Причем, я прекрасно помню – когда я была теософом, то любое критическое слово в адрес Блаватской вызывало у меня бурю эмоций. Как же – «несчастную страдалицу» опять притесняют! Так что я прекрасно понимаю тех, кому «больно». И кто поэтому считает любую критику и любое возражение «агрессией».
Еще одна особенность восприятия христиан эзотериками. Как только я довольно робко призналась Лене в том, что исповедовала свои грехи и собираюсь теперь следовать только церковным путем (честное слово, больше моя фраза ничего не содержала!) Лена посмотрела на меня, прищурившись, и очень ехидно спросила:
– И что, ты считаешь, что ты нашла Истину?
Каюсь, я не была достаточно твердой, чтобы ответить: да. Истина в Христе. Я что-то там промямлила. И тут же мне пришлось ответить за всю Церковь (причем, как известно, половина антицерковной пропаганды, если не больше, высосана из пальца): и за Святую Инквизицию, и за альбигойцев, и за Константинополь, и за бедных еретиков, и за бедного Галилея...
Я еще ни слова критического не произнесла в адрес эзотерики или в личный адрес Лены, а она уже ехидно спрашивала меня при встрече: «Ну что? Будешь с еретиками разговаривать?»
То есть человек переносил свои представления и все, что он, по его мнению, МОГ от меня услышать, на мою реальную личность. Не на мои реальные высказывания отвечал и обижался, а на якобы возможные, по его мнению. И это далеко не единственный пример. Сколько раз, переписываясь с атеистами или эзотериками, сообщив, что я католичка, я слышала первым делом что-нибудь вроде: «Для вас все люди с другими убеждениями – враги, и вы готовы их уничтожить». Мне оставалось только пожимать плечами и гадать, чем я подала повод так думать.
А не было повода. Достаточно просто назвать свое вероисповедание, а человек уже сам выстроит в голове картину моего мировоззрения, которое, по его мнению, он прекрасно знает и понимает.
А уж если начать что-нибудь критиковать!
Человек, который очень хорошо умеет обижаться, которому очень легко становится «больно» – может так же легко стать опасным для других. Уж это я хорошо испытала на собственной шкуре.
Но тем не менее, я готова в любой момент вступить в полемику с любым эзотериком – как только тот проявит желание.
И второе. Почему я не отношусь спокойно и безмятежно к существованию всех этих явлений?
На самом деле многие эзотерики – замечательные, интересные люди, яркие личности. Это люди, которые реально интересуются чем-то духовным, истиной, Богом, хоть что-то в жизни ищут. Часто это талантливые люди. Я лично даже предпочитаю общаться с эзотериками, чем с неверующими людьми.
И что плохого может быть в том, казалось бы, что существуют вот такие школы... ну есть в них свои негативные моменты, но уж не так все ужасно! Вот такие общества, клубы... А целители – это и вовсе неплохо, они даже свой небольшой вклад в медицину могли бы внести.
Во всяком случае, эти люди хоть никому не угрожают, никого не грабят, живут себе тихонечко, никого не трогают. Пытаются по мере сил сделать что-нибудь хорошее.
Чего я к ним привязалась?
То же самое и книги – ну пусть они существуют, зачем их жечь, запрещать, почему нужно себя ограничивать в чтении?
Вот ответу на этот вопрос будет посвящена следующая и последняя часть.
Мой рассказ остановился на том, как я начала работать в издательстве «Вега».
Мы продавали «духовную» литературу. В основном – «Анастасию», которую перевели на немецкий язык. И «анастасиевскую» продукцию – кедровые плашки, кедровое масло, орешки. Также книгу Евгения Авербуха и книгу Левшинова, переведенные на немецкий.
Мне все это, как я уже говорила, нравилось.
Александр в те времена еще заботился об обществе. В конце лета он (кстати, абсолютно единолично, не посоветовавшись ни с кем – впрочем, это его обычный стиль) установил новый порядок собраний. Теперь должны были проводиться раз в месяц так наз. «малые встречи» для живущих поблизости. И раз в два-три месяца – «большие встречи». К «большим встречам» планировалось вызывать каждый раз каких-нибудь интересных людей: йогов, целителей, пророков типа Плыкина... Чтобы люди что-то полезное почерпнули, значит. А на «Малых встречах» у нас должна была проходить целая культурная программа. Причем эту программу В. расписал на год вперед, в подробностях, с точностью до 15 минут!
В субботу вечером мы должны были: 1. помедитировать, 2. Заслушать доклад по истории религии (В. решил начать с христианства). 3. доклад самого В. по музыке (он решил заняться нашим просвещением – тут он, безусловно, был прав). 4. попеть хором. Ну а в воскресенье с утра предполагалось посещение какой-нибудь церкви. Один месяц– православной, другой – католической, третьей – адвентистов седьмого дня... Меня – и то покоробило. «Вообще-то, – сказала я, – В церковь так не ходят». «Почему?» – искренне удивился Александр. «Ну вообще надо уж выбрать одну конфессию, и туда ходить».
В первый раз мы как раз отправились в нашу католическую церковь. Мне стало неприятно, когда все наши дружно отправились за причастием. Но я ничего не сказала.
Вообще-то Александр должен был знать, что кому попало причащаться – вроде бы нельзя, он человек начитанный. Еще и православный. В общем, они причастились. Прости, Господи! Потом вышли из церкви, и Александр начал меня расспрашивать: «ну что? Ты что-нибудь чувствуешь, когда причащаешься? А я вот чувствую!» Меня снова покоробило. Такое ощущение, что для него все равно – что Причастие, что медитация у Евгения. Лишь бы что-нибудь почувствовать.
Но это все прелюдия.
Надо сказать, что Александр всегда с большим интересом относился к любой возможности «просветлиться», что-то там почувствовать, чему-то научиться в оккультном плане.
У меня есть подозрение, что здесь большую роль сыграло его честолюбие. Я помню, как он вдруг решил учиться работать на компьютере. У него ничего не получалось! Все было просто ужасно. Наконец – это ему, собственно, и не нужно. Он руководитель фирмы и должен руководить, а не работать на компьютере – для того работники и нанимаются! Но Александр учился просто с потрясающим упорством! Он выписывал команды на бумажку. Заучивал их. Стоял у меня за спиной часами. А истинный его мотив выдала фраза, брошенная им Косте: «Вы думаете, вы такие умные, что умеете работать? И я могу этому научиться, какие проблемы»... У Александра был небольшой «заскок» на тему способностей, талантов, умений. Мое элементарное умение набирать тексты слепым методом он называл «гениальностью». С явной завистью в голосе.
Ему все нужно было уметь! Ему нужно было быть лучше всех – во всем!
Боюсь, что точно так же он относился и к оккультизму. Он постоянно с ноткой сожаления говорил: «А я ничего не почувствовал» (во время, скажем, медитации). «А я совершенно бесталанный, ничего не вижу, ничего не чувствую».
Кстати, по убеждениям Александр был чистым «розамиристом». В Сатья Саи Бабе он довольно быстро разочаровался. А вот «Роза мира» всегда оставалась для него Главной Книгой. При этом он считал и считает себя православным. В храм, правда, ездит крайне редко, по большим праздникам. Утреннее и вечернее правило не читает. Не исповедуется, естественно. Но зато тщательно соблюдает посты.
Главный авторитет для Александра – «Роза мира». Теософия, Сатья Саи Баба, «Анастасия» – все это способы заработка.
Но как раз в «Розе мира» декларируется абсолютно беспечное отношение к развитию «сверхспособностей». Даже Блаватская и Е. Рерих предупреждают своих последователей об опасности таких занятий. Но Даниил Андреев относится к этому совершенно спокойно.
Кроме того, надо не забывать о неразборчивости, которая тоже в «Розе мира» проповедуется. По Андрееву находиться в рамках какой-то одной конфессии, конечно, лучше, чем быть вовсе атеистом – но это для «отсталых» сознаний. Передовые сознания будут сочетать все: православные молитвы с дзеновской медитацией, с языческим поклонением мелким божкам, с изучением всех духовных откровений «правой руки» (включая, между прочим, антропософию, которую Андреев специально упоминает!)
Поэтому для передового сознания Александра было вполне характерно и естественно то, что он кидался из одного «духовного» увлечения в другое. Одно время он был убежденным «ивановцем» – два раза в день ходил к реке обливаться и т. д. Были у него и приступы «православия» (беру в кавычки, потому что посещение церкви с целью «зарядки» и спорадическая практика исихазма мне не кажутся признаками христианства). Посещал он то Евгения, то «мать Миру» – с медитациями, разумеется. И все время, видимо, его не оставляла мечта стать целителем, и что-то такое тревожило внутри – «У меня нет способностей!»
И вот летом 2000 года Александр, находясь в Петербурге, принял посвящение в 1ю ступень рэйки.
Знаю только, что его учительницу звали Люба. Собственно, целителем он сразу не стал, но лечить немного пробовал. Когда мы переехали, у меня одним вечером жутко разболелся зуб. Александр предложил снять у меня боль с помощью рэйки. Так я впервые услышала о том, что он «посвящен». Александр выключил свет и велел мне закрыть глаза. Не знаю, что он там делал. Боль прошла. Правда, после сеанса минут через пять она восстановилась в полном объеме. Так что об эффективности рэйки у меня возникло вполне определенное мнение: биоэнергетика она и есть биоэнергетика.
