И всякий, кто приступает к сему источнику, приобщается Духа Божия и несомненно сподобляется дара Его. Ибо «верен есть Обещавши» (Евр. 10, 23). Только верны ли бываем при сем мы? С истинным ли духом и сердцем, с верою ли, то есть страхом, желанием, чистотою, приступали и приступаем к Нему?
Ибо не так, как некоторые думают, принимается благодать Святого Духа: приступи только, говорят, к таинствам, — и получишь дар, каково бы притом ни было расположение сердца, и не так, как мудрствуют другие: напечатлей только в сердце условные расположения и молись — придет осенение от Духа, совершается ли притом таинство или нет. Нет, братия, ни одно таинство без участия нашего сердца не сообщает Духа, ни одно сердце без таинств не привлекает силы Его, а только то и другое вместе. Пусть есть сладкое питие, но надобно отверзть уста и привлечь его, чтоб напоиться; есть ароматы, но надобно вдыхать, чтоб обла–гоухаться; есть свет, но надобно отверзть очи, чтоб видеть. Так и здесь.
Таинства суть сосуды благодати преизлива–ющиеся; но, приступая к ним, отверзи добрым расположением уста духа и сердца, чтоб исполниться полнотою ее. Человек не телесен только, но и духовен, и таинство не из видимого только состоит, но и из невидимого. Ни одним умом — невидимым — нельзя привлечь благодать из таинства, имеющего и невидимое, ни одним видимым приятием таинства нельзя извлечь из него то, что видимо, а должно совместить то и другое. Когда видимое приобщится видимого, тогда и невидимое сообщится невидимому, то есть благодать Божественного Духа — нашему духу. И сие несомненно совершается всякий раз, как приступает кто к Тайнам с истинным сердцем. — И вот как и когда принят и принимается нами Дух Святой!
Но здесь, братия, заключается уже ответ и на другой вопрос: по чему узнать, есть ли в нас благодать Святого Духа?.. Принимали таинства? И принимали с соблюдением всех необходимых условий? — Будем же несомненно веровать, что имеем и Святого Духа. Ищешь ощутительнейших признаков присутствия в себе Святого Духа? — Бывают и они, и бывают у всякого; но знай, что тот лучше поступает, кто верует, нежели тот, кто хочет осязать. «Блажени не видевший и веровавше» (Ин. 20, 29), говорит Господь. Бог ведет нас в при–мраке, хотя не лишает и просветления. Потому тот ближе к Божественному порядку, кто отдает себя вести, не усиливаясь усматривать, как ведут. Он‑то есть то дитя боголюбезное, которому несомненно принадлежит Царство. Успокоимся же и мы на лоне матери нашей Церкви и поверим, что она не лишила нас благодати Духа, коль скоро должным расположением отверзали мы уста к приятию ее из таинств. И это лучше, безопаснее, богоприличнее, нежели, как если видит кто, что уповает.
Есть и ощутительные признаки благодатного в нас обитания Духа Божия, и ищущему самым простым и внятным образом открываются они в видимых явлениях, сопровождавших сошествие Святого Духа на Апостолов; ибо, по разумению святых отцов, они суть символы невидимых действий Духа Святого на души верующих. Потому желаем ли осязательнее увериться в силе Духа, действующей в нас? Обратимся к сим знакам, поймем их духовное знаменование и потом совестию своею определим, есть ли в нас то, что они означают, или нет. Если есть, то есть и Дух Божий в нас; если же нет, нет Духа Божия в нас. Так, шум и бурное дыхание означают то смятение нашего духа, в какое приходит он, когда в первый раз воздействует на него Дух Божий, — когда то есть Он пробуждает совесть, обличает во грехах, грозит судом и казнию и, таким образом, весь дом души исполняет движениями страха и глубоко потрясает все здание существа нашего, — смятение, вследствие коего приходят в раскаяние и предаются истинно христианской жизни. Приступим же к сердцу своему и спросим: было ли когда оно потрясено сознанием своих грехов и потрясается ли? Сокрушилось ли о беззакониях и сокрушается ли? Оплакало ли и оплакивает ли свое непотребство? Возненавидело ли и ненавидит ли всякую неправду? Положило ли и хранит ли твердое намерение жить в заповедях Божиих? — Огонь, который избран Духом Божиим в символ Своего явления, означает, что когда Он осенит душу, то приносит с Собою свет видения духовного, или свет живой и разумной веры, согревает сердце теплотою любви и ревности к богоугождению, очищает ее от всей нечистоты страстей и облекает в светлую одежду добродетелей, подобно тому, как огонь и светит, и согревает, и очищает. Войдем же в себя и посмотрим: жива ли в нас вера наша? И ею ли освещаются все пути жизни нашей, и внутренней, и внешней, или другим чем? Действует ли огонь святой ревности, устремляющей неудержимо ко всему, чем благоугождается Бог, и отвращающей от всего Ему неугодного? Облечены ли мы «во утробы щедрот» (Кол. 3, 12)? Есть ли в нас «любы, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание» (Гал. 5, 22)? Напечатлены ли и напечатлеваются ли в сердце нашем такие добродетели — несомненные плоды и указатели Духа Божия в нас? Наконец, Дух Святой нисшел в виде огненных языков, чтобы показать, что когда Он входит в душу, то сообщает ей дар слова духовного, или молитву, ибо молитва есть беседа ума с Богом, или благоговейное слово человека к Богу. Есть ли же в нас действие молитвы? Умеем ли беседовать с Богом? Знаем ли сладость сего делания? Охотно ли приступаем к такому служению? Восходит ли ум наш в молитве горе, как кадило, или простирается долу, подобно нечистому дыму?.. И вот, если найдем, что все такое есть в нас, то несомненно, что есть в нас и благодать Святого Духа; если же нет — не действует в нас и Божественный Дух. Это признаки благодати, решительные и как бы исключительные.
Но и при сем не забудем, братия, что никак не должно нам говорить в себе или думать: я имею Духа, потому что нахожу в себе то и то Его действие, но всегда окончательно успокоиваться только на вере в Его в нас присутствие и действие, — на вере хотя несомненной, но все же не на видении. Ибо не мы обязываем Его к тому или тому действию, но Он Сам производит в нас что хощет, по Своему благоизволению. Он, идеже хощет, дышит, и на всякого так дышит, как хощет. То производит Он печаль, то радость, то покой духа, то восхитетельные взыграния его, то умиление, то болезнование, то оставление, то преисполнение, страх и упование, дерзновение и боязнь. Все же сие Божественный Дух, по премудрому смотрению о нас, действует, сообразуясь с свойствами и нуждами каждого лица, с способами воспитания именно его, с опасным и благоприятным именно для него. Что же изберешь ты, ищущий очевидных признаков Духа, во свидетельство Его в тебе присутствия? Изберешь ли сильные движения? — Но Он, может быть, Сам производит в тебе только тихие; сильные же суть плод собственного твоего напряжения, ибо мы и сами можем износить нечто доброе. Изберешь ли печальные? — Но Он, может быть, положил разливать в тебе отраду, а печаль предоставил тебе: ибо она несродна нам. Таким образом, что ты ни назовешь признаком Духа, всегда есть возможность обмануться и солгать, и притом солгать на Духа Святого. Будем же лучше верить, что имеем Божественного Духа, что Он обитает в нас и действует, устрояя собственное наше спасение и созидание духа нашего, то нас самих оставляя действовать, то Сам непосредственно напечатлевая особенные указания, то предшествуя, то последуя, изменяя пути, но не оставляя на них. Что же именно когда от Духа, не будем испытывать. Предадимся только Ему и будем молить: Сокровище благих, прииди и вселися в ны и очисти ны от всякия скверны!
Так Господу угодно было устроить нам путь спасения, чтоб каждый знал только, что он ведется по нему, а как? — это сокрыто от нас. Человеку ничего почти нельзя открыть о нем самом ясно, без опасности для него. Такое злое око у нашего самолюбия, что что ни усмотрит в себе хорошего, все то поедает и убивает ядом своим. Потому для нас спасительнее держать себя в некотором опасении и боязливой заботе о Божественном Духе, нежели как дойти до решительного уверения: я знаю по тому и тому, что имею Духа. Там мы будем бодрствовать, искать, напрягаться; здесь же предадимся покою, как достигшие искомого и вошедшие в пристань. Недивно, если впадем в возношение и найдем смерть, мечтая о преисполнении Божественною жизнию. Или припишем духу, что от естества, и не станем искать Духа, без Которого нет никому спасения. Думаете ли вы, что и враг при этом будет спать и пропустит благоприятный случай? Но пред кем же он и преобразуется в ангела светла, как не пред тем, кто ищет осязательных действий Духа? Зачем и вообще сеет он семена соблазнительных внушений, как не для того, чтоб мы сказали, что значим нечто, на собственное преткновение и падение. Что же выше, как иметь видимое содружество с Богом Духом? Вот почему помолится ли кто и придет в умиление? — приходит враг и говорит: это от Духа; какой ты совершенный! Подает кто милостыню с благо–сердием и болезнованием? — враг опять подущает: ты, как Бог, благ… Оскорбление перенес кто? — видишь ли, говорит, ты подражатель Христовым страстям. И вообще — что бы ни сделал человек доброго, враг всегда спешит занять его мыслию, что он преисполнен Духа, что Дух очевидно действует в нем. И это затем, чтоб поселить самомнение и гордость и тем, лишив Божественной помощи, погубить, ибо гордым Бог противится (Иак. 4, 6). Итак, будем, братия, с опасением обращаться с решительными признаками присутствия в нас Святого Духа. Что Дух Божий в нас и действует, это несомненно будем принимать по вере нашей, не переходя мыслию к тому, что мы полные сосуды благодати. Что бы потому ни действовала в нас Божественная сила, да не оставляет нас некоторая робость и заботливое искание Духа и да исходит из сердца нашего непрестанная молитва: Душе Святый и Истинный! Прииди и вселися в ны и не остави от нас Божественных Твоих наитий!
