«И вместо пояса ужем препояшешися».
Препоясующийся по Богу препоясует чресла истиной, каков был Петр, воздевающий руки и препоясуемый на брань за Христа теми, которые вызывали его на смерть за свидетельство истины. Итак, святый препоясуется «силою», ибо сказано: «Бог препоясуяй мя силою» (Пс. 17, 33). А утративший сие препоясание «препоясуется ужем» собственных своих грехов, потому что «пленицами своих грехов кийждо затязается» (Притч. 5, 22) и их символом был бич «от вервий» (ср.: Ин. 2, 15), изгнавший из храма осквернивших святая, чем Господь показал, что для всякого делаются бичами собственные сплетения грехов и каждый бывает биен «ужами» грехов, его опутавших.
«Вместо же украшения златаго, еже на главе, плешь имети будеши дел твоих ради».
Как из чрезмерной заботливости о раздражающем обоняние искавшие сверхъестественного удалились от естественного и, находя для себя нестерпимым дышать простым воздухом, а напротив того, напитывая его благовонными мирами и фимиамами, впоследствии стали вдыхать не чистый воздух, но смешанный с прахом, так поскольку не остались при естественном украшении, то есть волосах, которые даны женщинам «вместо одеяния» (ср.: 1 Кор. 11, 15), но, вплетая в волосы какие–то вплетения, непристойно украшали себя, лишены и природой данного украшения, и по утрате волос, этого свойственного и сродного женщинам украшения, в которое облечены они самой природой, сделались весьма безобразным зрелищем. Ибо если гнусно для женщины стричься или бриться, то сколько гнуснее иметь плешь, которая во зло употребляющим свою красоту, для их же пользы, приносит безобразие.
«И вместо ризы багряныя препояшешися вретищем».
Господь повелевает произойти такому превращению, все устрояя к пользе любящих украшаться, потому что как багряница подает повод к роскоши и кичливости, так вретище напутствует к сокрушению и смирению. Ибо кто одет в багряные ризы, тот не хочет пасть на землю и поклониться Богу — он бережет свой наряд, боясь испортить цвет своей одежды; а кто одет во вретище, тот всякое место почитает удобным для своего поклонения.
(24) «И сын твой добрейший, егоже любиши, мечем падет».
Кто будет воспитываться в худых нравах, тому гораздо полезнее умереть до зрелого возраста, чем долее заражаться, перенимая порочное поведение родителей. Итак, если у тебя был сын или действительно прекрасный телом, или казавшийся прекрасным матерним глазам, он умрет в самой зрелости, во цвете возраста, и, к большему твоему бедствию, умрет не своей, не естественной смертью, но насильственно, от руки врага, пораженный мечом.
«И крепции ваши мечем падут».
И терпя это, не будешь иметь возможности отмстить. В несчастиях и то утешение, чтобы отмстить за убитых и причинявших скорбь ввергнуть в подобные скорби. Но у тебя не будет и этого, потому что все возрастные умрут на войне, останется же один бесполезный возраст, который, как беспомощный, без сопротивления терпит все, что угодно врагам.
«И смирятся;» (25) «и восплачутся хранилища утварей ваших».
Хранилища золота и серебра, дорогой одежды и многоценных камней, пока заключают в себе сокровища, почитаются достойными забот и попечения, помещаются в крепких зданиях, на высоких местах, и при них бывают запоры, замки, печати, стражи и все, придуманное для безопасности и охранения. Когда же окажутся они не имеющими в себе сокровищ, оставляются в пренебрежении и опустении. Воспользуемся сим и мы, потому что души, приявшие в себя дар Божия слова, соделались хранилищами драгоценностей, достойными помещения в божественных сокровищницах. Когда же они окажутся не имеющими божественных украшений, тогда будут уничижены как отверженные и признанные бесполезными. Посему–то сказано: «непотребен бысть Иехониа, аки сосуд непотребен» (ср.: Иер. 22, 28). Итак, чтобы нам пребыть в Царских хранилищах, не предадим татям многоценной жемчужины, которая нам вверена!
(1) «И имутся седмь жен за мужа единаго, глаголюща: "хлеб наш ясти будем и в ризы наша одеватися, точию имя твое да наречется на нас, отыми укоризну нашу"».
Слово сие в буквальном смысле означает, кажется, малочисленность мужчин, вследствие войн или болезней, постигших народ по Божию гневу. Посему, чтобы не быть безчадными и неплодными, что у древних почиталось в числе проклятий, женщины не стыдятся, если и многие взяты будут за одного мужа, и, утешая мужа в трудности иметь попечение о многих женах, говорят: «хлеб наш ясти будем и в ризы наша одеватися». Посему оставь необходимые заботы о содержании; имя твое полезно для нас тем, что избежим укоризны в одиночестве.
Таков смысл буквальный; а смысл иносказательный ведет мысль нашу к важнейшим исследованиям. Как бы смотрящему на что–нибудь едва видимое, где многое по неясности представляется в тени, касательно «седми жен» приходит мне на мысль нечто следующее. Под словом «седмь» нередко разумеются и настоящая жизнь, и плотский Израиль. Посему время вещей сотворенных наполняется семью возвращающимися днями, вследствие чего век, какой последует за теперешним состоянием вещей, в Писании называется «осмым», и есть псалмы «о осмем» (см.: Пс. 6 и 11), что значит о веке, который будет после сего времени. Но во многих местах под словом «седмь» разумеется и «иже яве Иудеи» (ср.: Рим. 2, 28), и их гражданское устройство. Сказано: «Даждь часть седмим и осмим» (Еккл. 11, 2). Ибо и Ветхому, и Новому Завету надлежало иметь какое–либо свидетельство о своем происхождении от Бога и о взаимном между собой согласии. Итак, «седмь жен» — это Ветхий Завет. «Имутся за мужа единаго», то есть за Господа, Который не один из многих, но единствен. «Глаголюща: "хлеб наш ясти будем"», то есть останемся при своей мере существования, потому что мы «стень грядущих» (ср.: Кол. 2, 17) и «образы небесных» (ср.: Евр. 8, 5). Пусть одно имя Христово наречется Ветхому Завету, чтобы снята была с него укоризна в бесполезности. Но и Синагога израильская, когда умер закон, которым она была связана, сделалась свободной и получила право вступить в брак с кем хочет, не став прелюбодейцей; почему, пришедши к Жениху–Слову и как бы прилепившись к Нему любовью, может сказать: «имя Твое да наречется на нас».
Но иные говорят, что «седмь жен» суть семь духов, которых сей же самый Пророк исчислит несколько после, как почивающих на Том, Кто процветет от корене Иессеова: «дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия, дух страха Божия» (ср.: Ис. 11, 1–3). Сии–то духи, поскольку «вси уклонишася» и «вкупе неключими быша» (Пс. 13, 3), не имея на ком почить с любовью, приемлют человека Господня и совершают написанное у Пророка. Ибо «дух ведения и благочестия» пребывает в бездействии в те времена, когда несть «разумеваяй», несть «взыскаяй Бога» (ср.: Пс. 13, 2), и добродетелям обращается как бы в укоризну, что нет людей, прилепившихся к ним, и сами они как бы вдовствуют по недостатку приемлющей их души. Поскольку никого не могут пленить своей красотой, но остаются в одиночестве, то сие по–видимому как бы огорчает добродетели. Но Имеющий показать на Себе в высшем совершенстве все роды добродетелей снимает с них укоризну. И поскольку видят, что и не знающие Бога заботятся о ведении, разуме, совете, крепости, премудрости и благочестии, то молят, чтобы «наречено» было на сих добродетелях имя Христово.
(2) «В день оный возсияет Господь в совете со славою на земли, еже вознести и прославити останок Израиля».
Сие согласно со сказанным выше. За Кого «седмь жен» взяты как за мужа, Тот «возсияет» как Господь. Поскольку они усильно желали, чтобы «имя» Его «наречено» было на них, то Бог, приемлющий их усердие, «возсияет» на них «в совете со славою на земли», то есть рассудительно и осмотрительно уделяя благо по суду, а не без рассуждения и разбора. «День» же есть тот, в который «возсияет Бог со славою», тот, который творит Сам Он, «Солнце правды» (Мал. 4, 2), Господь наш, научающий о Себе, что, пока Он «в мире, свет» есть «миру» (ср.: Ин. 9, 5); почему и увещевает «делати, дондеже день есть» (ср.: Ин. 9, 4). Но должно заметить, что по различному образу представления как настоящая жизнь называется днем, а день суда — ночью, так и обратно: настоящее состояние — ночью, а ожидаемый век — днем. Слова «дондеже день есть» явно относятся к настоящей жизни, озаряемой познанием Христовым; а слова «приидет нощь» (ср.: Ин. 9, 4) сказаны о будущем веке, которому дано такое наименование потому, что будет печален и труден для обретшихся во грехах. Также и Пророк тем, которые преданы делам лукавым и желают, чтобы скорее пришел день воздаяния, говорит: «вскую вам день Господень? сей бо есть тма, а не свет» (ср.: Ам. 5, 18). И наоборот, Апостол настоящую жизнь называет ночью и по примечаемой в ней слитности, и по тому омрачению, какое всего чаще производится в уме плотью и житейскими заботами. «Нощь прейде, а день приближися» (Рим. 13, 12). Итак, в каком значении ни возьмешь слово «день», «возсияет Бог в совете со славою на земли». Поскольку же воссиявает с рассуждением, то соделаем самих себя достойными к принятию Его просвещения, чтобы Подающий озарение по мере способности каждого, при большем душевном нашем усердии, даровал нам большие и совершеннейшие Свои блага. И вознесет «останок» Израиля, то есть «по избранию благодати останок» (ср.: Рим 11, 5) Израиля поставит выше вещественного и приведет к созерцанию бесплотного. А если желаешь узнать, что такое, по Писанию, та слава, которой будут прославлены святые, то представь себе священнолепное состояние созерцающих умом своим великое и божественное, каково было состояние Моисея, когда он удостоен видеть Бога. Поскольку же «возсияет Бог в совете со славою», то к сим двум понятиям Пророк присовокупил другие два: «вознести и прославити», дабы ты разумел, что возвышение есть дело совета, а прославление — славы.
