Пинхас Полонский - Введение в философию иудаизма

Итак, глядя с перспективой истории, несомненно, что хасидизм достиг громадных успехов. Невозможно даже отрицать ни с какой стороны его гигантские достижения. Поэтому нет сомнения, что лекарство оказалось вполне стоящим. Более того, все остальные тоже пошли по этому пути. Поэтому в исторической перспективе можно сказать, что хасиды были правы в этом плане. С другой стороны, вначале были очень резкие споры между миснагедами и хасидами в конце XVIII в. Сначала шли бурно лет 20-30-40, потом постепенно затихли. В начале XX в. споры между ними кончились, хасиды во многом "омиснагдились", у многих из них тоже стала некоторая пирамида, а миснагеды "перехасидились", и у них стал центром Pебе со своим двором, и во многом они интегрировались. Есть, конечно, отдельные крайние элементы с той и с другой стороны, но в целом они очень сильно сблизились.

Теперь рассмотрим еще некоторые важные аспекты хасидизма, которые с другой стороны характеризуют миснагедов и хасидов, другой аспект разницы между ними. По словам Даниэля Шалита, от которого я впервые об этом услышал, самая суть разницы - в вопросе о постепенном раскрытии новой Торы или о том, что она всегда остается одной и той же. Итак, у нас в еврейских источниках можно найти разные Mидраши, говорящие о том, что Тора как бы развивается, и новые ее пласты открываются людям, или наоборот, о том, что Тора всегда была той же самой. Многие люди, не критически знающие еврейские источники, очень любят цитировать какой-нибудь один Mидраш и делать из этого самые далеко идущие выводы. Например, цитируется Mидраш о том, что все, что спросит в будущем продвинутый ученик у учителя, уже было открыто Моше-Рабейну на горе Синай. В Mидраше такое, безусловно, есть, его цитируют и говорят: "Вот видите, иудаизм считает, что..." И дальше там следуют какие-нибудь выводы. Иудаизм считает, что в Торе никогда ничего нового не бывает, а все то же самое. Они забывают о том, что есть другой Mидраш, который говорит наоборот. Потому что на самом деле Mидраши, как и вообще иудаизм, совершенно нельзя свести к одному знаменателю. Это все равно, что про средневековую философию говорить: "Вот видите, Рамбам говорил, что Бог - это высший разум. 3начит, в иудаизме Бог - это высший разум". Это неверный подход. Надо сказать: "Согласно Рамбаму, Бог - это высший разум". Никто не сказал, что согласно всему иудаизму. И точно так же с любым Mидрашом, с любым отрывком из Талмуда, с любой агадической вещью. В Галахе ситуация немного иная, потому что если были расхождения в Галахе, то обычно на это обращали внимание и пытались их согласовать и решить, вынести какое-то окончательное решение, какой-то общий ответ. Но в области Aгады никто и никогда не пытался решить разные точки зрения и их согласовать. Поэтому в области Aгады как были разные точки зрения, так они и остались, и не разумно процитировать два Mидраша и сказать: "Смотрите, иудаизм думает так". Это часть иудаизма думает так, а вовсе не весь иудаизм обязательно. Конечно, то, что Mидраш говорит, является правильным в том смысле, что противоположная точка зрения тоже может быть правильной.

Итак, у нас есть в иудаизме разный взгляд на то, развивался ли иудаизм, или всегда оставался тем же самым по своему содержанию. В частности, Bиленский Гаон говорил, что Тора развивается следующим образом. Сначала есть некая сжатая сущность. Потом силы зла, если даже хотите, силы вроде в добре, но силы как бы нехорошие, начинают его раздувать на множество разных частей. После этого силы добра в этой области должны это все как бы собрать опять в некоторой четкой, ясной сути. Т.е. это какая-то модель пульсирующая: сначала четко и ясно единая Галаха, единая Тора, все единое, дальше все начинает раздуваться на разные стороны, расплываться, все в мире непонятно, всего очень много, нужно все взять, сжать и собрать обратно. В частности, Mишну Bиленский Гаон считал именно таким собиранием. Потом ее опять начали раздувать, спорить, расходиться, все стало опять непонятным. Это нам Талмуд скажет. Потом пришлось по схеме все это собирать, как, допустим Шулхан Арух. Т.е. каждый раз в иудаизме как бы силы нехорошие, хотя и внутри религии, как бы зло в добре, начинает его раздувать так, что становится непонятным и единым, а потом добро в добре собирает все обратно. Потом опять зло в добре его раздувает, а потом зло начинается обратно. И вот опять в пользу Шулхан Аруха все стали опять раздувать. Виленский Гаон сам хотел обязательно все собрать обратно. План у него был такой - написать новый Шулхан Арух, всю Галаху решить, все собрать обратно в нечто единое.

B этой схеме ничего нового не появляется. И так же в Каббале, он так же видел Каббалу, что она есть некое в сжатом виде все, потом она раздувается, потом приходится опять собирать ее обратно. Т.е. в его схеме, в его видении иудаизма, иудаизм, как бы объем, пульсирует несколько, но суть остается ровно одна и та же, просто переформулируется. Ничего нового не открывается. У хасидизма была совершенно другая схема, а именно: он совершенно однозначно и вслух, кто, правда, потише, кто погромче, говорил, что это новое. И не стеснялся этой фразы. И совершенно ясно говорил: да, мы нечто новое в иудаизме, этого не было раньше. Те из них, кто боялись, более скрыто это говорили, но более открытые хасиды говорили это совершенно открыто. Самый смелый из них, т.е. самый открыто говорящий, был Рабби Цадок A-Коэн из Люблина, который наиболее открыто, совершенно спокойно говорил, что есть раскрытие на Синае, потом пришел новый период, проснулось новое, добавилось новое раскрытие, потом пришел Аризаль, добавилось новое раскрытие, потом пришел хасидут, добавилось новое раскрытие. Каждый раз с небес спускается новое измерение Торы. Итак, в нижнем мире все больше Тора раскрывается. Конечно, на высших мирах она может быть одна и та же, и неизменна, и все всегда было, что есть, было, то и будет - это в высших мирах, - а в наших нижних мирах постоянно происходит новое и новое раскрытие.

Так вот, эта концепция совершенно иная, сцена постепенного раскрытия. Естественно, в миснагедской схеме действие человека гораздо более активное. Потому что в хасидской схеме раскрытие происходит только сверху. Новая порция Торы кинута нам с небес. Человек в этом участвует. Но он в каком-то смысле пассивен. Он участвует потому, что ему кинули новый кусок, он его раскрывает. Он сам не планирует свою деятельность в глобальном плане. Но в миснагедстве человек гораздо более активен, он должен быть как добро внутри добра, он должен содействовать соответствующим процессам, под его усилием это раздувается или сжимается. Я имею в виду не отдельного человека, а активного лидирующего человека. Лидирующий человек, в смысле взаимодействия с Торой, гораздо более активен у миснагедов, чем у хасидов. И миснагеды воспитывали гораздо более активный тип личности в смысле интеллекта, гораздо более независимый.

T.е., как это ни странно, но в хасидской схеме, где происходит постоянное раскрытие, человек в интеллектуальном плане более пассивен. Интересно, что в схеме рава Кука, которая пыталась объединить хасидскую и миснагедскую схемы, берется из хасидизма идея постоянного раскрытия и из миснагедства идея активности личности в этом раскрытии. Это интересный не компромисс, а синтез. Настоящее единство возникает не тогда, когда нужно пойти на компромисс, а тогда, когда делается синтез - беря позитивные элементы из того и из другого и их интегрируя в нечто единое.

B прошлый раз мы очень быстро закончили рассмотрение хасидизма как очередного представителя развития Каббалы. Сегодня у нас, по идее, должна была быть философия рава Кука как следующий пункт в Каббале. Но прежде, чем перейти к ней, мы рассмотрим несколько других вопросов. В частности, мне здесь задали очень разумный вопрос: как у нас согласуется всезнание Бога со свободой выбора? Это стандартный, много раз задававшийся вопрос. Первая реакция на него должна быть такой: в рамках какой философии? Иначе решить эту проблему невозможно, поскольку каждое философское направление рассматривает ее по-разному.

Давайте начнем с того, как рассмотрен этот вопрос в Торе. Прежде всего, имеются ли в ней оба эти понятия? B Торе мы встречаем понятие "всезнание Бога", поскольку здесь предсказывается от имени Бога дальнейшее развитие. Кроме того, конечно, в Торе однозначно постулируется свобода выбора человека. Когда человеку говорят: "Выбери!", то, следовательно, его призывают выбрать, а значит, если бы у него не было свободы, то Тора вообще потеряла бы весь смысл. Потому что весь смысл Торы в том, что человек может ее выбрать. А если он выбрать не может, если все детерминировано и предсказано, то о Торе в принципе не может быть и речи. Поэтому, если свободы выбора нет, то Тора вообще бессмысленна. Таким образом, исходная суть Торы в том, что свобода выбора есть. Как же согласуется в Торе свобода выбора человека и всезнание Бога?