519
Евр. И, 1.
О нежелании Хомякова распространить понятие Церкви непосред¬ственно на ее членов, а не только на связь между ними, см. прим. к Бр. I‑I11 и ПБ.
Мф. 7, 21.
Подробнее о таинствах — в Бр. II. К этому учению Хомякова относилось неидентифицированное цензурное замечание 1868 г.
Столь резкая грань между таинствами, в которых вся Церковь, и таинствами, в которых только один христианин, возникает у Хомякова в силу того, что, по его мнению, каждый отдельный член святой Церкви обречен оставаться греховным и не обоживается лично: «соборность» не становится достоянием личности. Ср.: «Тем самым, что он становится «сотелесным» (Еф. 3,6) телу Церкви, всякий христианин обладает Богоче- ловеческой Святотроичной соборностью» (Догматика 111, 220). Потому в святоотеческом богословии если выделяется фиксированное число таинств, то лишь в смысле «первых среди равных»: «Все в Церкви — святое таинство <…>. В ней и всякое «Господи помилуй» будет святым таинством, и всякая покаянная слеза, и всякий молитвенный вздох, и всякий вопль рыдания» (Догматика III, 563). Седмеричный счет таинств появляется как один из возможных в Византии в XV в. и становится общепринятым к концу XVI в., причем, к 7 таинствам относят и монашество (как форму таинства покаяния) — так у Св. Симеона Солунского и блаженного патриарха Константинопольского Иеремии II. Все таинства суть одинаково действия Божии в Теле Церкви, но из самих этих действий не все одинаково распространяются на всех христиан — и потому самые важные выделяют названием «таинство» в тесном смысле слова.
В копии Бартенева описка: «О таинстве Крещения…»
В письме к переводчице ЦО на немецкий, баронессе Э. Ф. фон Раден, Ю. Ф. Самарин дает следующее примечание к этим словам: «Здесь автор намекает на вопрос, ставившийся и обсуждавшийся в Церкви латин¬ской, а именно: если крыса съест освященный хлеб, то будет ли она причастившейся?» (Correspondence de G. Samarine avec ta Baronne de Rahden. 1861 — 1876. Publtee par D. Samarine. Moscou, 1893. P. 112; пер. с франц. наш). Об истории перевода см.: Нольде Б. Э. Юрий Самарин и его время. Париж, 1926 (репринт: 1978). С. 185–186.
Имеется в виду учение протестантов.
Слов именно о таинстве ни у каких апостолов нет.
I Кор. 7, 14.
Та же самая логика позволяет Хомякову утверждать божественность Церкви при необожении ее членов.
Лк. 23, 41–43.
Комментарий см. в прим. к Бр.
Рядом с этой фразой на полях копии Самарина рукой Хомякова вписано: «Никто да не отвергнет таинств, ибо в них Христос».
Далее в копии Самарина следует зачеркнутый фрагмент: «Должно уразуметь, что спасает не вера, не надежда, не любовь; ибо спасает ли вера в мир или любовь к плоти? Спасает т Веры. Веруешь ли в Христа? Христос в твоей вере. Веруешь ли в Церковь? Церковь в твоей вере». В копии Бартенева этого текста нет.
Евр. 11, 1. У Хомякова неточный пересказ слав, перевода (следовало бы: «Есть же вера — уповаемых извещение, вещей обличение невидимых» — т. е. вера дает узнать о предмете надежды и открывает невидимое). Хомяковское «утверждение» вместо «извещение» лучше передает vnoaxaois греч. оригинала.
См. прим. к Бр. 1 и Бр. П.
В копии Бартенева: «Нет, ибо он ослеплен преступлением и развратом».
Намек на слова Спасителя: «На Моисеове седалищи седоша книж- ницы и фарисее» (Мф. 23, 2).
Выписано цензором в 1868 г. в числе 10 главных замечаний.
Деян. 10.
Лк. 1, 30.
Лк. 1, 42.
Ин. 19, 26–27.
Ин. 7, 9.
Ср.: I Кор. 12, 21.
В копии Бартенева этот текст вынесен в примечание.
Ср. воззрения Хомякова на молитву, высказанные им в недатиро¬ванных письмах И. С. и К. С. Аксаковым. В первом, адресованном И. С., учение о молитве формулируется так (отмечено цензором в 1868 г.): «Труд для пользы других, бескорыстный (хотя отчасти), есть молитва, и молитва не только высшая, чем лепетание славянских слов в уголке, перед Суздаль¬скою доскою, но высшая многих, гораздо более разумных молитв, в которых выражается какой‑то загробный эгоизм более, чем любовь. Молитве, так сказать, нет пределов. Отрывать ее от жизни, формулировать, заключать ее в отыскивании «серединной точки» и проч., все это нелепо» (не раньше 1852 г.; ПСС, V//I, 364). Ср. в прим. * к С. 173 учение о добрых делах Св. Серафима Саровского. Хомяков не просто не оставляет места для понятия об «умном делании» и непрестанной молитве, но позволяет себе прямой выпад против этого учения — именно таким выпадом здесь является упоминание «серединной точки», о которой говорится в двух поучениях о молитве, вошедших в славянское «Добротолюбие» Св. Паисия Величковско- го (2–е изд.: М., 1822). Догматические воззрения, в систему которых была включена эта позиция Хомякова в отношении к молитве, точнее всего, вероятно, могут быть восстановлены по ПБ, т. к. в том же письме И. С. Аксакову учение о грехе (там же, 358) изложено с характерными особен¬ностями именно ПБ (см. прим. к ПБ). Обо всей этой ситуации разрыва богословия с аскетикой о. Георгий Флоровский заметил, что «в русской Церкви развитие святости и учености оказались разомкнуты. В традиции старца Паисия приоткрывались возможности нового смыкания и замыка¬ния…» (Флоровский, 392).
Из письма К. С. Аксакову, написанного вскоре после первого: «…с молитвою о насущном хлебе, которую излишняя духовность напрасно толковала в смысле молитвы о дарах духовных (в эту натяжку впадали и иные из Св. Отцов) <…>Помните, что я писал в другом, вам известном, письме о страсти некоторых людей к чудесам известного рода < подразуме¬вается первое письмо, где приводились слова жены Хомякова: «Видно, они никогда не замечали, сколько чудес Бог совершает в нас самих, что сколько хлопочут о чудесах внешних» (там же, 363). —В. Л.>. Такова причина, почему я не допускаю или, лучше сказать, с досадою отвергаю в христиан¬стве все эти периодические чудеса (яйцо пасхальное, воду богоявленскую и пр.), до которых много охотников. Это все, мало–помалу, дало бы, раз допущенное, самому христианству характер идолопоклонства и, как вы говорите, немало было и есть еще попыток обращать веру в магию или, по моему названию, в кушитство. К этому особенно склонны паписты…» (ЯСС, VIII, 352—353; фраза о крещенской воде отмечена в 1868 г. цензором в числе 10 главных замечаний).
Исх. 25, 26, 37.
Чис. 21,9.
Первоначально в рукописи Самарина было: «суда над всем творением Божиим».
I Кор. 15, 44.
Отмечено цензурой в 1868 г. Представление Хомякова о телесности ангелов заслуживает особого внимания. Не признавая церковного учения о прародительском грехе, он стремился во всем уравнять разумные творения в отношении к воплощению Христа, то есть приписать всем им «плоть», одинаково нуждающуюся в очищении через восприятие ее Богом; в такой системе утрачивается и различие между освобождением от греха и подлин¬ным спасением, которое есть полнота обожения, или «Богом–бытия» (Св. Максим Исповедник). Патристика допускает учение об относительной телесности ангелов; одна из отчетливых формулировок его дана Св. Иоаном Дамаскиным в сочинении, цитированном Хомяковым — см. С. 190 наст, изд.: «Ангел есть бытие разумное, свободное, бестелесное <…> Бестелес¬ным и невещественным он называется по сравнению с нами, но по сравне¬нию с Богом, единым несравненным, все оказывается грубым и веществен¬ным; единое Божество истинно, невещественно и бестелесно» (Точное изложение православной веры, 2.3; PG 94, 869А). По святоотеческому учению, ангелы могут быть названы «телесными» в том смысле, что они ограничены и не обладают Божиим вездесущием (подробнее см.: Догмати¬ка I, 232–234). Однако в святоотеческом понимании «телесность» ангелов протиоопоставлена телесности людей, тогда как для Хомякова важно как раз обратное — общность «телесности».
