232. Выше было сказано (и. 137), что вся сила принадлежит Божественной истине, исходящей от Господа, и что насколько ангелы приемлют Божественную истину, от Господа исходящую, настолько они обладают и силой. Но ангелы становятся приемниками Божественной истины только по мере принятия ими Божественного блага, ибо вся сила истины исходит от блага и истина без блага бессильна; а, с другой стороны, вся сила блага проявляется через истину, и без нее благо бессильно: сила возникает только вследствие соединения блага и истины. Это же самое относится к вере и любви, потому что все равно сказать: вера или истина, ибо все при надлежащее к вере есть истина; и также все равно сказать: любовь или благо, ибо все принадлежащее к любви есть благо. Как велика сила, которой обладают ангелы посредством истины, исходящей от блага, стало мне ясно также из того, что всякий злой дух от одного только взгляда ангельского обмирает и уже почти не кажется человеком, оставаясь в этом положении, покуда ангел не спустит с него глаз, взор ангельский производит такое действие потому, что источник зрения ангельского есть небесный свет, а небесный свет есть небесная истина (см. н. 126-132). Глаза же сами по себе соответствуют истинам, исходящим от блага.
233. Если вся сила дана истине от блага, то следует, что нисколько нет силы во лжи от зла. В аду все живут во лжи по злу, почему они и бессильны перед истиной и благом; но какова их сила между собой и какова сила злых духов до низвержения их в ад, об этом будет сказано после.
О речи ангельской
234. Ангелы разговаривают между собой совершенно так, как и люди на земле, и, подобно им, беседуют о различных предметах, как-то: о делах домашних и гражданских, о том, что относится к их жизни нравственной и духовной и т.п. - с тем только различием, что они говорят умнее, чем люди, потому что мысль их течет от более внутреннего источника. Мне было часто дозволено находиться в их обществе и говорить с ними, иногда как другу с другом, а иногда как незнакомому с незнакомым; и так как я тогда находился в одинаковом с ними состоянии, то я был вполне уверен, что разговаривал с людьми на земле.
235. Речь ангельская, равно как и человеческая, состоит из слов и так же звучно произносится и слышится, ибо у ангелов, как и у людей, есть уста, язык и уши, есть и воздух, в котором звук их речи внятно раздается; но этот воздух духовный, приспособленный к ангелам как существам духовным: в этом воздухе своем ангелы дышат и посредством дыхания произносят слова точно так, как и люди в земном воздухе своем.
236. На всех небесах и для всех ангелов язык один; из какого бы общества они ни были, из близкого или из дальнего, они друг друга понимают; этому языку они не учатся, но он врожден каждому из них, ибо истекает прямо из их любви и мысли. Общий звук их речи соответствует их любви, а отдельные сочетания звуков, т.е. слова, соответствуют понятиям их мышления, основанным на их любви; а так как речь их соответствует чувству и мысли, то она духовна, ибо в сущности она не что иное, как чувство и мысль, облеченные в звук и слово. Кто внимательно размышляет, тот знает, что всякое мышление исходит от чувства любви и что отдельные мысли, или понятия мышления, суть разные образы, в которых проявляется общее чувство; ибо не может существовать ни мыслей, ни понятий без чувства: оно для них жизнь и душа. Вследствие этого ангелы по одной речи другого знают, каков он: по общему звуку узнают его чувства, а по отдельным звукам или словам узнают его ум; а более мудрые ангелы могут даже из нескольких слов узнать господствующее в ком-нибудь чувство, ибо они на него в особенности обращают внимание свое. Известное дело, что в каждом человеке любовь его или чувства различны: иное чувство овладевает им, когда он в радости, иное - когда он в горе, иное когда он кроток или милостив, иное - когда он чистосердечен и правдив, иное - когда он в состоянии любви и благостыни, иное - когда он в состоянии ревности или гнева, иное - когда он притворен и лукав, иное - когда он ищет чести и славы и так далее; но господствующее чувство, или господствующая любовь, остается во всех этих состояниях одна и та же, вследствие чего более мудрые ангелы, постигающие качество любви этой по одной речи человека, узнают вместе с тем и все относящееся к его состоянию. По многим опытам мне дано было узнать, что это так. Я слышал, как ангелы изобличали всю жизнь человека, только прислушиваясь к его речи; они даже уверяли меня, что могут из нескольких мыслей человека узнать все, относящееся к жизни его, ибо они через это узнают господствующую в нем любовь, в которой заключается по порядку и все прочее; при этом они сказали мне, что книга жизни человека есть ничто другое.
237. Язык ангельский не имеет ничего общего с человеческим земным, разве только в некоторых словах, в звуке которых слышится чувство; но и тут сходство не с самими словами, а только с их звуком, о чем впоследствии будет сказано подробнее. Что язык ангельский не имеет ничего общего с человеческим земным, это ясно из того, что ангелам невозможно произнести ни одного слова человеческой речи. Они пытались это сделать, но не смогли, ибо они могут произносить только то, что вполне согласно с их чувствами, а что несогласно, то противно самой жизни их: жизнь их есть жизнь их внутренних чувств (affectionum), и от них истекает и речь их. Мне было сказано, что первая человеческая речь на нашей земле походила на ангельскую, потому что люди заимствовали ее с небес, и что в еврейском языке сохранилось несколько такого сходства.
238. Если речь ангельская соответствует чувствам любви их и любовь небесная есть любовь к Господу и любовь к ближнему (см. н. 13-19), то понятно, сколь речь их изящна и приятна, ибо она поражает не только слух, но и всю внутренность духа (mentis) слушателей. Случилось ангелу говорить с каким-то жестокосердым духом; дух этот до того был тронут речью ангела, что стал плакать, говоря, что не может удержаться, ибо слышит речь самой любви, а что дотоле он никогда не плакал.
239. Речь ангельская полна также мудрости, потому что она истекает от внутреннего мышления ангелов, а их внутреннее мышление есть мудрость, как и внутреннее чувство их есть любовь. В речи их любовь и мудрость соединяются, вследствие чего речь их до того исполнена мудрости, что они могут в одном слове выразить то, чего человек не может в тысяче; не говоря уже о том, что мысль их обнимает такие предметы, которых человек не может ни понять, ни выразить в словах. Вот почему все виденное и слышанное на небесах называется неизреченным, чего никогда ухо не слыхало и глаз не видал (2 Кор. 12. 4; 1 Кор. 2. 9). Мне даже дано было по опыту узнать, что это так. Я был иногда приводим в состояние, свойственное ангелам, и в этом состоянии, разговаривая с ними, я все понимал; но когда я возвращался к прежнему своему состоянию, т.е. к природному, обычному для человека мышлению, и хотел собрать в уме все слышанное мною, то не мог этого сделать; ибо тут были тысячи вещей, не подходящих к понятиям природного мышления и, следовательно, не выразимых: их бы можно было передать только посредством разноцветных переливов небесного света, но нисколько не словами человеческой речи. Понятия ангельского мышления (ideae cogitationis), из которых рождаются слова их, действительно являются видоизменениями небесного света, а чувства их, от которых происходят звуки слов, видоизменениями небесного тепла; ибо небесный свет есть небесная истина, или мудрость, а небесное тепло есть небесное благо, или любовь (см. н. 126-140). Ангелы получают чувства свои от Божественной любви, а мышление свое - от Божественной мудрости.
240. Если речь ангельская истекает непосредственно из их чувств - так как понятия мышления суть разные образы, в которых проявляется общее чувство (см. н. 236), - то ангелы могут в одно мгновение выразить то, чего человек не может передать в полчаса, и в нескольких словах могут изложить то, что едва упишется на многих страницах; все это также было доказано мне многочисленным опытом. Понятия ангельского мышления и слова речи их составляют одно целое, как действующая причина и последствие; что в понятиях мышления (in ideis cogitationis) составляет причину, то в словах является как последствие; вот почему в каждом слове их заключается так много смысла. Все частности ангельского мышления, а потому и все частности ангельской речи, когда представляются зрению, кажутся иногда как бы тонкими, вокруг растекающимися струйками или волнами воздуха, заключающими в себе по порядку бесчисленное множество предметов, которые, исходя от мудрости ангелов, поражают мысли другого и проникают их. Понятия мышления каждого, будь он ангел или человек, становятся видимы в свете небесном, когда это угодно Господу.
241. Ангелы небесного царства Господня говорят таким же образом, как и ангелы духовного царства, но ангелы небесного царства говорят от более внутреннего мышления, чем ангелы духовного царства; а как небесные ангелы пребывают во благе любви к Господу, то они и выражаются по мудрости, ангелы же духовные, как живущие в добре к ближнему (добро, которое в сущности есть истина, - см. н. 215), выражаются по разумению; ибо от блага происходит мудрость, а от истины разумение. Вследствие этого речь ангелов небесных подобна тихому течению, мягка и как бы непрерывна, а речь духовных ангелов несколько дрожаща и отрывиста; поэтому также в речи небесных ангелов часто звучат гласные У и О, а в речи духовных ангелов - гласные Е и И: гласные заменяют звук, а в звуке выражается чувство, ибо, как было сказано выше (н. 236), общий звук ангельской речи соответствует чувству, а членораздельные звуки, т.е. слова, соответствуют понятиям мышления, от чувства происходящим. Гласные не принадлежат языку, но ими как звуками слова возвышаются для выражения различных чувств смотря по состоянию каждого; вот почему на еврейском языке гласные не пишутся и произносятся различно: через это самое ангелы узнают, каков человек относительно чувств своих и любви. В речи небесных ангелов нет жестких согласных, и она редко переходит от одной согласной к другой без вставки слога, начинающегося гласной; вот почему в Слове так часто встречается частица и, как это известно читающим его на еврейском языке, на котором частица эта произносится мягко и звучит в начале и в конце слова. В Слове Божием, писанном по-еврейски, можно даже узнать, какие слова в нем принадлежат к разряду небесных и какие к духовным, т.е. заключают ли они в себе понятие о добре или понятие об истине; слова, относящиеся к понятиям о добре, заключают в себе много звуков на У и О и несколько на Л, а относящиеся к понятиям об истине полны звуков на Е и И. Так как чувства всего более проявляются в звуках, то и в человеческой речи, когда говорится о предметах высоких, как-то о небесах и о Боге, предпочитают слова, в которых преобладают звуки О и У. Так точно и в музыке: предмет высокий выражается звуками торжественными, а когда предмет обыкновенный, то и звуки другие; вот почему разного рода чувства могут быть выражены посредством музыки.
