— Ну что же, — сказал верблюд, сменяя гнев на милость, — садись на горб и я перенесу тебя. Я без труда перенесу тысячу таких, как ты!
Дерево бессмертия
Какой-то поэт как-то написал в своей поэме о том, что в Индостане есть дерево бессмертия, и кто поест его плодов, никогда не постареет и не умрет. Случилось так, что некий царь прочитал эти строки и сразу же отправил в Индостан одного из окружавших его мудрецов. Мудрец этот изъездил Индостан из конца в конец, везде наводя справки об этом дереве. Многие из тех, у кого он спрашивал, считали его сумасшедшим, другие смеялись над ним, а некоторые даже глумились, рассказывая ему всякие небылицы.
Год за годом он проводил в своих странствиях. Мудрец устал от тягот и невзгод и начал подумывать о возвращении. Удерживало его лишь то, что он вернется, не выполнив задания царя. И он решил перед уходом из Индостана встретиться с самым большим индостанским мудрецом и испросить у него совета, как ему быть.
С этой просьбой он и пришел к местному шейху. Когда шейх спросил о цели его прихода в Индостан, он подробно рассказал ему о поручении царя, о своих поисках и о том, как над ним здесь потешались. Шейх задумался, а потом сказал:
— То, что ты ищешь, называется деревом Знания. Его ветви простираются в бесконечность, и я знаю, где растет это дерево. Оно, это дерево, одно единственное на весь свет. Ты же спрашивал совсем не о том, тебе важно было его название, а не суть Незнание же и непонимание сути всегда чревато многими бедами, в том числе и теми, которые ты перенес!
Ссора из-за винограда
Как-то шли вместе и в согласии четыре человека — турок, перс, араб и грек, и где-то они раздобыли динар. Этот динар и стал причиной ссоры между ними, потому что, получив его, они стали решать, как его потратить. Перс сказал:
— Давайте купим ангур!
— Зачем покупать ангур, лучше купить эйнаб, — возразил араб.
Но тут вмешался турок:
— К чему спорить? — сказал он.— Не нужен нам ни ангур, ни эйнаб, мы должны приобрести на этот динар узум!
Грек тоже выразил свое несогласие:
— Если уж что-нибудь покупать, то нужно взять стафил! — заявил он.
Каждый из них стал доказывать свою правоту, и дело дошло до кулаков. И все потому, что им в тот момент не повстречался знаток, который смог бы им объяснить, что все они говорят об одном и том же и что слова «ангур», «эйнаб», «узум» и «стафил» означают «виноград», который все они хотели купить, но каждый думал об этом на своем языке.
Бейт:
Так мудрость знанья может всем на счастье Вражду и распрю превратить в согласье.
Печаль судьи
Один почтенный и уважаемый человек был назначен судьей. Это назначение его так опечалило, что он не смог сдержать своего разочарования и возроптал на свою судьбу. Тогда его писец и заместитель сказал ему: — Почему вы так расстроены в то время, как вам нужно было бы принимать поздравления в связи с этим назначением!
Судья же ему на это ответил:
— Я недостаточно умен, чтобы разобраться, кто прав — истец или ответчик. Ведь каждый из них намного лучше меня знает суть своего дела, а как ее узнаю я? Сумею ли я распутать весь клубок их обстоятельств?
Но писец не согласился с судьей и сказал:
— Даже мудрец, выступая истцом, всегда корыстен в своих действиях. И хоть ответчик и истец яснее понимают суть своей тяжбы, но зло, именуемое «корысть», ослепляет их и застилает им взор. И только судья, имеющий чистые помыслы, как бы он не был прост, лучше всех может их рассудить по справедливости. Так что, пока корысть не застит ваши глаза, вы будете самым справедливым судьей!
Крестьянин и горожанин
В некоем городе жил некогда один купец, который всем на удивление был связан дружбой с крестьянином из дальнего селения. И когда бы ни приезжал этот крестьянин в город, горожанин-купец всегда встречал его с почетом, предоставляя ему бесплатный кров и обильно его угощал. Крестьянин же каждый раз говорил купцу:
— Приехал бы ты ко мне хоть раз! Возьми всех своих чад и домочадцев и приезжайте ко мне весной или в период созревания плодов. Я всегда буду вам рад. Ведь это же так приятно месяц или два пожить в селении, наблюдая цветение деревьев, кустов и трав!
— Что ж, когда-нибудь мы и приедем, — отвечал горожанин.
Лет восемь, останавливаясь в доме купца, повторял крестьянин свои приглашения, но горожанин каждый раз отговаривался то торговыми, то семейными делами, говоря:
— О мой друг, всему свой срок. И дела наши, и жизни в руках Господа!
Прошло еще два года, у купца уже выросли дети, и однажды они сказали отцу:
— Кто только не путешествует на этом свете! А ты, отец, связав крестьянина неоплатным долгом гостеприимства, никак не решаешься принять его приглашение. Он уже и нас неоднократно просил подтолкнуть тебя, чтобы ты, наконец, дал возможность человеку вернуть долг.
Отец не возражал детям, но в глубине души его все-таки грызли сомнения. «Недаром говорят, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным», — думал он про себя. Но все же однажды он решился, и его семья стала собираться в дорогу, предвкушая ожидающие их радости сельской жизни. С собой они решили не брать никаких припасов, надеясь на крестьянина и ожидая, что он, возможно, их снабдит еще и продуктами на зиму.
Их дорога была достаточно тяжелой, но они не замечали этого в своем желании как можно быстрее достичь цели. Наконец они, съев по пути все свои припасы, прибыли в село, где жил пригласивший их крестьянин.
Навстречу им никто не вышел, а их сельский друг даже спрятался от них заранее. Пришлось им искать его дом по всему селу, а когда они его нашли, ворота были крепко заперты. Пять дней и ночей они провели в ожидании у этих ворот. Главное, что купец со своей семьей даже не мог отправиться в обратный путь, потому что у них не осталось никаких съестных припасов.
Через пять суток купцу, наконец, удалось увидеть крестьянина, и он сразу же обратился к нему:
— Как ты себя ведешь? Неужели ты не узнал меня? — спросил он крестьянина, назвав при этом свое имя.
— Возможно, ты и тот, за кого себя выдаешь, но я тебя не знаю. Я и о себе толком ничего не знаю, ибо душа моя и ум поглощены общением с Богом, — невозмутимо ответил ему крестьянин.
— Бог с тобой! Ведь я тот, в чьем доме в городе ты находил приют и усердно пожирал плов. Неужели тебе не стыдно перед теми, чьим гостеприимством ты пользовался? — возмутился купец.
— Перестань мне докучать. Я же сказал, что я тебя в жизни никогда не видел! — сказал крестьянин и запер калитку перед его носом.
Тогда купец, находившийся в безвыходном положении, постучался к нему снова и попросил хоть какого-нибудь пристанища, чтобы он с семьей мог там обсушиться и переждать дождь.
На это крестьянин ему сказал:
— В саду у меня есть старая сторожка. Там жил старик, который охранял мой сад. Можешь занять ее на время, но за это ты будешь охранять мой сад от волков.
Купец согласился и попросил для охраны лук и стрелы. Приезжие с трудом кое-как разместились в тесной сторожке, а купец, когда спустилась ночь, вышел сторожить сад, держа наготове лук и стрелы. Он обходил сад, и ворота, и ограда которого были надежными и крепкими, а сам размышлял о постигшей его беде. Вдруг в углу сада он заметил что-то серое, издали похожее на волка, и он пустил стрелу, поразив зверя. Когда же он подошел поближе, то увидел, что это не волк, а осел, принадлежавший крестьянину. На шум выбежал и сам хозяин и, увидев убитого осла, закричал:
— Что ты наделал, это же мой осел?! Неужели трудно было отличить осла от хищного зверя? Да я бы своего осла всегда узнал по духу, где бы он ни был!
Купец сначала оправдывался, а потом, когда до него дошел смысл услышанного им, схватил крестьянина за шиворот и в гневе закричал ему:
— Ты, наверное, так накурился гашиша, что потерял разум. Ты, оказывается, узнаешь по запаху своего осла, а меня, у которого ты в городе находил приют и которого так обжирал, ты забыл. Так значит, память о вонючем осле не мешает тебе в общении с Богом, а память о людях, которым ты обязан, отвлекает тебя от этого праведного занятия? Добрым к тебе людям ты предпочитаешь осла, который хорош только тем, что твой плач по поводу того, что он сдох, показал всем твою ничтожность и низость!
Сокол и утки
Однажды сокол, увидев плавающих уток, сказал им: — Несчастные! Разве у вас нет крыльев? Что вы сидите тут в своем болоте. Неужели вам не хочется полетать над степью и полюбоваться ее красотой?
— Не искушай нас, — ответили ему утки.— Для нас вода — родной дом, а болота — рай. Помни, что не всякой птице нужно то, что нужно тебе, и Господом навсегда отведены одним — степные просторы, а другим — водная гладь.
Маджнун и собака
