Отношения же с другим соседним государством, расположенном на северо-западе, складывались у Вавилона гораздо сложнее и интереснее. Во-первых, соседи эти были сильны и способны к созданию империй; во-вторых, их государство тоже существовало долгие века; в-третьих, они, неоднократно одолевая вавилонян на поле битвы, никогда не могли их уничтожить или даже окончательно подчинить. И, помимо этого, все время подпадали под культурное влияние Города. Потому Вавилону, бывшему на протяжении многих веков стороной оборонявшейся и терпевшей страшные и унизительные поражения, удалось в итоге не просто победить, не только стереть противников с лица земли, но и изъять их из самой истории, из самой главной ее разновидности — устной, народной, популярной истории, куда ассирийцы (а речь идет именно о них) возвратились только в XX в.
При этом первым из раскопанных древневосточных городов была последняя из столиц Ассирии — Ниневия, большинство знаменитых клинописных текстов дошло до нас благодаря библиотеке ассирийских царей, соответствующие залы Британского Музея и Лувра несут в первую очередь отпечаток собственно ассирийской культуры, а наука о древней Месопотамии называется «ассириология»[222]. Но этот термин — единственный компонент, в котором хоть какая-то победа осталась за ассирийцами. Миф, как заметил Р. Барт, пожирает реальность. Вот миф о Вавилоне и пожрал в том числе всю ассирийскую историю. И никакие сложнокомпозиционные военно-победоносные рельефы, крылатые многоногие львы и быки с человеческими головами, выставленные в знаменитых музеях, этого не изменят[223]. В течение двух тысячелетий о существовании Ассирии было известно только из Библии, но место Ассирии в библейской истории и мифологии несравнимо меньше вавилонского. Легенда об Ассирии не существует.
Эпическая схватка между двумя великими государствами продолжалась почти тысячу лет и разрешилась в одночасье. Чтобы разобраться в этой исключительно важной для истории человечества борьбе, перенесемся в верховья Евфрата, примерно в XIV–XIII вв. до н.э., когда в Вавилонии правили касситы, а аккадская культура аккуратно и неспешно оформляла свои тексты, верования и научные открытия.
Как возникла Ассирия, неизвестно, что, впрочем, не должно удивлять — времена-то были далекие и темные. Так или иначе, существовала она, по меньшей мере, лет 800. На долю ассирийской державы, подобно вавилонской, тоже выпало два расцвета (или периода) геополитического могущества. Оба они были, в отличие от вавилонских достаточно длинны: первый — XIV–XII вв., второй — IX–VII вв. до н.э. Государства эти принято называть соответственно Древнеассирийской и Новоассирийской державами. Действительно, это были державы, даже по современным меркам охватывавшие очень значительные территории. Чтобы столько земель покорить, а потом держать их в повиновении, нужна эффективная военно-государственная машина. Не подлежит сомнению, что ассирийцы ею обладали и, более того, сумели сделать ряд основополагающих открытий в военной и административной сферах. Например, они выделили в отдельные подразделения разведку и саперную службу[224], организовали конные эстафеты во все концы империи, став, таким образом, основоположниками экстренной почты — фельдъегерской связи (пользовался ею, конечно, в основном царь). В целом, Ассирия представляется весьма милитаризованным государственным организмом, даже больше — державой, жившей, в первую очередь, войной, и есть соблазн сделать из нее отрицательного героя в книге древневосточной истории и вслед за ветхозаветными пророками возрадоваться ее падению и забвению.
Откуда взялись подробные сведения об ассирийской кровожадности? От самих ассирийцев. Обычно историческое очернительство исходит от соперников, но в данном случае все не так. Победоносные ассирийские цари всенепременно строили новые дворцы (а иногда — города), на стенах которых обязательно упоминали о покоренных народах и о кровавых экзекуциях, которым подверглись побежденные[225]. Сохранились и копии подобных надписей, сделанные на табличках, призмах или цилиндрах (их еще называют «письма к богам», поскольку в них ассирийские правители подробно отчитывались перед высшими силами за свою деятельность)[226]. Часто эти надписи были напрямую обращены к будущим правителям. Очевидно, что в них отражались те события, которые должны были представить царя в наилучшем свете и перед миром божественным, и перед грядущим. Несмотря на это, данным этих документов обычно доверяют, по крайней мере, отчасти, поскольку, если уж событие упомянуто, значит, изложено оно хотя бы не полностью ложно (лукавить перед богами все-таки глупо, хотя некоторые и пытаются){44}.
«Царские анналы» дали возможность сделать вывод об еще одном всемирно-историческом открытии ассирийцев, которое в XX в. станут называть этническими чистками. Ассирийцы поняли, что подвластные народы надо гонять с места на место: так они, с одной стороны, ослабнут и потеряют способность к сопротивлению, а с другой — принесут ранее неведомые навыки и ремесла в новые уголки империи, делая ее богаче и устойчивее. Наиболее искусных мастеровых поселяли в столице и крупных городах[227]. Обезличивание покоренных народов было, по-видимому, достигнуто, и многие из них благополучно превратились в имперских подданных, неспособных к восстанию или даже духовному сопротивлению[228]. Подобная судьба постигла и жителей Израиля — северного из еврейских государств-побратимов, в котором жили потомки десяти колен Иакова. Но о гибели Израиля мы еще расскажем, а сейчас поразмышляем над историей древней Ассирии и ее эпическом противостоянии с первым Мировым Городом.
Феномен образования активного, даже агрессивного государства неподалеку от стареющей и духовно богатой цивилизации известен из позднейших времен. Напрашивается, например, параллель: Греция — Вавилон, Македония — Ассирия. Нельзя, конечно, с легкостью переносить события одних эпох в другие и проводить не вполне обоснованные сравнения. Но если учесть, что у истории все-таки есть некие законы и что существо человеческое уже несколько тысяч лет действует по примерно тем же шаблонам, то можно, по крайней мере, предложить несколько сценариев. Оговоримся, впрочем, что документальных подтверждений у нас немного.
Если взглянуть на карту, то Ассирия окажется выше Вавилонии; в центре древневосточного мира, но с заметным отклонением к северу. При этом по отношению к ареалу культуры шумеро-аккадской ассирийцы оказываются на периферии, чем-то вроде пограничного заслона от захватчиков с запада (из Малой Азии — хеттов и проч.), горцев с Загросского плато[229] и отрогов Кавказа, а также кочевых миграций из Сирийской пустыни. При этом естественных границ у Ассирии не было — с севера и северо-востока находились горцы, с юга — государства центральной Месопотамии, главным из которых в II тыс. до н.э. являлась Вавилония, а на западе — то и дело извергавшая кочевников пустыня. Поэтому защищаться от нападавших ассирийцам было необходимо всегда. Видимо, по этим причинам начала закладываться ассирийская военная мощь и военная традиция, равной которой древний мир не знал, наверно, вплоть до древнего Рима[230]. Можно в этой связи даже сказать что-нибудь о милитаристской жилке в ассирийском национальном характере, но не будем осовременивать прошлое и уподобляться досужим теоретикам — для таких рассуждений у нас слишком мало данных.
Через города, позже сформировавшие ядро ассирийской державы, проходили караванные пути с востока на запад и кроме того на север — в горы Кавказа за железом. Использование данных путей было тем выгоднее, чем прочнее была власть на юге, в Вавилонии, поскольку последнее выражалось в успешном сборе транзитных пошлин и понижении торговой прибыли. Таким образом, совокупность северных пограничных городов представляла собой альтернативную транспортную магистраль и являлась естественным географическим конкурентом Вавилона. К тому же центры будущей Ассирии развивались параллельно и враждовали друг с другом меньше, чем с южанами. Когда же север объединился политически, то конфликт с Вавилоном стал неизбежен. Независимые государства существовали в верховьях Тигра с начала II тыс. до н.э., но, как правило, серьезной роли в месопотамской истории не играли. Что послужило причиной перемен?
В позднейшей истории неоднократно отмечалось образование особой этнической популяции на границе какой-либо суперцивилизации. Тут возможны два варианта. Подобные группы могут зарождаться и существовать внутри более крупной нации. Таков пример казаков или североамериканских пионеров, а из недавно образовавшихся наций — палестинских арабов. Новые этносы могут быть и совершенно самостоятельными, в частности, если восходят к малым нациям или религиозным группам, оказавшимся на границе цивилизационного противостояния. Таковы боснийцы, сикхи или древние израильтяне. Ко второму варианту мы обратимся чуть позже, сейчас же попробуем приглядеться к тому случаю, когда новая этническая общность принадлежит какому-то суперцивилизационному полю. Обитатели пограничных зон обладают гораздо большей жизнестойкостью и боеспособностью, чем жители центрального ареала. На границе иначе нельзя: чуть недоглядишь — с тебя тут же снимут скальп или невесту украдет какой-нибудь злой татарин[231]. При этом пограничники считают себя частью суперцивилизации и всегда готовы встать на ее защиту. А если их интересы оказываются затронутыми — то и поучаствовать в борьбе за власть.
