Идея единобожия должна иметь своим последствием объединение человечества под господством единого Бога и единого закона. Но эта идея не в состоянии осуществиться, пока представители теологии стараются удержать Бога на уровне, пригодном для детей,{1} а люди науки или не признают, или отрицают Его; пока это положение вещей не изменится, нравственное, общественное и религиозное единство нашей планеты останется лишь добрым пожеланием или безжизненным догматом, не способным осуществиться.
Наоборот, подобное органическое единство становится вполне возможным, если в божественном Начале будет признан ключ к пониманию как мира и жизни, так и эволюции человека и общественности.
И само христианство появляется перед нами во всей своей высоте и всемирности лишь тогда, когда перед нами раскрывается вся его эзотерическая сторона. Тогда лишь предстанет оно перед нашим сознанием как результат всего предшествовавшего, как сокровищница, заключающая в себе и принципы, и цели, и средства всеобщего возрождения человечества. Лишь раскрывая перед нами полноту своих мистерий, христианство станет тем, чем оно может быть в действительности: религией всеобщего вселенского посвящения.
Моисей, египетский посвященный и жрец Озириса, был несомненно учредителем единобожия. Через него этот принцип, скрытый до него под тройным покрывалом мистерий, вышел из глубины храмов на поверхность, чтобы начать свое открытое воздействие на историю человечества. Моисей с мужеством смелого гения сделал из высочайшей идеи посвящения единый догмат национальной религии, и в то же время он выказал мудрую осторожность, открыв всю глубину её лишь небольшому числу посвященных, народной же массе, еще не подготовленной, он ту же идею внушал последствием страха перед единым Богом. В этом пророк Синая имел, очевидно, очень отдаленные цели, которые на много превышали судьбу его собственного народа. Единая, вселенская, всемирная религия человечества — вот к чему сводится истинная миссия Израиля, которая была понята вполне лишь его великими пророками.
Но чтобы эта миссии могла осуществиться, нужно было пожертвовать народом, который являлся её представителем. Еврейская нация была рассеяна по лицу земли и уничтожена, как народность. Но идея Моисея и пророков продолжала жить и расти. Преображенная посредством христианства, возобновленная — хотя и на низшей ступени, Исламом, — она должна была оказать воздействие на варваров Запада и повлиять отраженным образом и на Азию.
И с этих пор, что бы ни случилось с человечеством, как бы оно не возмущалось и не боролось против своего собственного духа, сознание его не перестанет вращаться вокруг этой центральной идеи, как туманность вращается вокруг солнца, которое организует ее. Вот в чем состояло великое дело Моисея.
Для осуществления этого предначертания, величайшего со времен доисторического пришествия Арийцев, Моисей нашел уже готовое орудие в еврейских племенах, в особенности в том из них, которое водворилось в Египте, в долин Гошена, и жило там в рабстве под именем Бен-Иакова. Предшественниками Моисея в деле водворения единобожия были те кочующие мирные цари, которых Библия рисует нам под образом Авраама, Исаака и Иакова.
Посмотрим же, что представляют собою эти Евреи и их патриархи. А затем, попробуем освободить образ их великого пророка от миражей пустыни, с ее мрачными ночами на горе Синая, где гремели раскаты грома легендарного Iеговы.
За много тысячелетий были известны эти неутомимые кочевники, эти вечные изгнанники под именем Ибримов.{2} Братья Арабов, Евреи, как и все Семиты, представляют собою древнюю помесь белой расы с черной. Их видели кочующими с места на место на севере Африки под именем Бодонов (Бедуины), вечно без крова и убежища, разбивающими свои подвижные палатки в обширных пустынях между Красным морем и Персидским заливом, между Евфратом и Палестиной. Амониты, Эламиты или Эдомиты, все они отличались одними и теми же признаками. Средством передвижения служили для них верблюд и осел, жилищем — палатка, единственным богатством их были стада, такие же бродячие, как и они сами, питающиеся на чужой земле.
Подобно предкам своим Гиборимам, подобно первобытным Кельтам, эти непокорные племена чувствовали отвращение к обтесыванию камня, к укрепленным городам, к податям, к подневольным работам и к каменным храмам. И рядом с этим, чудовищные города Вавилона и Ниневии с их гигантскими дворцами, с их преступной роскошью и с их мистериями, производили на этих дикарей непреодолимое очарование.
Привлекаемые от времени до времени этими каменными темницами, заманиваемые солдатами ассирийских царей в ряды их войск, они безудержно предавались вавилонским оргиям. Иногда сыны Израиля бывали соблазняемы женщинами из племени Моавитов, смелыми обольстительницами, славившимися ярким блеском своих глаз. Они заставляли их поклоняться своим идолам из камня и дерева, увлекая их вплоть до страшного культа Молоха. Но кончалось всегда тем, что жажда пустыни захватывала их снова и тогда они бросали все и убегали на её простор.
Возвратившись в суровые долины, где не было слышно ничего, кроме рева диких зверей, в необъятные степи, где можно было направлять свой путь лишь по небесным созвездиям, и где не было другого освещения кроме светил, перед которыми преклонялись их предки, люди эти начинали стыдиться самих себя, и если при этом один из их патриархов начинал вдохновенно говорить об едином Боге, Элоиме, Саваофе, о Владыке небесного воинства, который все видит и не преминет наказать виновного, — эти большие дети, пламенные и дикие, склоняли голову, приникали молитвенно к земле и позволяли вести себя, как стадо послушных овец.
И постепенно эта идея великого Элоима, Бога единого и всеобъемлющего, наполняла их душу.
Что же представляли из себя в действительности патриархи? Аврам, Авраам или отец Орам был царем Ура, халдейского города, невдалеке от Вавилона. Ассирийцы изображали его, по преданию, сидящим в кресле с видом благоволения.{3} Эта древняя личность, перешедшая в мифологии всех народов, упоминаемая Овидием,{4} в библейском рассказе переселяется из Ура в землю Ханаанскую по велению Господа:
"Господь явился Аврааму и сказал ему: Я, Бог Всемогущий, ходи предо Мной и будь непорочен; и поставлю завет Мой между Мной и тобою и между потомками твоими после тебя в роды их, завет вечный в том, что Я буду Богом твоим и потомков твоих, после тебя"
(Бытие, гл. XVII, ст. 1 и 7).
Это место, переведенное на язык наших дней, означает, что древний начальник Семитов, по имени Авраам, получивший по всей вероятности халдейское посвящение, был руководим внутренним голосом, который внушил ему вести племя свое к Западу и внедрить в него культ Элоима.
Имя Исаака, своей приставкой Ис указывает на египетское посвящение, тогда как имя Иакова и Иосифа заставляет предполагать финикийское происхождение. Как бы то ни было, можно думать, что три патриарха были тремя родоначальниками различных племен, живших в разные эпохи. Много времени спустя после Моисея, израильская легенда соединила их в одну семью. Исаак превратился в сына Авраама, а Иаков в сына Исаака. Этот способ изображать духовное родство родством физическим был в большом употреблении у древних священнослужителей.
Из этой легендарной генеологии выступает один важный факт: преемственная связь культа единобожия у всех посвященных патриархов пустыни. Что патриархи имели внутренне предуведомления и духовные откровения под видом снов, а иногда и под видом видений в состоянии бодрствования, в этом нет ничего противоречащего эзотерической науке или мировому психическому закону, который господствует над душами и мирами. Эти явления передаются в библейских рассказах в наивной форме посещения ангелов, которым предлагают угощение в палатке.
Обладали ли эти патриархи глубоким прозрением в духовность и божественного Начала и великой цели человеческого бытия? Без всякого сомнения. Уступая в положительных знаниях как халдейским магам, так и египетским жрецам, они превышали их — по всей вероятности — той нравственной высотой и широтой души, которые являются обычным спутником бродячей и свободной жизни.
Для них божественный порядок, посредством которого Элоим управляет вселенной, переходит в патриархальный семейный строй, в уважение к своим женщинам, в страстную любовь к потомству, в попечение обо всем племени, в гостепримство по отношению чужеземцов. Патриархи были естественными посредниками между семьей и племенем; посох патриарха являлся одновременно и жезлом правосудия. Влияние их было цивилизующим и дышало кротостью и миром. Но от времени до времени, сквозь легенду о патриархах просвечивает и эзотерическая идея. Так, когда Иаков видел в Вифеле видение-лестницу с Элоимом на вершине, по которой всходили и нисходили ангелы, в этом видении можно узнать иудейский вариант видения Гермеса и учения о восходящей и нисходящей эволюции душ.
