Игнатий Брянчанинов - Полное собрание творений. Том 7

Как видно, разногласие по вопросу о духовном мире между Епископом Игнатием и Феофаном ничуть не поколебало высокого почтения последнего к первому, что само по себе уже побуждает нас склониться к заключению, что и в указанном случае по вопросу о духовном мире мы имеем дело не столько с разногласием, сколько с недомыслием или недоразумением, которое легко могло быть совершенно устранено личною беседою или даже перепискою Епископов-подвижников, если бы оно возникло уже не после смерти Игнатия Брянчанинова» [75].

{стр. 114}

В числе многолетних корреспондентов святителя Игнатия Брянчанинова находились два инока, Варфоломей и Алимпий, отношения с которыми еще раз свидетельствовали о постоянстве его «сердечных о Господе чувств». При этом отца Варфоломея можно включить в ряд тех монашествующих, судьба которых сложилась под непосредственным влиянием святителя Игнатия.

Познакомились они в апреле 1829 г. в Брянской Белобережной Иоанно-Предтеческой пустыни Орловской епархии, куда два молодых послушника, Дмитрий Александрович Брянчанинов и Михаил Васильевич Чихачев, прибыли в надежде найти пристанище после вынужденного выхода из Площанской Богородицкой Казанской пустыни. Несмотря на недолгое их общение, отец Варфоломей произвел на Дмитрия Александровича самое благоприятное впечатление, которое он сохранил на всю свою жизнь (так же, как было с Павлом Петровичем Яковлевым, с Петром Дмитриевичем Мясниковым, будущим Угрешским архимандритом).

{стр. 115}

Через месяц молодые люди переместились в Оптину пустынь, где еще раньше обосновался их старец, отец Леонид (Наголкин). Отсюда, из Оптиной пустыни и началась переписка Дмитрия Александровича — святителя Игнатия с Белобережскими знакомцами. В первых письмах Дмитрий Александрович рассказывал им об известных событиях своей жизни до возведения в сан архимандрита и назначения настоятелем Сергиевой пустыни. А уже в письме от 8 ноября 1836 г. архимандрит Игнатий советует отцу Варфоломею принять на себя настоятельство в Югской Дорофеевой пустыни Ярославской епархии. В это время в Петербурге находился на чреде архиепископ Ярославский Филарет (будущий Митрополит Киевский). По-видимому, архимандрит Игнатий рассказывал ему о положительных качествах отца Варфоломея и Архипастырь пожелал заполучить его в свою епархию [76].

Из писем видно, что отец Варфоломей обладал весьма нерешительным характером и был полон сомнений. Почти год пришлось архимандриту Игнатию убеждать его «не испортить нашего доброго начинания». Только к концу 1837 г. отец Варфоломей наконец решился и был назначен строителем Югской пустыни. Но к этому времени бывший архиепископ Ярославский Филарет был уже Митрополитом Киевским, а нового Владыку отец Варфоломей заподозрил в неблагожелательном к себе отношении и собирался писать прошение об увольнении. И снова архимандрит Игнатий, проявляя удивительное терпение и заботливость, взял на себя улаживание этого дела.

В конце концов отец Варфоломей оказался весьма деятельным руководителем Пустыни. Но святителю Игнатию еще не раз приходилось удерживать этого своего подопечного от опрометчивых поступков и улаживать у начальства их последствия.

Только дважды за всю их жизнь свиделись они снова. Первый раз, в 1848 г., когда отец Варфоломей навестил архимандрита Игнатия в Николо-Бабаевском монастыре. Архимандрит Игнатий писал тогда своему наместнику в Сергиеву пустынь: «На днях посетил меня и оказал мне много любви Южский Отец Игумен Варфоломей». И другой раз, в феврале 1853 г., когда отец Варфоломей вынужден был приехать в Санкт-Петербург, чтобы объясниться перед Святейшим Синодом по поводу своего отказа от настоятельства в Соловецком монастыре. {стр. 116} Тем не менее отношения между ними оставались прежними. «Весьма утешаюсь, — писал архимандрит Игнатий отцу Варфоломею в 1845 году, — видя, что Вы сохраняете прежнюю ко мне любовь; и я по милости Божией пребываю постоянно в тех же чувствованиях любви к Вам». Подобные слова неоднократно встречаются в письмах. Соответственно чувствам, и письма носили откровенный характер: иногда из них можно узнать подробности некоторых обстоятельств. Например, из письма от 17 мая 1840 г. видно, что в известном искушении, которое пришлось пережить святителю Игнатию из-за истории с французским посланником Барантом, определенную роль, хотя и непредумышленно, сыграл Андрей Николаевич Муравьев. Из писем от 30 ноября 1840 г. и последующих узнаем о работе Святителя над переводами книг святого Исаии Отшельника и святого Кассиана Римлянина. Из письма от 29 октября 1843 г. — о получении отцом Варфоломеем игуменского сана. В этом же письме Святитель сообщал «приятную для всего монашества новость»: о решении четы графов Потемкиных восстановить Святогорский монастырь на Украине [77].

В переписке святителя Игнатия с отцом Варфоломеем упоминаются некоторые из братии Площанской Богородицкой Казанской пустыни. В этой Пустыни молодые послушники, Дмитрий Александрович Брянчанинов и Михаил Васильевич Чихачев, провели зиму 1829 г. Здесь, с разрешения отца Леонида, они отделились от многолюдного собрания его учеников, жили уединенно, избегая празднословия, проводя время в богомыслии и молитве. Братия монастыря очень к ним благоволила. И они тоже запомнились братии своим добросердечием. Из переписки с отцом Варфоломеем площанцы знали, что архимандрит Игнатий сохранил это добросердечие и потом, став влиятельным настоятелем столичного монастыря. Поэтому они не преминули обратиться к нему за советом и помощью в возникшей настоятельной потребности увеличить штат в их Пустыни. Суть дела видна из приведенных ниже писем Площанских монахов и их Владыки. Результаты хлопот, скорее всего, были положительными, так как 31 января 1838 г. архимандрит Игнатий писал отцу Варфоломею: «Им [плащанцам] обещают прибавить штат».

Всего за 32 года известны 58 писем святителя Игнатия отцу Варфоломею. Последнее из них написано 23 апреля 1862 г.

{стр. 117}

Молитвами Святых Отцев наших, Господи Иисусе Христе Боже наш, помилуй нас.

Дражайшие и Почтеннейшие Отцы!

Отец Варфоломей и Отец Алимпий!

Усердно желаем вам радоваться и здравствовать о Господе!

Приехав в Оптину пустыню, нетерпеливо хотели писать к вам; но моя болезнь, увеличенная путешествием, останавливала то, к чему влекло сердечное чувство. — Принятые о. Строителем весьма ласково, мы остались жить в монастыре: к сему побудили нас обстоятельства наши, монастырские и скитские. Келлии отведены нам наверху, в том деревянном флигеле, который находится против новой трапезы и составляет симметрию с настоятельскими келлиями. Михайло Васильевич ходит на клирос; — я, как больной, пристанищем моей надежды должен иметь не труды свои, не заслуги, — милосердие и заслуги Богочеловека Иисуса.

Прежде всего описали мы вам свои обстоятельства, ибо нам представляется, что вы сопровождаете нас вашим участием, и мы бы виноваты были пред сим драгим и одолжительным участием, если б не удовлетворили оного, хотя несколько, описанием наших обстоятельств. Может быть, оно уже пеняло нам с снисхождением и упрекало с любовию за нашу медлительность…

Иисус уготовал добрым делам сторичные награды, и делающему добро излишни похвалы человеческие: и потому кратким, но искренним благодарением за вашу любовь, ласки, гостеприимство, удовлетворяя требованиям нашего сердца, оставляем все комплименты, сии наряды, в кои по большей части одевается нечистосердечие, — блудница — лесть.

Наконец, прося ваших святых молитв (особливо при служении Святыя Литургии) и благословения, честь имеем пребыть

Честнейшие Отцы! Ваши недостойные послушники многогрешные:

Дмитрий Брянчанинов и Михаил Чихачев.

{стр. 118}

П. С. Вам кланяется с прошением святых молитв и благословения о. Митрофан, наш сосед по келлиям; бедный! — его мучит лихорадка.

Если это от нас не слишком дерзко, то просим вас сказать наш усердный поклон о. Моисею с прошением его святых молитв и благословения с благодарением за его ласковое гостеприимство.

Скажите наш поклон о. Феофилакту; также о. Иоасафу иеродиакону— не может успокоиться наша совесть от того, что мы уехали, с ним не простившись. Просим простить великодушно виноватых.