И так каждый, делающий что-нибудь, должен непременно иметь цель и знать, для чего он это делает. Какую же цель должны мы иметь в виду, когда посещаем друг друга? Во-первых, мы должны посещать друг друга по любви: ибо сказано: «видев брата твоего, ты видел Господа Бога твоего». Во-вторых, для того, чтобы услышать слово Божие, потому что во множестве братии всегда больше поведается слово Божие, ибо часто чего не знает один, то знает другой, и первый, спрашивая его, также узнаёт это. Наконец для того, чтобы узнать, как я сказал прежде, своё душевное устроение. Например, если кто идёт, как иногда случается, вкушать пищу с другими, то он должен замечать за собою и смотреть: как скоро будет предложена хорошая пища, которая ему нравится, может ли он удержаться и не взять от неё? Старается ли он также не обидеть брата своего и не взять больше его, или, когда предложено будет что-нибудь разрезанное на части, то не старается ли он взять большую часть, а другому оставить меньшую? Ибо случается, что иной не стыдится даже протянуть руку и положить меньшую часть брату, а большую взять себе. Какая может быть разница между большею частию и меньшею? Велика ли она? И за такую маловажную вещь иной обижает брата своего и согрешает.
Он должен также замечать, может ли он удержаться от многих снедей и, находя их, не предаваться многоядению, как это иногда случается. Замечать также, удерживается ли он от дерзости и не огорчается ли, когда видит, что другого брата предпочитают ему и более его успокаивают. Если видит, что кто-нибудь слишком свободно обращается с другими, или много говорит, или делает что-либо неприличное, то не замечает ли он за ним и не осуждает ли его; или он не заботится о сём и не обращает на это внимания, но более смотрит на благоговейных и усердных? И старается ли он поступать так, как говорят об авве Антонии, который, когда приходил к кому-нибудь, то замечал только то, что имел каждый хорошего, заимствовал сие от него, и усваивал себе. От одного заимствовал кротость,[65] от другого смирение, от иного безмолвие, и таким образом совмещал в себе добродетели каждого из них.
Так должны поступать и мы, и для этого посещать других, а когда возвращаемся в келлии наши, должны испытывать себя и узнавать, от чего мы получили пользу, или от чего вред. И за то, в чём мы были сохранены, должны возблагодарить Бога, сохранившего нас от вреда; а в чём согрешили, покаемся, будем плакать и рыдать о устроении души нашей. Ибо каждый получает вред или пользу от своего душевного устроения, и никто другой не может повредить ему; но если мы и получаем вред, то вред сей происходит, как я сказал, от устроения души нашей: ибо мы можем от всякого дела, как я всегда говорю вам, если захотим, получить и пользу, и вред. И скажу вам пример, дабы вы узнали, что это действительно так.
Положим, что кому-нибудь случилось стоять ночью на некотором месте, — не говорю, чтобы то был монах, но кто-нибудь из городских жителей. И вот мимо него идут три человека. Один думает о нем, что он ждёт кого-нибудь, дабы пойти и соделать блуд; другой думает, что он вор; а третий думает, что он позвал из ближнего дому некоего друга своего и дожидается, чтобы вместе с ним пойти куда-нибудь в церковь помолиться. Вот трое видели одного и того же человека, на одном и том же месте, однако не составили о нём сии трое одного и того же помысла; но один подумал одно, другой другое, третий ещё иное, и очевидно, что каждый сообразно со своим устроением. Ибо как тела черножёлчные и худосочные каждую пищу, которую принимают, претворяют в худые соки, хотя бы пища была и полезная, но причина сего заключается не в пище, а в худосочии, как я сказал, самого тела, которое по необходимости так действует и изменяет пищу сообразно со своею недоброкачественностью: так и душа, имеющая худой навык, получает вред от каждой вещи, и хотя бы вещь сия была полезная, душа получает вред.
Представь себе сосуд с мёдом: если кто-нибудь вольёт в него немного полыни, то не испортит ли эта малость всего мёда в сосуде и не сделает ли всего мёда горьким? Так поступаем и мы: примешиваем немного собственной нашей горечи и уничтожаем доброе ближнего, смотря на оное сообразно с нашим душевным устроением, и извращая оное по нашему собственному злонравию. А имеющий добрый нрав подобен тому, кто имеет тело добросочное; если он ест что-нибудь даже вредное, то оно, сообразно с расположением его тела, обращается для него в хорошие соки, и дурная пища сия не вредит ему, потому что, как я сказал, тело его добросочно и сообразно со своею доброкачественностью перерабатывает пищу. И как мы сказали о первом, что тот сообразно с дурным расположением своим и хорошую пищу претворяет в дурные соки, так и этот, по хорошему качеству своего тела, и дурную пищу претворяет в хорошие соки. Скажу вам пример, для того, чтобы вы поняли это. Вепрь имеет тело весьма добросочное, а пищу его составляют шелуха, финиковые кости, жёлуди и тина; и однако ж, как тело его добросочно, то оно и такую пищу превращает в хорошие соки. Так и мы, если имеем добрый нрав и находимся в хорошем душевном устроении, то можем, как я сказал прежде, от каждой вещи получить пользу, хотя бы вещь сия и не совсем была полезна. И хорошо говорит Премудрый: видяй право, помилован будет (Притч. 28, 13), и в другом месте: вся противна суть мужеви безумну (Притч. 14, 7).
Слышал я о некоем брате, что когда он приходил к кому-либо из братий и видел келлию его невыметенною и неприбранною, то говорил в себе: блажен сей брат, что отложил заботу обо всём, или даже обо всём земном, и так весь свой ум устремил горе, что не находит времени и келлию свою привести в порядок. Также если приходил к другому и видел келлию его убранною, выметенною и чистою, то опять говорил себе: как чиста душа сего брата, так и келлия его чиста, и состояние келлии согласно с состоянием души его. И никогда он не говорил ни о ком: сей брат нерадив, или сей тщеславен, но, по своему доброму устроению, получал пользу от каждого. Благий Бог да подаст нам благое устроение, чтобы и мы могли получать пользу от каждого и никогда не замечать пороков ближнего. Если же мы, по собственной нашей греховности, и замечаем или предполагаем их, то тотчас обратим помысл наш в добрые мысли. Ибо если человек не будет замечать пороков ближнего, то с помощию Божиею рождается в нём благость, которою благоугождается Бог. Ибо Ему подобает всякая слава, честь и поклонение во веки. Аминь.
Поучение семнадцатое
К наставникам в монастырях и к ученикам, как должно наставлять братию и как повиноваться наставникам
Если ты настоятель братии, пекись о них с сокрушённым сердцем[66] и снисходительным милосердием, наставляя и обучая их добродетелям делом и словом, а более делом, потому что примеры действительнее слов. Если можешь, будь им примером и в телесных трудах; если же ты немощен, то в добром устроении душевном и в исчисленных Апостолом плодах Духа: в любви, радости, мире, долготерпении, благости, милосердии, вере, кротости и воздержании от всех страстей (Гал. 5, 22–23). За случающиеся же проступки не слишком негодуй, но без смущения показывай вред, происходящий от проступка. Если нужно сделать выговор, то обращай внимание на лицо и выбирай удобное время. Не взыскивай строго за малые проступки, как будто сам ты совершенно праведен, и не часто обличай, ибо это тягостно и привычка к обличениям приводит в бесчувствие и небрежение. Не приказывай властительски, но со смирением, как бы советуя брату, ибо такое слово бывает удобоприемлемо и сильнее убеждает и успокаивает ближнего.
Во время же смущения, когда брат тебе сопротивляется, удержи язык твой, чтобы отнюдь ничего не сказать с гневом, и не позволяй сердцу твоему возвыситься над ним; но вспомни, что он брат твой, и член о Христе, и образ Божий, искушаемый от общего врага нашего. Сжалься над ним, чтобы диавол, уязвив его раздражительностию, не пленил его и не умертвил злопамятностью, и чтобы от нашего невнимания не погибла душа, за которую Христос умер. Вспомни, что и ты побеждаешься страстию гнева[67] и, судя по своей собственной немощи, имей сострадание к брату твоему, благодари, что нашёл случай простить другого, чтобы и тебе получить от Бога прощение в больших и более многочисленных согрешениях; ибо сказано: отпущайте, и отпустят вам (Лк. 6, 37).
Не думаешь ли ты, что брат твой получает вред от твоего долготерпения? Но Апостол заповедует побеждать благим злое, а не злым благое (Рим. 19, 21). И отцы говорят: если ты, делая выговор другому, увлекаешься гневом, то ты исполнишь лишь свою собственную страсть, а никакой разумный человек не разрушает своего дома для того, чтобы построить дом ближнего. Когда же смущение будет продолжаться, то понудь своё сердце и помолись, говоря так: «Боже милосердый и человеколюбивый! по неизреченной Твоей благости сотворивший нас из ничего, для наслаждения Твоими благами, и кровию Единородного Сына Твоего, Спасителя нашего, призвавший нас, отступивших от Твоих заповедей! Прииди и ныне, помоги немощи нашей, и как Ты некогда запретил волнующемуся морю, так и ныне запрети возмущению сердец наших, чтобы Ты в один час не лишился нас обоих, чад Своих, умерщвлённых грехом, и дабы не сказал нам: кая польза в крови моей, внегда сходити ми во истление (Пс. 29, 10), и: аминь глаголю вам, не вем вас (Мф. 25, 12), потому что светильники наши погасли от недостатка елея». И после сей молитвы, когда сердце твоё укротится, тогда уже можешь разумно и со смирением сердца, по Апостольской заповеди, обличать, угрожать, увещевать и с состраданием врачевать и исправлять брата, как немощный член (Гал. 6, 12; 2 Тим. 4, 2). Ибо тогда и брат, уразумев своё ожесточение, примет наставление твоё с верою, и ты твоим собственным миром умиротворишь и его сердце. Итак, ничто да не разлучит тебя от святой заповеди Христовой: научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем (Мф. 11, 29), ибо прежде всего должно заботиться о мирном устроении так, чтобы даже под справедливыми предлогами, или ради заповеди, отнюдь не смущать сердца в той уверенности, что мы все заповеди стараемся исполнять именно ради любви и чистоты сердечной. Наставляя таким образом брата, услышишь и ты оный глас: аще изведеши честное от недостойнаго, яко уста Моя будеши (Иер. 15, 19).
