— Значит, была у них вера, — говорит Ольга Федоровна, — потому они и откликнулись. Воскресенцы давали нам цемент бесплатно, другие — кирпич без наценки. И бесплатно давали. Кто что! И москвичи, и наши, егорьевские…
Начались строительные работы. Ольга Федоровна забросила свой дом, давно требовавший ремонта, и огород, где одна картошка росла, ходила по добрым людям, деньги на храм собирала. Помогали и односельчане. Каждый выходной приходили: кто с ведрами, кто с лопатами. Работали бесплатно. Понимали: богоугодное дело творят.
Когда церковь поднялась до куполов и предстояли работы внутри, рассказывает Ольга Федоровна, уже наяву явились ей в храме три Ангела. Они сидели в ниспадающих одеждах за столом, посредине стояла чаша. Будто сошли они с иконы Рублева, чтобы пройти по всей земле русской и благословить творимое во славу Божию.
«Да за что ей честь-то такая!» — воскликнет кто-нибудь, усомнившийся, а может, и не способный поверить.
Ответ простой. Всю жизнь Ольга Федоровна с Богом: ходила в храм, в хоре пела, соблюдала посты, с юности решила не выходить замуж, так и осталась монашкой в миру…
Доброй улыбкой светится лицо простой русской женщины. И вокруг светлеет от этой улыбки.
Н. В. Гоголь
Владеем сокровищем, которому цены нет, и не только не заботимся о том, чтобы это почувствовать, но не знаем даже, где положили его. У хозяина спрашивают показать лучшую вещь в его доме, и сам хозяин не знает, где лежит она. Эта Церковь, которая, как целомудренная дева, сохранилась одна только от времен апостольских в непорочной первоначальной чистоте своей, эта Церковь, которая вся с своими глубокими догматами и малейшими обрядами наружными как бы снесена прямо с Неба для русского народа, которая одна в силах разрешить все узлы недоумения и вопросы наши, которая может произвести неслыханное чудо в виду всей Европы, заставив у нас всякое сословье, званье и должность войти в их законные границы и пределы и, не изменив ничего в государстве, дать силу России изумить весь мир согласной стройностью того же самого организма, которым она доселе пугала, — и эта Церковь нами незнаема! И эту Церковь, созданную для жизни, мы до сих пор не ввели в нашу жизнь!
ИЗ ЖИЗНИ ЗНАМЕНИТЫХ ЛЮДЕЙ
Диоклетиан воздвиг самое жестокое и немилосердное преследование христиан в первые века нашей эры.
В 303 году по Р. X. император Римской империи Диоклетиан издал приказ, чтобы все Библии в мире были уничтожены, а все христиане убиты. Нападение было настолько радикальным, что через год преследователи решили, что уже справились со своей задачей и стерли христианство с лица земли. Диоклетиан был так доволен своим успехом, что воздвиг колонну с надписью: «Название „христианин“ навсегда уничтожено!»
Христиане тонули в крови, сгорали на кострах, мучились, страдали, умирали. Но кто же пришел на смену Диоклетиану? Император Константин, который объявил себя христианином, хотя и был кесарем Римской империи. Он снял языческие символы со знамен Римской армии и со щитов солдат и повелел вместо них поставить символ христианства — Крест Господа Иисуса Христа. Какое чудесное преображение произошло в 312 году! Сколько же лет прошло с тех пор, как Диоклетиан воздвигнул свою знаменитую колонну с надписью, которая говорила, что само название «христианин» навеки стерто с лица земли? Менее десяти лет!
Галилео Галилей (1564–1642), итальянский физик и астроном.
Священное Писание не может ни в каком случае ни говорить лжи, ни ошибаться; изречения его абсолютно и неприкосновенно истинны.
В ночь, предшествовавшую убиению Цезаря, его жена Кальпурния видела его во сне, израненного, окровавленного, умирающего у нее на руках; она рассказала ему этот вещий сон и умоляла не ходить в сенат. Он только посмеялся над «бабьими страхами», отправился туда и был убит заговорщиками.
Наполеон Бонопарт (1769–1821), французский государственный деятель, полководец. Александр Македонский, Август Кесарь, Карл Великий и я сам основали громадные империи. А на какой основе состоялись эти создания наших гениальностей? На основе насилия. Один лишь Иисус Христос основал Свою империю любовью… И будьте уверены, что все они были настоящими людьми, но никто из них не подобен Ему; Иисус Христос больше, чем человек… На расстоянии тысячи восьмисот лет Иисус Христос предъявляет трудное для выполнения требование, превосходящее все другие требования. Он просит человеческого сердца.
Вольтер, почитав Библию, пришел к заключению, что она недостойна внимания. Он написал целый ряд трудов против нее и считал, что достаточно опроверг ее, а если для ее окончательного разрушения будут нужны еще удары, их, конечно, нанесет Ля Гарп, его молодой ученик.
Во время французской революции, во дни террора, Ля Гарп был арестован и брошен в тюрьму с ежедневной угрозой быть преданным смерти. В эти мрачные дни ему в руки попала Библия, он ее прочел и обратился к Богу. Он вышел из тюрьмы и стал защитником христианской веры вместо того, чтобы быть ее разрушителем.
Однажды Пушкин сидел и беседовал с графом Ланским. Оба подвергали религию самым едким и колким насмешкам. Вдруг в комнату вошел молодой человек, которого Пушкин принял за знакомого Ланского, а Ланской — за знакомого Пушкина. Подсев к ним, он начал с ними разговаривать, мгновенно обезоружив их своими доводами в пользу религии. Они не знали, что и сказать, молчали, как пристыженные дети, наконец, объявили гостю, что совершенно изменили свои мнения. Тогда он встал и, простившись с ними, вышел. Некоторое время Пушкин и Ланской не могли опомниться и молчали. Когда же заговорили, то выяснилось, что ни тот, ни другой таинственного визитера не знают. Позвали многочисленных слуг, и те заявили, что никто в комнату не входил. Пушкин и Ланской не могли не признать в приходе своего гостя чего-то сверхъестественного. С этого времени оба они были гораздо осторожнее в суждениях относительно религии.
А. С. Пушкин (1799–1837)
Я думаю, что мы никогда не дадим народу ничего лучше Писания… Его вкус становится понятным, когда начинаешь читать Писание, потому что в нем находишь всю человеческую жизнь. Религия создала искусство и литературу; все, что было великого в самой глубокой древности, все находится в зависимости от этого религиозного чувства, присущего человеку так же, как и идея красоты вместе с идеей добра… Поэзия Библии особенно доступна для чистого воображения. Мои дети будут читать вместе со мною Библию в подлиннике… Библия — всемирна.
Перед смертью Пушкин выразил желание видеть священника.
Когда доктор Спасский спросил, кому он хочет исповедаться в грехах, Пушкин ответил: «Возьмите первого ближайшего священника». Послали за отцом Петром из Конюшенной церкви. Священник был поражен глубоким благоговением, с каким Пушкин исповедовался и приобщался Святых Таинств. «Я стар, мне уже недолго жить, на что мне обманывать, — сказал он княгине Е. Н. Мещерской (дочери Карамзина). — Вы можете мне не поверить, но я скажу, что я самому себе желаю такого конца, какой он имел». Вяземскому отец Петр тоже со слезами на глазах говорил о христианском настроении Пушкина. Данзасу Пушкин сказал: «Хочу умереть христианином».
Страдания Пушкина по временам превосходили меру человеческого терпения, но он переносил их, по свидетельству Вяземского, с «духом бодрости», укрепленный Таинством Тела и Крови Христовых. С этого момента началось его духовное обновление, выразившееся прежде всего в том, что он действительно «хотел умереть христианином», отпустив вину своему убийце. «Требую, чтобы ты не мстил за мою смерть. Прощаю ему и хочу умереть христианином», — сказал он Данзасу.
Утром 28 января, когда ему стало легче, Пушкин приказал позвать жену и детей. «Он на каждого оборачивал глаза, — сообщает Спасский, — клал ему на голову руку, крестил и потом движением руки отсылал от себя». Плетнев, проведший все утро у его постели, был поражен твердостью его духа. «Он так переносил свои страдания, что я, видя смерть перед глазами в первый раз в жизни, находил ее чем-то обыкновенным, нисколько не ужасающим».
Больной находил в себе мужество даже утешать свою подавленную горем жену, искавшую подкрепления только в молитве: «Ну-ну, ничего, слава Богу, все хорошо».
«Смерть идет, — сказал он наконец. — Карамзину!» Послали за Екатериной Андреевной Карамзиной.
«Перекрестите меня», — попросил он ее и поцеловал благословляющую руку.
