Еще более критичным был Ксенофан. Он отвергал множество антропоморфных богов; для него бог – это единство, обладающее совершенной мудростью и действующее без усилий, одной лишь мыслью своего разума. Напротив, человеческая мудрость несовершенна, пленена видимостью, хотя остается высочайшей из добродетелей, обретаемой в поистине долгих поисках. Сходным образом Гекатей считал мифы греков противоречивыми и глупыми. Человеческое познание – не дар богов; повествования о прошлом должны поверяться повседневным опытом; человек продвигается в познании через вопрошание и поиск, причем поиск не случайный, как это было с Одиссеем, а обдуманный и планомерный.
Этот интерес к опыту продолжал жить в Геродоте, в натурфилософах и врачах. Новый поворот наметился у Гераклита. Гераклит утверждал, что простое накопление сведений не научает уму. Если его предшественники сражались с невежеством, то сам Гераклит сражался с глупостью. Он ценил глаза и уши, но считал их плохими свидетелями для людей с варварской душой. Существует ум, λόγоς, способный прозревать все вещи насквозь. Он присутствует в боге, в человеке и в животном, один и тот же во всем, но в разной степени. Ведать его и есть мудрость.
Если Гераклит делает упор на процессе, то Парменид отрицает как множественность, так и движение. Хотя язык Парменида воскрешает миф об откровении, суть его позиции представляет собой набор аргументов. Парменид еще не сформулировал принципов исключенного третьего и тождества, но пришел к аналогичным выводам. В самом деле, он отрицал возможность «становления» как чего-то среднего между бытием и ничто; он также отрицал различие между «бытием» и «бытием», воспретив тем самым множественность бытия. Хотя его специфическое построение было ошибочным, оно, тем не менее, послужило толчком для прорыва. Языковой аргумент явил себя как независимая сила, способная бросить вызов чувственной очевидности[69]. Парменид утвердил различие между чувством и интеллектом, проложил путь парадоксам Зенона, красноречию и скептицизму софистов, сократовским поискам общих определений, платоновскому различению между эристикой и диалектикой, аристотелевскому «Органону».
Ранее мы уже отмечали ограниченность архаического языка. Так как развитие мышления и языка зависит от инсайтов, и так как инсайты случаются по отношению к чувственным представлениям и репрезентациям, архаический язык способен освоить пространственное поле, но остается не способным к адекватному выражению родового, временно́го, субъективного, божественного. Эти ограничения, однако, отступают в той мере, в какой языковые разъяснения и утверждения служат источником чувственных представлений для инсайтов, имеющих следствием дальнейшее развитие мышления и языка. Более того, такой прогресс может долго осуществляться по экспоненте: чем далее развивается язык, тем более возрастает его способность к еще большему развитию. В результате возникает обратное движение, в котором язык начинает опосредовать, объективировать и подвергать испытанию сам языковой процесс. Благодаря алфавиту слова становятся зримыми. Словари сосредоточивают в себе их значения. Грамматики изучают морфологию и синтаксис. Литературная критика интерпретирует и оценивает литературные произведения. Логика способствует ясности, связности и строгости. Герменевтика изучает различные отношения смысловых актов к смысловым терминам. Философы размышляют над непосредственно воспринимаемым миром и над множеством слов, опосредованных смыслом.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
D. Tracy. The Achievement of Bernard Lonergan. New York: Herder and Herder, 1969.
Мои лекции и доклады последних лет неизбежно несут в себе отзвуки этой книги. Но, возможно, следует особо упомянуть следующие из них. Глава пятая была опубликована в Gregorianum, 50 (1969), 485–505. Глава двенадцатая легла в основу Doctrinal Pluralism, The Pere Marquette Theology Lecture for 1971, и опубликована издательством Marquette University Press. Глава седьмая вышла в первом номере нового журнала Cultural Hermeneutica, изданного Бостонским колледжем, кажется, осенью 1971 г. Главы четыре и двенадцать были сведены мною в доклад на симпозиуме, проходившем в университете Вильянова 14–19 июня 1971 г. Материалы симпозиума готовятся к изданию Джозефом Пэпином под заглавием: The Pilgrim People.
W. D. Ross, Aristotle's Prior and Posterior Analytics, Oxford, 1949, p. 14. Cp. pp.51 ff.
Этот паттерн операций подробно представлен в моей книге «Инсайт»: Insight, London: Darton, Longman and Lodd, and New York: Philosophical Library, 1957; а еще более подробно – в статье «Cognitional Structure», Continuum, 2 (1964), 530–542, repr. in Collection, Papers by Bernard Lonergan, ed. F. E. Cowe, London: Darton, Longman and Lodd, and New York: Herder and Herder, 1967. Но предмет настолько важен для настоящего исследования, что без его хотя бы суммарного изложения обойтись нельзя. Прошу заметить, что я предлагаю только суммарное изложение, что оно всего лишь представляет основную идею, что процесс самоприсвоения всегда совершается медленно и, как правило, только в борьбе с такими книгами, как «Инсайт».
Claude Lévy-Strauss, La pensée sauvage, Paris: Plon, 1962.
В книге: Otto Muck, The Transcendental Method, New York: Herder and Herder, 1968, обобщенное понятие трансцендентального метода разрабатывается через определение общих черт в работе тех, кто пользуется методом. Хотя у меня нет возражений против такой процедуры, я не считаю ее подходящей для понимания моих собственных намерений. Я мыслю метод конкретно. Я мыслю его не в терминах принципов и правил, а как нормативный паттерн операций, приносящих кумулятивные и прогрессирующие результаты. Я различаю, с одной стороны, методы, пригодные для конкретных областей, а с другой стороны, их общую сердцевину и основу, которую я называю трансцендентальным методом. Здесь слово «трансцендентальный» употребляется по аналогии с тем смыслом, каким оно обладало в схоластике: как противоположность категориальному (или предикаментальному). Но процедура, которую я выполняю в данный момент, трансцендентальна также в кантовском смысле: она высвечивает условия возможности познания объекта постольку, поскольку это познание априорно.
Из главы четвертой станет очевидным, что бо́льшая часть этого скального фундамента все еще остается скрытой.
Об этом подробнее в Insight, pp. 387 ff.; Collection, pp. 203 ff.
Этот изоморфизм основан на том факте, что построение составного знания из элементарных познавательных актов и построение составного объекта из элементарных объектов совершается в одном и том же процессе.
О паттернах опыта см. Insight, pp. 181 ff. О пиковых переживаниях см. А. Н. Maslow, Toward a Psychology of Being, Princeton, H. J., 1962; A. Reza Aresteh, Final Integration in the Adult Personality, Leiden: EJ. Brill, 1965; William Johnston, The Mysticism of the Cloud of Unknowing, New York, Rome, Paris, Tournai: Desclée, 1967; Christian Zen, New York: Harper and Row, 1971; A. H. Maslow, Religions, Values and Peak-Experiences, New York: Vilking Press, 1970.
Большая часть анализа чувствований заимствована из книги: Dietrich von Hildebrand, Christian Ethics, New York: David McKay, 1953. См. также Manfred Frings, Max Scheler, Pittsburg: Duquesne University Press, 1965.
В следующих двух разделах этой главы мы постараемся прояснить понятия ценности и ценностных суждений.
О различных приложениях анализа ресентимента см. Manfred Frings, Max Scheler, chapter 5, Pittsburg: Duquesne University Press, and Louvain: Neuwelaerts, 1965.
Этот сумрак сознательного, но не объективированного, похоже, и есть то, что некоторые психиатры называют бессознательным. См. Karen Horney, The Neurotic Personality of Our Time, New York: W. W. Norton, 1937, pp. 68 f. Neurosis and Human Growth, New York: W. W. Norton, 1950, pp. 162 F. Raymond Hostie, Religion and the Psychology of Jung, New York: Sheed and Ward, 1957, p. 72. Wilhelm Stekel, Compulsion and Doubt, New York: Grosset and Dunlap, 1962, pp. 252, 256.
О развитии болезни см. Karen Horney, Neurosis and Human Growth, New York: W. W. Norton, 1950. О процессе лечения см. Carl Rogers, On Becoming a Person, Boston: Houghton Miffln, 1961. Как трансцендентальный метод опирается на самоприсвоение, на внимательность к, вопрошание о, понимание и конципирование, а также на подтверждение нашей внимательности, вопрошания, понимания, конципирования и утверждения, так и терапия представляет собой присвоение наших собственных чувствований. Как первый блокируется ложным пониманием человеческого познания, так вторая блокируется ложным пониманием того, что́ спонтанно представляет собой человек.
