Глава 1
Теперь приступим к самому тексту. Евангелие от Марка начинается так:
Начало Евангелия Иисуса Христа, Сына Божия, как написано у пророков: «Вот, Я посылаю Ангела Моего (т. е. вестника Моего. – М. А.) пред лицем Твоим, который приготовит путь Твой пред Тобою»[3]. «Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему»[4]. Явился Иоанн, крестя в пустыне и проповедуя крещение покаяния для прощения грехов. И выходили к нему вся страна Иудейская и иерусалимляне, и крестились от него все в реке Иордане, исповедуя грехи свои. Иоанн же носил одежду из верблюжьего волоса и пояс кожаный на чреслах своих, и ел акриды и дикий мед. И проповедовал, говоря: идет за мною Сильнейший меня, у Которого я недостоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его. Я крестил вас водою, a Он будет крестить вас Духом Святым (Мк. 1: 1–8).
Вот об этом отрывке Евангелия я хочу сегодня с вами говорить. Но сначала: что значит само слово «Евангелие»? Евангелие – греческое слово, и означает оно «благая весть» – нечто новое и вместе с этим приносящее радость, новизну, жизнь. И тут мы сразу можем поставить себе вопрос. Если весть эта такая благая, в чем она заключается? В Евангелии от Марка об этом не говорится, но в Евангелии от Луки говорится следующее: И сказал им [пастухам] Ангел: не бойтесь; я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям: ибо ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель, Который есть Христос Господь (Лк. 2: 10–11). Здесь ангел возвещает пастухам самое существо этой радости. Бог стал Человеком, и этот Человек, Который одновременно является Богом нашим, спасет всех людей от их бедственного состояния, от того, что мы называем грехом.
К этому мы еще вернемся. Но в чем состоит новизна этой вести? Неужели до этого никто не надеялся, не ожидал, что рано или поздно случится нечто подобное, что разрешится горе, что всякая слеза утрется, что новая жизнь настанет? Да, действительно, об этом мечтали, и больше того: этого ожидали, потому что об этом неоднократно говорили ветхозаветные пророки. И Малахия, и Исайя, и Иеремия – все призывали ждать Того, Который сделает весь мир новым, но новизной не той, которая была изначально, при сотворении мира, a новизной, которая уже принадлежит будущему веку. Тогда произойдет обновление падшего человека, и вслед за ним, через него – обновление всей твари, пострадавшей через падение Адама, обновление нашей земли, когда не останется на ней ни следа зла, ни следа страдания и все будет сиять радостью и торжеством. В этом исполнение пророчеств Ветхого Завета о Мессии. В седьмой главе пророчества Исайи говорится о том, что родится от Девы Младенец, Который спасет мир[5].
Но новизна не заключается только в том, что исполнилось наконец, хотя бы зачаточно, это обещание Божие; вместе с этим пришло в мир новое представление о Боге – не только как о Творце, как о Промыслителе, как о Хозяине жизни. Наш Бог – не только «Бог вдали». Действительно, став человеком, воплотившись, Бог стал предельно нам близок. Он нам свой, Он нам родной. Он носит нашу плоть, у Него есть родословная. У Него есть земная судьба, у Него есть лик, лицо.
В Ветхом Завете нельзя было изображать Бога, потому что Он был неописуем, но через воплощение Бог получил и облик человеческий, и имя человеческое. Во всем Он стал нам подобным, за исключением греха, – греха как оторванности от Бога, как исковерканности человеческого облика, как уродства. И еще: через воплощение мы вдруг обнаруживаем, что Бога можно не только бояться. Страх, конечно, бывает разный. Можно рабски бояться наказания; можно бояться как наемник, который не хочет потерять свой заработок или награду; можно бояться и по-сыновьи: как бы не огорчить любимого. Но и этого недостаточно. В воплощении Христа открылась как бы еще новая черта в Боге: это Бог, Которого мы можем уважать. Это слово звучит странно применительно к Богу, и я должен его разъяснить.
Большей частью люди себе представляют, что Бог сотворил мир, сотворил человека, не спрашивая его, хочет ли он существовать или нет, да еще наделил его свободой, т. е. возможностью себя погубить, a затем, то ли в конце нашей личной жизни, то ли в конце судьбы мира, в конце времен, Бог нас будто бы ожидает и произнесет суд. Справедливо ли это? Мы не просились в существование, мы не просили той свободы, которую Он нам дал, – почему же мы должны односторонне отвечать за свою судьбу и за судьбу мира? Этот вопрос с такой резкостью мало кто ставит; но я его ставлю и ответ нахожу в Воплощении Слова Божия, Сына Божия.
Бог делается человеком. Он вступает в мир на началах человечества, Он на Себя берет не только тварность нашу, т. е. плоть, душу человеческую, ум, сердце, волю, судьбу, но Он берет на Себя всю судьбу человека в этом падшем, изуродованном мире, в страшном мире, где постоянно (порой даже торжествуя) так или иначе действуют зло, ненависть, страх, жадность, столько других пороков. Он входит в этот мир и берет на Себя все последствия не только Своего первичного творческого акта, вызвавшего из небытия мир и человека, – Он берет на Себя все последствия того, что человек сделал из этого мира. Он живет, чистый от всякой скверны, в мире, где на Него обрушивается все нечистое, все скверное, все развратное, все безбожное, все недостойное человека, потому что для падшего мира Он – вызов. Бога, Который на Себя берет такую судьбу, Который готов так заплатить за то, что Он нам дал бытие и свободу, – да, можно уважать. Он нас не пустил в жизнь, с тем чтобы мы расплачивались за нее, Он вошел в эту жизнь и вместе с нами Сам готов ее преобразить, изменить. Об этом все Евангелие говорит, и я не буду сейчас останавливаться на этом.
Но если так себе представлять Бога, то понятно делается, что не напрасно Бог говорит о Себе в Книге Откровения устами апостола Иоанна Богослова: «…вот, Я все делаю новым»[6].
И это относится не только к человеку, не только к обществу, это относится и ко всему творению. Воплощение можно назвать событием космическим, и вот в каком смысле. Плоть, которой облекся Бог, человеческое тело, которое было Его те лом, состоит из того же вещества, что и вся вселенная. Вы, может быть, помните, что в начале Книги Бытия нам говорится о том, что Бог создал Адама, человека, взяв персть земную, т. е. самое основное, из чего можно творить. И Христос, став человеком, приобщился к самому коренному, что составляет творение. Всякий атом может себя узнать в атомах Его тела, всякая звезда, всякое созвездие может узнать себя по-новому в Его плоти, увидеть, чем атом и все то, что состоит из атомов, может стать, если только соединится с Богом, если только начнет сиять не естественным тварным своим светом, a Божественной славой. Это же так дивно! Представьте себе, что во Христе вся тварь – и человек, и все вещественное творение – может узнать себя во славе Божией. Разве это не новизна? Разве это не благая весть?
И все это, как сила взрыва в атоме, содержится в двух наименованиях Христа Спасителя: Эммануил, что по-еврейски значит «с нами Бог», «Бог посреди нас», и Иисус: «Бог спасает».
Я могу вам вычитать из Послания апостола Павла маленький отрывок: Явилась благодать Божия спасительная для всех человеков, научающая нас, чтобы мы, отвергнув нечестие и мирские похоти, целомудренно, праведно и благочестиво жили в нынешнем веке, ожидая блаженного упования и явления славы великого Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа, Который дал Себя за нас, чтобы избавить нас от всякого беззакония и очистить Себе народ особенный, ревностный к добрым делам (Тит. 2: 11–14). Вот о чем идет речь, вот каков у нас Бог и вот каков Господь наш Иисус Христос. Вот почему апостол Марк, который пережил сам в себе перемену, которая его делает из земного – духовным существом, начал свою книгу словами, что это начало Благовестия, это начало такой благой вести, вне всякого сравнения с любой другой.
Об этой вести нам первым говорит Предтеча (т. е. предвозвестник), Иоанн Креститель. О его приходе уже возвещалось в Ветхом Завете, но взглянем на него глазами Нового Завета, взглянем на его личность. Молодой человек тридцати лет, на несколько месяцев старше Господа Иисуса Христа, отказавшийся от всего земного для того, чтобы с самых ранних лет уйти в пустыню, очистить себя от всякого влечения к нечистоте, к неправде, отдать себя Богу безвозвратно и до конца; подвижник, который ничего не знает и знать не хочет, кроме Бога, Его воли и той вести, которую он должен при нести на землю. Эта личность нам представляется такой изумительно сильной. В чем эта сила? В том, мне кажется, что он настолько стал гибок в Божией руке, настолько прозрачен для Бога, что люди, встречая его, уже видели не Иоанна-пророка, говорящего с ними о Боге. Он назван в Евангелии от Марка словами пророчества: глас вопиющего в пустыне. Люди слышали в нем только Божий голос, он сам как бы уже не играл никакой роли, он был рупором, он был Богом, говорящим через человека. Вот в этом его сила. Апостол Павел позже тоже должен был говорить от имени Божия; ему показалось, что у него никаких сил для этого нет, и он стал молить Бога, говоря: Господи, дай мне силу! – и Бог ему ответил: Довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи (2 Кор. 12: 9).
