§ 23. Практика и правила касательно постое принимались русскими из Греции. Как здесь не было устойчивости и единообразия, так не было их и в России: соблюдались или все годовые посты (Четыредесятница, Петров, Успенский и Рождественский), или только некоторые и притом каждый из них — или сполна, или с сокращением; еженедельные посты (среда и пяток) или разрешались для каких–нибудь праздников, или же нет. На это разнообразие русская церковная власть сначала смотрела почти индифферентно, считая его как бы неважным и сама хорошо не зная, как из него выйти [274]. С половины же XII в. явились попытки уничтожить это разнообразие и притом, главным образом, в духе той практики, какая в это время поддерживалась константинопольскими патриархами. Возникли споры, в которых принимали участие и миряне, и духовенство; самыми оживленными были споры касательно еженедельных постов.
В Ростовской области при Андрее Боголюбском очень многие, во главе с княжеским любимцем Феодором (впоследствии епископом), разрешали пост в среду и пятницу для всех праздников Господских, Богородичных, праздников в честь Святых и во все время от Пасхи до Пятидесятницы. Епископ же Нестор соглашался разрешать пост лишь для двух праздников в году — Рождества Христова и Богоявления. Ростовцы за это прогнали его с кафедры (1157 г.); но митрополит Константин I и патриарх Лука Хризоверг оправдали его. В своей грамоте к Андрею Боголюбскому патриарх по вопросу о посте согласился с мнением Нестора, подробно указав, для каких праздников можно ослаблять (но не разрешать) пост, и в заключение посоветовал касательно некоторых (касательно тех праздников Господских и в честь Святых, которые случатся в среду и пятницу между Пасхой и Пятидесятницей) праздников»делать так, как велит епископ». Однако грамота осталась без приложения. Ростовцы во главе с Феодором продолжали стоять за прежнюю практику. Даже сам епископ Ростовский Леон, преемник Нестора, не признавал обязательным для себя мнение патриарха: он не хотел разрешать поста в среду и пятницу ни для каких праздников. Произошло и на этот раз столкновение; результат был аналогичен; Леона прогнали с кафедры. Впрочем, между тем как мнение Нестора еще находило защитников, вводимая Леоном практика, наоборот, coвсем не прививалась на Руси, и мнение его касательно поста было заклейменно именем ереси. Мнение Феодора таким образом взяло перевес и на время восторжествовало в Ростове, особенно когда сам он сделался епископом.
Столкновение между практикой Феодоровой и Несторовой скоро повторилось и в южной России. Представителем первой в 1167 г. является игумен киево–печерский Поликарп, представителем второй — митрополит Константин П. Столкновение кончилось в пользу митрополита: Поликарп был лишен сана и заточен. Но этим не уничтожалась отстаиваемая им практика. В 1168 г. она публично защищается на соборе Киевском епископами Смоленским, Владимирским, Галицким и другими лицами; около митрополита группируются епископы Черниговский, Переяславский и некоторые другие. Открылись горячие споры, но ни к чему не привели: разногласие в практике касательно поста продолжало существовать и после, а вместе с тем повторялись и столкновения по этой причине. Черниговский князь Святослав изгнал епископа Антония; киевляне освободили Поликарпа, Константина же считали неправым, так что бедствие, постигшее Киев при нашествии суздальцев в 1168 г., называли карою Божиею за»митрополичью неправду». Практика Поликарпа находила себе опору в Студийском уставе, принятом русскими монастырями. При ослаблении его значения стала выигрывать практика Константина II, поддерживаемая патриархами, с потерей же значения Студийского устава в следующий период пала и опиравшаяся на него практика касательно поста.
§ 24. Вводя у себя христианское богослужение, русские, естественно, вводили готовые богослужебные книги и, по вызову обстоятельств, иногда писали новые. От домонгольского времени сохранились следующие книги: Евангелия–апракосы (изборы евангельских чтений на праздники), богослужебная Псалтиръ, парамейник, служебники (Антония Римлянина и Варлаама Хутынского), уставы, минеи месячные и праздничные, триоди постные и цветные, стихирари (собрания повседневных стихир весь год), кондакари (собрание кондаков и других церковных песнопений за целый год), ирмолог, канонник (выбор праздничных канонов),«праздники»(собрание песнопений на двунадесятые праздники). Были также в употреблении богослужебные апостолы и требники, хотя не дошли до нашего времени. Появление новых праздников и святых на Руси вызывало составление новых чинопоследований и канонов. Таковы: служба в честь святых Бориса и Глеба, написанная митрополитом Иоанном I [275], служба в честъ Феодосия Печерского, принадлежащая неизвестно кому [276], какой Иоанна Ростовского в честъ святителя Леонтия, несколько канонов Кирилла Туровского [277] и инока печерского Григория (первой половины XII в.). Некоторыми из русских писались и молитвы. Таковы молитвы митрополита Илариона»за князя и за все православие», святого Феодосия Печерского: а)«за вся христианы»и б) заупокойная, в XII в. влагавшаяся в руки умершего, и молитвы Кирилла Туровского, приуроченные к дням недели [278].
Так как в богослужебной практике домонгольского периода открывались случаи, не определенные раннейшими правилами, то являлись запросы, как поступать в подобных случаях, и пастыри, знакомые с церковными канонами, отвечали так или иначе на эти вопросы. Таковы митрополиты: Георгий с своим»Белеческим уставом»и Иоанн II с»Церковным правилом»; таковы Нифонт и Илия, архиепископы новгородские, неизвестный по имени белгородский епископ и неизвестной епархии епископ Савва, ответы которых помещены в»Вопрошании Кириковом». Некоторые из предложенных ответов сделались настольными правилами для домонгольского духовенства.
Таким образом, богослужебная практика в домонгольский период определялась богослужебными и каноническими произведениями. Определялась она иногда и словесными указаниями митрополитов, епископов и особенно певчих. Последние приходили к нам сначала из Болгарии и вводили одноголосное (унисонное) пение; при Ярославе же (около 1051 г.) пришли в Киев из Константинополя со своими семействами три певца и ввели пение партесное, называвшееся в то время»демественным»(от?????????? — регент хора певчих); вслед за ними потянулись и другие, так что в Киеве в начале XII в. известен целый двор доместиков за Десятинною церковью; греческих певцов можно найти в домонгольский период во Владимире–Кляземском и Новгороде. Русские учились у них пению и богослужебному строю.
§ 25. Впрочем, богослужебная практика и той же местности и почти одному времени, значительно разногласят, и службы, как общественные, так и частные, представляют немало особенностей в сравнении с нынешними еще не успела окончательно определиться. Правила касательно нее не всегда согласны между собой, служебники, даже принадлежащие одной
В сохранившихся служебниках домонгольского периода проскомидия имеет вид простого и очень краткого приготовления к литургии, но не цельного и обширного молитвенного последования, как теперь, так что в одном служебнике находится лишь одна молитва, в другом — две. Проскомидия совершалась не всегда священником, иногда и дьяконом. Просфор употреблялось не всегда одинаковое количество, и безусловного правила на этот счет не было служебник Варлаама Хутынского говорит лишь об одной просфоре — агничной; Антониев же упоминает и о других (неизвестно скольких); Нифонт Новгородский о числе их выражается так:«Если будет далеко (от города) в селе и негде будет взять другой просфоры, то можно (служить на одной), а если близко будет торг, где можно купить, то не следует»;«заупокойную же литургию нужно служить всегда на трех просфорах, — одна великая, от нее отделяется агнец, здесь мертвый не поминается; а те две за упокой». Митрополит же Георгий в своем»Белеческом уставе»дает такое правило:«Если просфора разселась или два креста будут на ней целы, иной же просфоры не найдется'', то можно служить на ней, как будто указывая этим на замену нескольких просфор одной с несколькими крестами (как это бывает в Греции). В монастырях, согласно со Студийским уставом, служили литургию иногда на 7 просфорах.
В самой литургии более замечательны следующие особенности: сугубая ектения не та, что читается теперь; после великого входа полагалось умовение рук священнослужащих и взаимное их многолетствование; Символ веры и молитва Господня не пелись, а читались; пред освящением Святых Даров не произносилась молитва:«Господи, иже Пресвятого Твоего Духа…», а в молитве при освящении не было слов:«Преложив Духом Твоим Святым». В служебнике преподобного Антония ничего не говорится о вливании теплоты в потир; приобщение же священнослужащих по нему совершалось так: священники, начиная с младшего, берут части тела Христова и со словами:«Тело Христово дается рабу, имя рек», и пр., подают старшему, а этот уже вручает им; подобным же образом причащаются и крови Христовой; дьякона причащают — старший священник телом, а младший — кровию. Перед приобщением и при самом приобщении читались не те молитвы, что теперь. В литургии преждеосвященных Даров (по Варлаамовскому служебнику) вход с кадилом творит дьякон без священника:«И шед диакон с кадильницею и тремя свещами, глаголет: свет Христов просвещает»; возгласа:«со страхом Божиим и верою приступите»не положено, а прямо после приобщения служащих дьякон»кадит Святые Дары, глаголя:«Вознесися на небеса Боже», и священник прибавляет:«Всегда и ныне и присно».
