Филипп Янси - Библия, которую читал Иисус

Так же противоречат друг другу и Псалмы 101 и 102. Первый с подзаголовком «Молитва страждущего, когда он унывает и изливает пред Господом печаль свою» красноречиво выражает отчаяние стареющего и слабеющего человека, которому кажется, что и друзья, и Бог отвернулись от него. Эта песнь — словно скорбный перечень боли и страданий, составленный пациентом в больнице, в лихорадочном состоянии. Зато следующий псалом — величественный хвалебный гимн, в котором нет ни одной мрачной ноты.

Боюсь, мало кто из священников решится выбрать для проповеди такую пару псалмов. Любой из них по отдельности — пожалуйста, но только не оба сразу. Я же научился ценить Псалтирь именно за то, что он выражает обе точки зрения, как правило, нисколько не облегчая нам переход от одного настроения к другому. «Благослови, душа моя, Господа, и не забывай всех благодеяний Его», — провозглашает Псалом 102:2. Автор же предыдущего псалма отчаянно пытается припомнить эти благодеяния и утешиться ими в своем положении, что не так–то просто, ведь кости его «обожжены, как головня», и питается он пеплом и слезами.

Я рад тому, что в Библии приведены оба типа псалмов, поскольку может наступить время, когда мне доведется испытать то же, что и авторам Псалмов 21 и 101. В такой ситуации мне поможет мысль, что наши духовные учителя и Сам Иисус переживали нечто подобное. И как бы я ни жаловался, и ни стенал, и ни пытался вырваться из петли этого страшного испытания, я постараюсь и в этот час припомнить Благую весть Псалмов 22 и 102. Если взять только Псалом 22, может показаться, что это один из «легких ответов» веры. Если вырвать из книги Псалом 21, нам не останется ничего, кроме духовного отчаяния. Но вместе эти гимны дают необходимую человеку смесь трезвого реализма и упования.

Я пришел к выводу, что псалмы отражают различные типы веры. Псалом 22 — это детская вера–доверие, а Псалом 21 — вера–верность, более глубокий и таинственный пласт религии. Жизнь с Богом включает в себя и то и другое. Порой мы ощущаем необычайную близость к Богу, видим немедленный отклик на свои молитвы и воспринимаем Бога как нежного и заботливого отца. Но на нашу долю выпадают и черные полосы, когда Бог молчит, ничто не работает по правилам, и кажется, что все обещания, прозвучавшие в Библии, нарушены. Стойкая вера–верность помогает нам ощутить присутствие Бога там, за пределами области тьмы: там Он по–прежнему царит, и, что бы нам ни мерещилось в отчаянии, Он не покинул нас.

150 псалмов сложились в непонятный, пестрый, непоследовательный узор, очень похожий на саму жизнь, и сделались для нас прибежищем и утешением. В «Прогулках по монастырю» Кэтлин Норрис описывает, как она научилась использовать псалмы применительно к конкретной ситуации, к «молитве по поводу теленовостей»:

«Псалом 73 оплакивает осквернение святыни: «Все разрушил враг во святилище», и я использовала его, когда молилась о жертвах семейного насилия и о тех, кто совершает эти преступления. Репортаж о погромах в Лос–Анджелесе в начале 1992 года придал новый смысл словам Псалма 54, который наутро исполнил монастырский хор: «Я вижу насилие и распри в городе». Псалом 78 («Пролили кровь их, как воду, вокруг Иерусалима, и некому было похоронить их») я услышала в тот момент, когда читала о событиях гражданской войны на Балканах, и эти слова заставили меня задуматься о том зле, которое приносят в наш мир насилие и племенная вражда, зачастую оправдываемые религией.

Но беспощадный реализм псалмов не ввергает в уныние так, как это зачастую делают телерепортажи, хотя вроде бы речь в них идет об одних и тех же событиях — резне, издевательстве над беззащитными, злонамеренном лишении человека доброго имени. Псалмы, этот сборник хвалебных гимнов, предназначенных для хора, сохраняет надежду, которую неспособны сообщить нам «сюжеты из жизни», дополняющие подборку политических новостей. Псалмы отражают события нашего мира, не превращая нас в сторонних наблюдателей. Они заставляют нас — народ, предпочитающий не обращать внимания на творящееся вокруг нас и среди нас насилие, — признать свою ответственность и подвергнуть переоценке свои ценности».

Вот пример того, как псалмы помогают в испытаниях. В 1977 году в разгар холодной войны Анатолий Щаранский, блестящий молодой математик и шахматист, был арестован КГБ за неоднократные попытки эмигрировать в Израиль. Он провел в ГУЛАГе тринадцать лет. С утра до вечера Щаранский читал и изучал все 150 псалмов (на иврите). «Что это мне дает? — говорит он в письме. — Вот что: постепенно чувство великой утраты и скорби превращается в прекрасную надежду».

Щаранский так дорожил этой книгой, что, когда тюремщики попытались ее отнять, он лег на снег и отказался вставать, пока ее ему не вернули. Все тринадцать лет, что он томился в заключении, жена Щаранского вела по всему миру кампанию за его освобождение. Принимая от имени мужа почетную степень доктора, она сказала в речи перед университетской аудиторией: «В камере–одиночке в Чистополе наедине с псалмами Давида Анатолий нашел выражение самых глубоких своих чувств в словах, вылившихся из души царя Израиля тысячи лет тому назад».

Псалмы показались мне образцом душевной терапии. Мне довелось написать книгу, которую я озаглавил «Разочарование в Боге». Издателей это название обеспокоило, и они предложили немного изменить его: «Преодоление разочарования в Боге». Им казалось несколько еретическим подобное негативное название. Они не представляли, как будет смотреться такая книга в христианском книжном магазине посреди множества томов о красоте и радости христианской жизни. Однако, когда я писал эту книгу, я имел в виду множество подробных библейских рассказов о людях, испытавших жесточайшее разочарование в Боге. Не только Иов и Моисей вступали в подобный конфликт, но и пророки Иеремия и Аввакум, и все неизвестные нам по имени авторы псалмов. Некоторые псалмы можно было бы озаглавить: «В гневе на Бога», «Преданный Богом», «Оставленный Богом», «Разуверившийся в Боге».

Вот несколько строк из Псалма 88:

Или Псалом 87:

Может показаться странным, что Священное Писание включает в себя эти вопли духовного поражения, но присутствие этих сцен и описаний составляет важный принцип терапии. Консультант по браку часто предупреждает своих пациентов: «Ваши отношения могут стать еще хуже, прежде чем дело пойдет на лад». Обиды, напряжение, которые скрывались годами, теперь поднимутся на поверхность. Придется обнажить и выявить все разногласия и взаимное непонимание, и лишь потом установится подлинное согласие. Псалмы, как и психоанализ, помогают выявлению наших неврозов.

Кэтлин Норрис рассказывает о монахине, которая помогает женщинам решать их жизненные проблемы: безработным, женам, подвергающимся жестокому обращению, людям, пытающимся после многолетнего перерыва возобновить учебу. Эта монахиня обнаружила, что псалмы помогают ее подопечным выплеснуть эмоции, которые церковные наставники часто пытаются подавить. «Терпите, улыбайтесь, страдание закаляет душу», — твердят иные наставники, но псалмы говорят другое. Они не пытаются рациональными доводами устранить гнев или абстрактными рассуждениями унять боль. Они выражают все эмоции громко и яростно, обращая их напрямую к Богу.

150 псалмов отражают различные этапы и ситуации душевной терапии. Здесь есть все: сомнение, паранойя, смятение, низость, восторг, ненависть, радость, хвала, месть, предательство. Когда–то подобное излияние чувств казалось мне чудовищным хаосом, теперь я вижу в нем признак здоровья. Псалтирь показал мне, что я вправе говорить Богу о любых своих чувствах. Не нужно скрывать свои неудачи, не нужно приукрашивать дурное в себе — лучше откровенно сказать обо всех своих слабостях Богу, ибо лишь Он может исцелить их.

Лучше всего эта целительная сила передана в Псалме 50, который, по преданию, создал сам Давид после постыдного поступка с Вирсавией. Царь признает, что совершил прелюбодеяние и убийство: «Тебе, Тебе единому согрешил я». Ему нечего принести в жертву Богу, кроме сокрушенного духа и смиренного сердца, но само признание открывает путь к исцелению. В слезах и скорби Давид исповедуется, и его псалом становится образцом для других исповедей.

Вальтер Брюггеманн предложил назвать «псалмами растерянности» те псалмы, которые передают смятение, признание в грехах или сомнение. Обычно они начинаются с мольбы к Богу об избавлении от беды или отчаяния. С этими мольбами переплетаются поэтические образы скорби, призывы к Божьей справедливости, даже упреки: «Что пользы Тебе, если я умру? Как буду тогда хвалить Тебя?». Однако, научившись выражать эти чувства, автор уже обретает некую перспективу, начинает вспоминать о лучших временах, об исполнившихся молитвах, о тех милостях, которые он не умел ценить. И ближе к концу псалма он переходит к благодарности и хвале. Он чувствует, что его выслушали и очистили. Псалом, как молитва, сам по себе осуществляет это преображение.