На тех немногих страницах, которые могут быть уделены воззрениям Туберовского в настоящем исследовании, невозможно дать изложение сложной теоцентрической, динамической и мистической концепции автора. Но для уяснения его воззрений на искупление все же необходимо сделать некоторые замечания об этой концепции.
Само творение Богом мира имеет жертвенный характер некоторого самоограничения Бога в пользу твари. Эта жертвенность, это самоограничение Бога продолжаются и после творения в действиях промышления, так как все они «должны уже сообразоваться с теми законами, которые благоволил Бог усвоить миру при его создании»[602].
Как в воплощении Сына Божия оплототворение Бога достигает своего предела, так и Его крестная смерть является завершением «предварительного динамического ряда жертвенных актов Божественной любви»[603].
Эти идеи лежат в основе понимания автором искупления.
После грехопадения мир лежал во зле, и Сын Божий явился разрушить, то есть динамически преодолеть злую силу, увлекающую мир к гибели.
«Акт богооплототворения был жертвой во благо обожения твари, платой за право называться и быть чадами Божиими»[604]. «Тот же акт был также жертвой и за спасение мира, выкупил нас от всякого зла… Бог во Христе не только должен был терпеть тварную ограниченность человека, в природе которого Он оплототворил Себя, но и зло, существовавшее в человеке или в мире, где Он вочеловечился. В силу оплототворения в погибающем мире зло пало на Него не de jure, a de facto, заставляя Его страдать физически, нравственно и духовно, страдать совершенно невинно, страдать за других; не вместо других, а с другими, не по Своей вине, а из‑за нашей. Отсюда не только смерть, но и вся жизнь Спасителя — сплошной искупительный подвиг»[605].
«Универсально–спасительный характер жертвы Христовой выяснится, если мы обратим внимание на то, что она была актуальным выражением Божественной любви, покрывающей не множество только, но и всю бездну человеческого греха, динамически преодолевающей целокупность мирового зла»[606].
Воскресение же Христово сотериологически может быть понято как реальное спасение от смерти[607] и в то же время является «принципиально новым откровением Божественной славы»[608].
Полагая причину как творения, так и искупления человека в любви Божией, автор считает необходимым показать и проявление правды Божией в искуплении. «Правда Божия — это Божественная любовь, взятая со стороны своей внутренней логики, или последовательность, постоянство, «нераскаянность» своего дара… В отношении мира вообще она проявляется как его неуничтожимость и неизменность определяющих его существование законов. В разумной твари правда Божия проявляется как неотъемлемость свободы даже в состоянии греха и «неизбывность» последствий, выступающих из того или иного применения свободы». «Встречу правды и милосердия в Боге с преодолением последней мы и видим в искупительной жертве Христа. Согрешивший и погибающий мир не только не уничтожен, не только не лишен свободы, что является делом правды Божией, но и спасен — милостью Божией»[609]. Поэтому смерть Христову в известной степени можно называть жертвой правде Божией.
Такова довольно стройная теория, в которой, несмотря на некоторую зависимость от Светлова («союз» Бога с человеком; любовь, без правды становящаяся «слабостью», «потворством»)[610] и употребление таких выражений, как «оплата» и др., автору удается избежать противоречий и невольного уклонения к «юридическому» пониманию жертвы и т. д.
В ней даются ценные определения правды Божией, свободы твари и «динамического» понимания искупления как сообщения миру силы, преодолевающей грех[611].
Но у Туберовского нет ясного понимания греха как силы, увлекающей мир к гибели, и потому, если отказаться от основных идей его системы, имеющей гностический характер (жертвенность Бога в самом творении), то необходимость для спасения мира крестной смерти Сы на Божия остается недостаточно выясненной.
Следует отметить еще необычную терминологию сочинения, в чем проявилась зависимость от Тареева, учеником которого считал себя автор.
7. УЧЕНИЕ ОБ ИСКУПЛЕНИИ В ТРУДАХ ПРОФЕССОРА П. ПОНОМАРЕВА
Отрицание «юридического» понимания искупления, создание новых теорий и начавшаяся по этому вопросу полемика требовали авторитетного исследования и оценки всех этих разнообразных мнений и высказываний.
Эту задачу поставил перед собой профессор Казанской духовной академии П. П. Пономарев в своем, к сожалению незаконченном, труде «О спасении»[612].
Вместе с ранее напечатанной статьей[613], законченные главы его труда составляют ценное исследование о догмате искупления, объединенное одной темой и одинаковыми методами выполнения.
Автор использует труды митрополита Антония (Храповицкого), патриарха Сергия, профессоров Светлова, Несмелова, Тареева, Мышцына, Глубоковского, священников Петрова, Орфанитского и др. и дает обзор высказываний о догмате искупления в новейшей литературе.
Следует отметить некоторую общность в постановке вопросов в исследовании автора и в рассмотренном труде профессора Несмелова. Но при общности темы (спасе ние — основная идея христианства) оба исследования резко отличаются по методу разрешения поставленных вопросов.
В статье «Идея спасения как основной принцип христианского вероучения», которая является введением ко всей работе, автор определяет само содержание понятия спасения и центральное значение идеи спасения в вероучении и в жизнепонимании христианства.
Христианская идея спасения разрешает противоречие «между идеалом и действительностью», ощущаемое как бессмыслие человеческого существования, и указывает путь к преодолению бессилия человека выйти из состояния гибели. Сущность спасения определяется как «возрождение человеческого естества, возведение его из тления в нетление, из состояния смерти в состояние вечной жизни, что совершено Христом чрез воплощение, смерть и воскресение»[614].
Спасение человека воплотившимся Сыном Божиим является основной истиной, основным догматом христианства. «Раскрывая из себя, как из источника, частные положения христианской веры, христианского богословия, сотериология вместе с тем служит нормою для их правильного уразумения человеком»[615].
Автор устанавливает сотериологическое начало во всех догматических истинах православного богословия, «где мысль человеческая от более известного и понятного, от сотериологии, приводит человека к уразумению менее известного и понятного — к теологии»[616].
Из основных глав его исследования наибольший интерес для настоящего обзора представляет глава третья — «Искупление»[617].
В этой главе автор раздельно рассматривает учение об искуплении в Священном Писании и понимание искупления в древневосточном (святоотеческом), средневековом, западном и современном русском богословии, а затем устанавливает тот материал, который дается здесь для «нового систематического построения тайны искупления»[618].
Но о принятом автором методе следует заметить, что неодинаковое определение сущности искупления в отдельных богословских системах зависит от различного понимания учения о нем в Священном Писании. И так как сам автор, излагая учение Священного Писания, дает ему известное истолкование[619], то и это изложение, которое он называет библейским, является только опытом самого автора, изложением его собственного понимания искупления.
И тем более нет оснований для противопоставления этого понимания святоотеческому, что, по церковному учению, Священное Писание следует понимать в соответствии с истолкованием его святыми отцами.
У некоторых отцов имеются, как это известно, частные мнения, но автор устанавливает, что исходным началом святоотеческого учения об искуплении является понятие об избавлении человека от греха и его следствий: тления, смерти и власти диавола. «По древневосточному истолкованию, сущность искупления… сводится к возведению человечества из тления в нетление и из состояния смерти в состояние вечной жизни, иначе говоря, сводится к возрождению естества человеческого»[620] или к тому, что автор называет «антропологической» стороной искупления — следствием искупления для человека.
«Как причиной творения была благость Божия, так и благость же Божия является причиной спасения человека, говорят все древние церковные писатели, касавшиеся учения об искуплении»[621].
