8:6—12 Первая, вторая, третья и четвертая трубы
Первая труба вострубила, и треть земли подверглась язвам (напрашивается аналогия с градом и огнем в Исх. 9:24). Вся трава зеленая сгорела на третьей части земли, затронутой разрушениями; саранче из 9:4 запрещается вредить земной траве, чего не было бы в случае универсального суда.
8 Вторая труба возвещает об отравлении одной трети моря. Если во время наказания египетской язвой в кровь превратились воды Нила (Исх. 7:20–21), то здесь — треть морей.
10—11 Третья труба возвещает об отравлении трети наземных вод, тем самым продолжая параллель с предыдущим бедствием (ср.: 16:3—7). Поскольку звезда, упавшая при звуке пятой трубы (9:1), представляет собой ангела, то, возможно, что и полынь тоже ангел. Ассоциация с горькими водами навеяна Иер. 9:15.
12 Четвертая труба поражает треть неба: третья часть солнца и третья часть луны и третья часть звезд, так что затмилась третья часть их, и третья часть дня не светла была — так, как и ночи. Снова это отчетливо напоминает о тьме египетской (Исх. 10:21—23), из чего следует, что, возможно, поражение небесных тел приводит к сокращению площади их излучения, а не к снижению интенсивности излучаемого ими света. Возможно, Иоанн намекает на то, что люди будут испытывать недостаток света в дневное время и погружаться во тьму ночью из–за своих грехов, но Господь дарует им достаточно света в дневное и ночное время, чтобы они могли выйти из нравственного мрака в свет Его присутствия.
8:13 — 9:21 Пятая и шестая трубы
13 Орел (☼ в русской синодальной Библии — «ангел»), летящий посреди неба (чтобы весь мир смог услышать его крик), три раза возвещает о горе, которое посетит всех живущих на земле. Эти три горя соответствуют трем трубам, которые еще должны прозвучать; они откроют еще более страшные суды, чем предыдущие, поскольку направлены не на природу, а на мятежное человечество. В гл. 9 описываются первые два горя, а что касается третьего, то говорится только о его последствиях в грядущем царстве (11:15–19). Это горе отражено в 11:18, более отчетливо выявляется в 16:17–20, более подробно описывается в 17:12–18, воспевается в погребальной песни в гл. 18 и в гимнах 19:1 —10 и в завершение описывается в 19:11—21. Первое горе вполне соответствует бедствию исхода — саранче (Исх. 10:1—20); второе можно сравнить с уничтожением первородных в Египте, окончательным судом Бога над народом.
9:1 При звуке пятой трубы звезде, падшей с неба на землю, был дан ключ от кладязя бездны. Под звездой подразумевается ангел; даже упавший, он сохраняет инструмент для выполнения воли Божьей (ключ от бездны выступает как свидетельство властных полномочий, данных Богом). Бездна представляет собой хаотические, неразделенные воды; в древневосточной мифологии воды олицетворяли собой силы зла, которые противостоят силам небесным, а потому означают место пребывания демонических сил. В 20:1—3 говорится о бездне, в которую был сброшен сатана и заключен там в темницу, поэтому упоминающийся здесь ключ указывает на то, что все пребывающие в бездне находятся под контролем Бога.
2—4 Облако (☼ в русской синодальной Библии — «дым») напоминало дым из большой печи и предвещало таким образом появление облака саранчи. Это дьявольское нашествие вызывает ассоциации с видением Иоиля в 2:1 —10, где саранча сравнивается с воинственной конницей, со стуком колес колесниц, с храбрыми воинами, перед которыми потрясутся и затмятся небеса; у саранчи зубы, как у львов (9:8). Иоанн добавляет, что саранча могла жалить, как скорпионы (ср.: 9:10). Обычная саранча ест растительную пищу и не причиняет вреда самому человеку, здесь же она нападает на людей, точнее на тех, которые не имеют печати Божией на челах своих (они, напротив, имеют печать зверя; см.: 13:16). Пять месяцев — обычная продолжительность жизни саранчи (весна и лето), но она, естественно, не находится на одном месте так долго.
7—9 Описание саранчи похоже на данное в Иоил. 1:6; 2:4—9, но восходит к арабской традиции. Нибур (С. Niebuhr) в 1772 г. приводил описание саранчи одним арабом: «Он сравнил ее голову с головой лошади, грудь с грудью льва, ноги с ногами верблюда, тело с телом змеи, хвост с хвостом скорпиона, усики с женскими волосами». 11 Царь саранчи назван по–еврейски Аваддон, а по–гречески Аполлион. «Аваддон» в Ветхом Завете означает глубины шеола, то есть уничтожение. «Аполлион» происходит из общего корня с глаголом apollumi, «уничтожать», но может быть вариантом Аполлона — имени, которое греческие авторы произвели от appolumi. В культе Аполлона использовался (среди других) символ саранчи, и императоры Калигула, Нерон и Домициан объявлялись воплощениями Аполлона. Если Иоанн имел в виду это, то налицо явная ирония — губительные силы ада имеют в качестве своего царя римского императора. (Это имеет свою параллель в 17:16—18.)
13–14 Когда прозвучала шестая труба, Иоанн услышал голос, исходящий от рогов золотого жертвенника, стоящего пред Богом. Вспоминаются вопли мучеников, души которых на небе, под жертвенником, и молитвы святых на земле, которые молят об избавлении (8:4—5). Но в данном случае этот голос следует понимать как ответ Бога на молитвы Своего народа. Необходимо освободить четырех Ангелов, связанных при великой реке Евфрате. Эта река вместе с Нилом служила естественной границей земли обетованной для Израиля (Быт. 15:18). Она также составляла восточную границу Римской империи, за пределами Евфрата располагалась Персидская империя (парфяне), единственная военная сила в мире, которая смогла одолеть римскую армию и которую Рим обоснованно опасался. Иудеи могли наблюдать, как персы с севера оккупировали Палестину (1 Енох. 56:5—8, по–видимому, представляет собой истолкование пророчества о Гоге в Иез. 38 — 39, которое исполнилось через парфян и мидийцев). Четыре ангела, однако, командуют не человеческой армией, а устрашающими дьявольскими полчищами, оккупирующими не землю обетованную, но безбожный мир. 15 В деяниях и планах Божьих нет ничего случайного. Точно фиксируется момент этого вторжения. 16 Число конного войска определено в двести миллионов единиц (две тьмы тем). Этот и другие подсчеты навеяны Пс. 67:18 (число колесниц Божьих, когда Он сошел с Синая) и Дан. 7:10 (число ангелов, которые прибыли с Богом для суда). Силы дьявольские используются Богом в Своих целях, как и воинства ангельские.
17—19 Устрашающая картина, непостижимая для воображения. Странно то, что именно лошади, а не люди, столь устрашающи и приносят гибель; всадники и кони, по–видимому, составляют сплошную массу, но разрушительная сила (огонь, дым и сера) исходит изо рта коней. Эти создания не принадлежат земному; огонь и сера связаны с адом (19:20; 21:8), а дым — с бездной (9:2).
20—21 Язвы не оказали желаемого действия на мир, противостоящий Богу; люди упорствовали в своем идолопоклонстве, сопричастном силам зла; покаяние не нашло места в их сердцах. Как иначе можно интерпретировать эти страшные картины первых двух бедствий! Дж. Кайрд высказывает мысль о том, что «в них заключено весьма важное богословское положение, а именно что силы зла обладают огромным военным потенциалом, из которого они могут постоянно черпать резервы, так что на земле им не может противостоять никакое человеческое устройство, и победу над ними может одержать только Бог. В мире, где царит смертельное зло, нельзя ожидать, что евангельская программа поможет уверенно смести сатанинскую силу; она скорее наделяет силой, способной противостоять ей, вплоть до последнего решающего сражения» (Revelation, p. 123).
10:1 — 11:14 Интерлюдия между шестой и седьмой трубами
Когда речь шла о печатях, Иоанн как бы поставил скобки между шестой и седьмой печатями; такой же прием он использовал в промежутке между шестой и седьмой трубами. Однако если первая пауза была призвана дать людям время почувствовать, как Бог оберегает Свой народ в ходе мессианских судов, то в данном случае ее цель лишь упоминается в коротеньком пророчестве (11:1—2). Она совершенно иная. Во–первых, седьмая труба возвестила со всей определенностью о близости конца времени (1—7). Во–вторых, миссия Иоанна как пророка заново подтверждается и даже расширяется (он должен пророчествовать о народах, и племенах, и языках, и царях многих). В–третьих, задача, поставленная перед Церковью в годину испытаний, сформулирована ясно и просто: нести свидетельство Христа тем, кто не принял Его Благую весть (11:3–13). Здесь впервые появляется фигура антихриста (11:7), и становится очевидной двойственная природа последнего испытания: суды Божьи над Его противниками и война против Церкви приверженцев антихриста. Не дается никаких обещаний по поводу того, что ее можно избежать, но конец истории — триумф Церкви и обращение в веру многих.
