Я Сын Божий? (Ин. 10, 33–36). Он как бы говорил им: вы считаете себя ревнителями закона Моисея, а не веруете тому, что в законе написано. И далее продолжал: Если Я не творю дел Отца Моего, не верьте Мне; а если творю, то, когда не верите Мне, верьте делам Моим, чтобы узнать и поверить, что Отец во Мне и Я в Нем (Ин. 10, 37–38).
Но они отвергли дела, ожесточили сердца и не веровали.
Христос, видя беззаконный суд их, молчал, ибо тех, кого не убедили знамения, как могли убедить оправдания? Но при этом величественном безмолвии судьи должны были невольно почувствовать, что обвиняемыми были они сами, а Христос был им Судьей.
Как первый служитель Бога Израилева, первосвященник, при всем своем недостоинстве, имел право спрашивать обвиняемого под клятвой: тогда уже нельзя было не отвечать, не преступив должного уважения к клятве, к сану первосвященника, к самому Закону. К этому-то средству и прибег Каиафа, раздраженный молчанием Подсудимого. Перед лицом Бога обвиняемый не мог скрыть истины. И первосвященник сказал Ему: Заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий? (Мф. 26, 63).
В этом его последнем вопрошении заключался злобный смысл. Если бы был ответ: «Нет, Я не Христос», то сразу бы всем объявили: «Он обманщик, лжец, Он прельщает и возмущает народ, Сам не является Спасителем мира». Если же Он сказал бы: «Я Христос», они готовы были обвинить Его: «Ты Самарянин и бес в Тебе (Ин. 8, 48). Мы знаем Тебя, откуда Ты; Христос же когда придет, никто не будет знать, откуда Он (Ин. 7, 27); ведь Ты – Человек, как делаешь Себя равным Богу? Мы знаем Твоего отца Иосифа, знаем братьев и Матерь; знаем, что Ты жил в Назарете Галилейском. А из Назарета Христос не приходит. Ты – обыкновенный человек, плотник». А чудеса? «Помогал князь бесовский», – говорили они.
Из вопроса первосвященника Каиафы открывается то, что иудейские вожди ясно сознавали, что Мессия, Христос, возвещаемый пророками, – ни пророк, ни земной царь, но Сын Божий. Они понимали, что Он придет в подобии человека, ибо на вопрос Ирода: «Где Христос рождается?» – сами отвечали: «В Вифлееме Иудейском».
Господь на все обвинения лжесвидетелей не отвечал. Однако теперь, хотя Он и знал, что не уверуют в Него, Он дает ответ, чтобы потом не могли сказать они: если бы Он исповедал Себя после заклинания, то мы уверовали бы в Него. Господь, знающий умствования мудрецов, что они суетны (1 Кор. 3, 20), ответил Каиафе так: Ты сказал… – твои уста исповедали, что Я – Христос, Сын Божий (Мф. 26, 64).
Для Каиафы этого ответа было достаточно, но Спаситель грешников и теперь искал их заблудших душ, призывал их – одуматься, и для того напомнил им древние пророчества о будущей славе Мессии. Он сказал: Даже сказываю вам: отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы, одесную Бога всесильного, как говорит пророк Давид (ср.: Пс. 109, 1), и грядущего на облаках небесных, как пророчествует Даниил (Мф. 26, 64). Скоро самые дела покажут вам, что Я – тот самый Царь, Который, по описанию пророка Даниила, сидит на облаках одесную Ветхого днями (ср.: Дан. 7, 13), и Который грядет со славою судить вселенную. Это торжественное откровение, в котором выразилось все учение Христа о Своем Лице и предназначении, напомнило судьям то, что было им особенно ненавистно: соучастие Сына Человеческого в могуществе Бога Отца и Его истинную Божественность. Обвиняемый говорил о Себе как Бог, возвещая Своим судьям, согласно с предсказанием пророка, Свое возвращение на облаках небесных, показывая им, что наступит день, когда они предстанут на Его Божественный суд.
Каиафа не хотел слушать, не хотел принимать голоса пророческого. Он спешит принять на себя вид ревнителя славы Божией, который пришел в ужас от богохульства. Тогда первосвященник разодрал одежды свои и сказал: Он богохульствует!.. Они же сказали в ответ: Повинен смерти! (Мф. 26, 65–66).
Так произнесен смертный приговор над нашим Спасителем.
Почему они не умертвили Его тайно? Потому, что хотели уничтожить самую славу Его. Враги стараются предать Его смерти публично, перед всеми, потому что много было людей, которые слушали Его беседы, удивлялись Его чудесам. А Христос, со Своей стороны, не препятствует этому, но их злобу употребляет как орудие истины: через это смерть Его стала всем известной. Получилось не то, что хотели враги Его: они хотели предать Его публичному позору, а Он через это самое еще более прославил Себя.
Ко времени начала Спасителем проповеди Евангелия ожидание Христа достигло во всем народе иудейском наивысшего напряжения. Ангел пустыни, святой Иоанн Предтеча, назначен был Божественным Промыслом приготовить людей к приходу Помазанника Божия. Следовательно, для членов синедриона появления Христа в эти дни не должно было оказаться невозможным.
Была ли возможность проверить, Христос ли стоящий перед ними в узах Человек? Кто Этот Проповедник, Который творил столько чудес, что в народе говорили: Когда придет Христос, неужели сотворит больше знамений, нежели сколько Сей сотворил? (Ин. 7, 31). Немало людей в Палестине могли увидеть в новом Проповеднике и Учителе, творившем чудеса (слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают и нищие благовествуют (Мф. 11, 5)), обещанного Господом через пророков Христа. Будущий апостол Андрей открытой, чистой душой воспринял Иисуса и, придя к брату Симону (Петру), сказал: Мы нашли Мессию, что значит: Христос. И привел его к Иисусу (Ин. 1, 41). Именно Сыном Божиим исповедали Иисуса те, кто был в лодке, когда Он вошел в нее и тотчас утих ветер. Они подошли, поклонились Ему и сказали: истинно Ты Сын Божий (Мф. 14, 33). Позже и другие ученики узнали в Нем Того, Кого напряженно ждал весь Израиль. Блажен, кто не соблазнится о Мне (Мф. 11, 6). Не соблазнились, но уверовали в Него как в Христа презираемые иудеями самаряне. Достаточно было одного чуда – сказать самарянке все, что она сделала (см.: Ин. 4, 39). Первосвященники сами были очевидцами многих Иисусовых чудес, а некоторые из них совершались на их глазах в храме. Но гордость, предубеждение и омертвение веры не позволили членам синедриона сказать, как сказали самаряне: сами слышали и узнали, что Он истинно Спаситель мира, Христос (Ин. 4, 42).
В планах домостроительства нашего спасения ответ Иисуса синедриону был высшим моментом Его общественного служения, окончанием той проповеднической деятельности, на которую Он вышел три года назад. Своим ответом, вызвавшим смертный приговор, Он положил камень в основание Голгофского Креста, на котором совершилось дело нашего спасения. И как всегда бывает в духовной жизни, чем выше и значимей событие, тем явственней обозначается граница разделения добра и зла. Иисус, окруженный гонителями, явил то спокойствие и величие духа, какого не знало человечество от своего начала. Судьи же, став на путь греха, стали усугублять свои беззакония.
Все, что произошло потом во дворе дома Каиафы сразу же после осуждения Спасителя, покрыло несмываемым позором членов синедриона и его слуг. Тогда плевали Ему в лице и заушали Его: били по голове, по устам, били кулаками; другие же ударяли Его по ланитам. Иные закрывали Его лицо одеждой и при каждом ударе со злым издевательством, говорили: прореки нам, Христос, кто ударил Тебя? (Мф. 26, 67–68; Лк. 22, 64).
Безнравственность превысила всякую меру: присутствовавшие надругались над Тем, Кто до самых последних дней воскрешал мертвых, исцелял недужных, избавлял от страданий. Сейчас, видя Праведника осужденным, эти люди дали свободу всему низменному и злому, что было в них. Еще через пророка Исаию Мессия сказал о Себе: Я предал хребет Мой биющим и ланиты Мои поражающим, лица Моего не закрывал от поруганий и оплевания (Ис. 50, 6). И теперь это пророчество исполнилось в точности. Иисус страдал по Своему Человечеству, как Богочеловек. Он и в ту ночь во дворе Каиафы оставался Владыкой вселенной, потому что Он снизошел «до подобия нам, не переставая быть тем, что есть, но при этом оставаясь Богом и не презирая меры человечества» (III Вселенский Собор). Сыну Человеческому предстояло испить полную чашу горьких страданий, скорбей и унижений.
По Закону нельзя было осуждать преступника на смерть на одном заседании, поэтому когда наступило утро, все первосвященники и старейшины народа вновь собрали совещание об Иисусе, чтобы предать Его смерти (Мф. 27, 1), делая вид, что они во всем следуют Закону. Им нужно было вынудить у Иисуса признание, что Он Христос, Мессия, чтобы выдать Его Пилату как возмущающего народ против власти кесаря. На вопрос Каиафы: «Ты ли Христос?» – Господь отвечал: Если скажу вам (что Я Христос), вы не поверите; если же и спрошу вас, не будете отвечать Мне и не отпустите Меня. Господь уже спрашивал их о крещении Иоанновом, о Камне, отвергнутом строителями, о том, почему Давид называет своего Сына-Мессию Господом своим, – и они молчали. Остается только повторить им то, что было уже сказано: Отныне Сын Человеческий воссядет одесную силы Божией, как Всемогущий Царь и Судия. Тогда все члены синедриона в исступлении закричали: Итак, Ты Сын Божий? – Вы говорите, что Я, – со спокойным величием отвечал им Господь, засвидетельствовав великую истину (Лк. 22, 67–70).
