"Шестьсот первого года (жизни Ноевой), к первому (дню) первого месяца иссякла вода на земле..." Вот хронологические даты окончания потопа, которое, таким образом, падало на первый день нового года, т.е. на начало месяца тишри (сент.-окт.).
14. И во втором месяце, к двадцать седьмому дню месяца, земля высохла
14. "И во втором месяце, к двадцать седьмому дню месяца, земля высохла..." Но полное осушение земли произошло только в конце второго месяца, ровно через год и десять дней после его начала (7:11). Объединяя теперь все имеющееся в Библии, хронологические даты потопа, мы получим, что общая продолжительность его обнимала собой 364 дня (220 + 88 + 56), что составляет целый солнечный год. Бытописатель же дает ясно понять, что потоп продолжался год и десять дней; отсюда, с большой вероятностью можно заключать, что в эпоху потопа, древнейшую эпоху существовало еще солнечное счисление и что лишь позднее, со времени Авраама или даже Моисея, оно было переведено на лунное.
15. И сказал (Господь) Бог Ною: 16. выйди из ковчега ты и жена твоя, и сыновья твои, и жены сынов твоих с тобою;
Как некогда входил в ковчег Ной по особому божественному повелению, так и выходит из него не прежде, как получает об этом специальное божественное откровение. Воспоминание о потопе составляет одну из самых распространенных традиций древнего мира, причем самые детали этих сказаний нередко поразительно близко совпадают с библейской историей потопа. В особенности это должно сказать о знаменитой халдейской поэме об Издубаре или Гилгамете, открытой в древнейших клинообразных текстах, входящих в состав так называемого "халдейского генезиса". Параллельное сопоставление этой халдейской поэмы с библейским сказанием не оставляет никакого сомнения в их тесной родственной связи, а глубокая древность и документальность клинообразных текстов дает сильное оружие библейской апологетике в борьбе с рационалистической критикой. Более подробно см. об этом у С. С. Глаголева, "Сверхъестественное откровение и естественное богопознание" и о "Происхождении человеческого рода".
17. выведи с собою всех животных, которые с тобою, от всякой плоти, из птиц, и скотов, и всех гадов, пресмыкающихся по земле: пусть разойдутся они по земле, и пусть плодятся и размножаются на земле
"пусть плодятся и размножаются на земле..." По поводу этих слов божественного повеления, непосредственно относящихся к животным, но касающихся также и человека, святой Иоанн Златоуст говорит, напр., следующее: "смотри, как этот праведник, снова получает то благословение, которое получил Адам до преступления. Как тот, тотчас по сотворении своем, услышал: их благослови и Бог, глаголя: раститеся и множитеся, и наполните землю (1:28[241]), так и этот теперь растится и множится на земле, потому, что как Адам был началом и корнем всех живших до потопа, так и этот праведник становится как бы закваскою, началом и корнем всех после потопа" (святой Иоанн Златоуст, Беседа XXVI).
18. И вышел Ной и сыновья его, и жена его, и жены сынов его с ним; 19. все звери, и (весь скот, и) все гады, и все птицы, все движущееся по земле, по родам своим, вышли из ковчега
Здесь говорится о быстром и точном исполнении божественного повеления, чем Ной еще раз свидетельствовал свое полное послушание божественной воле.
Построение жертвенника и жертвоприношение Ноя
20. И устроил Ной жертвенник Господу; и взял из всякого скота чистого и из всех птиц чистых и принес во всесожжение на жертвеннике
"И устроил Ной жертвенник Господу…" Это, строго говоря, первое библейское упоминание о священном алтаре или жертвеннике; еврейское наименование его — мизбеах — указывает на него, как на место заклания жертвенных животных.
"и взял из всякого скота чистого... и принес во всесожжение..." Из числа тех чистых животных, которые находились в ковчеге в нарочито увеличенном количестве (7:2), Ной по выходе из ковчега и принес Господу жертву. Эти жертвы названы здесь жертвой всесожжения; при ней жертвенное животное сжигалось все без остатка (Лев. 1 гл.), что и служило символом полного совершенного сознания греховной немощи и глубокого сердечного покаяния. Отсюда, жертва Ноя была, с одной стороны, актом его покаяния за прошлый грех человечества, послуживший причиною потопа, с другой — изъявлением благодарности Богу за спасение и выражением полной покорности и послушания Его святой воле.
21. И обонял Господь приятное благоухание, и сказал Господь (Бог) в сердце Своем: не буду больше проклинать землю за человека, потому что помышление сердца человеческого — зло от юности его; и не буду больше поражать всего живущего, как Я сделал:
"И обонял Господь приятное благоухание..." "Не соблазняйся грубостью выражения", — говорит по сему поводу Златоуст, — но, причиной такого снисхождения в словах признав собственную твою слабость, уразумей отсюда, что приношение праведника было приятно Богу... Вот почему и Апостол Павел сказал в послании своем: "Ибо мы Христово благоухание Богу в спасаемых и в погибающих: для одних запах смертоносный на смерть, а для других запах живительный на жизнь" (2 Кор. 2:15-16). Слова "приятное благоухание", по более точному переводу с еврейского — reach hannichoach должны быть переведены так: "запах удовлетворения, успокоения", причем в самом анализе понятий находят сходство с именем Ноя, что значит "успокоение" (5:29[242]) и откуда видят как бы исполнение того самого пророчества, которое было вложено в данное ему имя. Эта жертва Ноя, подобно тому, как и раннейшая жертва Авеля, без сомнения, была приятна Богу не по материи самого приношения, но по выраженным в нем чувствам веры, благочестия и смиренной покорности Творцу. Подобным же образом молитве и милостыни верных приписывают сладкий вкус (приятное благоухание) (Флп. 4:18[243]; Откр. 5:8[244]; 8:3-4[245]; Пс. 140:2[246]).
"и сказал Господь в сердце Своем: не буду больше проклинать землю за человека, потому что помышления сердца человеческого — зло от юности его..." В этих словах, очевидно, дается торжественное удостоверение самого Бога о неповторяемости подобного общемирового (в смысле универсальном для всего человечества и всех живых тварей) наказания; но самая мотивировка его представляется на первый взгляд несколько непонятной: по-видимому, она представляет повторение того мотива, который послужил главной причиной потопа (6:5, 12-13); и здесь тот же самый факт берется а качестве мотива для противоположного отношения к миру.
Но более внимательное сличение этих двух параллелей, произведенное на почве контекста речи, открывает существенное различие между ними.
В первом случае сказано гораздо общее и сильнее — именно, что "все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время" (6:5), чем характеризуется не столько наследственная, сколько, главным образом, постоянная личная греховная настроенность, переходящая, как это видно из контекста, в горделивое попрание нравственных устоев и в нераскаянное упорство (6:11[247]).
В рассматриваемом же нами стихе речь идет почти исключительно лишь о наследственной греховной порче, за которую человек сравнительно менее ответственен, чем за сознательную, личную греховность. Принесением же жертвы, о которой только что перед тем говорилось, человек как нельзя лучше доказал, что его личная настроенность значительно улучшилась, что хотя он, в силу греховной немощи своей природы, и продолжал грешить, но каждой раз в сознании своего падения и часто с глубокой скорбью об этом и с просьбой к Богу о помиловании, выражением чего и служили различные жертвы. Такая перемена в настроении человеческого сердца создавала вполне достаточные основания и для перемены к нему божественного отношения. "Прежде правосудие открывалось всеобщим, а милосердие особенным действователем (история потопа и Ноя): отныне правосудие будет являться в частном, как напр., над Содомом, над фараоном, а милосердие во всеобщем" (Филарет). Отсюда, становится вполне естественным и понятным указание на наследственную греховную порчу человека, как на мотив для снисходительного отношения к его греховности, с которой человек выражает (путем жертв) желание бороться по мере своих слабых сил.
22. впредь во все дни земли сеяние и жатва, холод и зной, лето и зима, день и ночь не прекратятся
"впредь во все дни земли..." Т.е. до тех пор, пока земля существует и когда "дни земли" должны будут уступить свое место "дням неба" (Пс. 88:30[248]).
