Иудеи видели и другой пример «мерзости запустения» в римском генерале Помпее, который в 63 годУ до н. э. покорил их народ, захватил Иерусалим и осквернил храм, ворвавшись в святая святых. В так называемых Псалмах Соломона, которые были написаны вскоре после этого, есть ссылка на него, как на «грешника» и «беззаконника»[155].
Иисус Сам ясно дал понять, что пророчество Даниила полностью не исполнилось ни в Антиохе Епифане, ни в Помпее, но должно было исполниться впоследствии. Ибо Он повторяет и подтверждает это пророчество: «Когда же увидите мерзость запустения, реченную пророком Даниилом, стоящую, где не должно, — читающий да разумеет, — тогда находящиеся в Иудее да бегут в горы» (Мк. 13:14; ср. Мф. 24:15—16). Здесь важны некоторые подробности.
1. Матфей в тексте Евангелия добавляет пояснительную фразу «реченную через пророка Даниила»; это заставляет нас перечитать и попытаться заново оценить пророчество Даниила.
2. Матфей ссылается на мерзость, как на существительное среднего рода[156] (что грамматически верно), а у Марка причастие «стоящий» — мужского рода, это указывает на его предположение о том, что нечестие было допущено человеком.
3. Матфей заменяет фразу Марка «стоящую, где не должно» на «стоящую на святом месте», имея в виду храм.
Какую «мерзость» имел в виду Иисус? Некоторые комментаторы думают, что, возможно, он подразумевал сумасшедшего императора Гаия (Калигулу). Лишь десять лет спустя (в 40 году н. э.), требуя поклонения от всех своих подданных и разгневанный неверностью иудеев, он приказал водрузить в храме большую статую в свою честь. Однако его приказ так и не был выполнен. Ибо когда огромные толпы охваченных ужасом иудеев выражали свой протест, дипломатическое вмешательство Петрония, правителя Сирии, и царя Ирода Агриппы I предотвратили исполнение этого Приказа. Сам император был казнен в 41 году н. э.[157]
Скорее всего, Иисус имел в виду Иудейскую войну 66—70 гг. н. э. Он много раз предсказывал надвигающийся Божий суд над иудейским народом и ясно предупреждал их о разрушении храма (напр., Мф. 24:1—2; Мк. 13:1–2; Лк. 19:41 и дал.; 21:5–6). Лука определенно понял, что мерзость запустения относилась к римской осаде Иерусалима (Лк. 21:20–24). Что касается храма, то сначала он был осквернен иудейскими ревнителями во время войны, а затем римской армией в 70 году н. э., которая внесла во дворы храма свои знамена с изображением императора и стала приносить ему жертвы[158].
Но вернемся опять к Павлу. Возможно, он и имел в виду дикие планы Калигулы, поскольку прошло всего лишь десять лет со дня его смерти и память об этом еще была свежа. Но план императора не исполнился. Поэтому Павел знал, что пророчества Даниила исполнились лишь отчасти. Как следствие, он повторяет их, используя фразеологию Даниила, делая, таким образом, пророчество универсально применимым. Если мы правы в том, что воцарение в храме Божьем (2:4) есть символ открытого неповиновения и даже богохульства, тогда остальная картина, которую рисует Павел, представляет собой картину отступления, являющуюся скорее глобальной, чем локальной, а антихрист — скорее эсхатологической, чем современной фигурой.
По мере развития культа, император приобретал все более четкие очертания антихриста. Христианам, например, приказали заменить слова основного христианского исповедания kyrios Jesus («Господь Иисус») на слова kyrios kaisar («Цезарь Господь»). Август стал первым императором, претендовавшим на божественность и домогавшимся поклонения. Позже сочетание личного тщеславия и враждебности к христианам сделали Нерона объектом еще большой неприязни и страха. Но именно Доминициан, ставший императором в 81 году н. э. потребовал поклонения Dominus et Deus (Доминициану как богу) и преследовал тех, кто отказывал ему в божественном благоговении. Почти наверняка именно во время его правления Иоанн был сослан на остров Патмос и написал там Откровение. Наиболее удовлетворительным объяснением двух «зверей», которые появляются в 13 главе книги Откровение в качестве союзников дракона (дьявола), является тот вариант, где они оба представляют собой Римскую империю находящуюся под властью Доминициана. Зверь, выходящий из моря, символизирует ее как гонителя и преследователя, а зверь, выходящий из земли (позже названный «лжепророком»), символизирует культ императора.
Прежде чем мы закончим эту тему, следует упомянуть еще об одном месте, где поднимается тема антихриста. Оно встречается в Посланиях Иоанна. Иоанн является единственным автором Нового Завета, который использует слово «антихрист». Он также полагает, что его читатели знают о предстоящем появлении антихриста: «Как вы слышали, что придет антихрист». Но затем он смело интерпретирует приход антихриста, говоря о современной активности лжеучителей: «И теперь появилось много антихристов» (1 Ин. 2:18). Намного облегчает их узнаваемость отрицание воплощения. Ибо «Кто лжец, если не тот, кто отвергает, что Иисус есть Христос? Это — антихрист» (1 Ин. 2:22). Еще два раза употребляет Иоанн это слово, настаивая на том, что «всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти не есть от Бога», но есть «обольститель и антихрист» (1 Ин. 4:3; 2 Ин. 7).
Такой процесс реинтерпретации и нового применения этих пророчеств внутри самого Писания: от Даниила через Иисуса к Павлу и Иоанну — намного Расширяет границы нашего понимания. Очень важно ясное и авторитетное заявление Иоанна о том, что ожидание появления единичного антихриста исполнилось (хотя бы частично) в многочисленных лжеучителях, которые в те дни отвергали воплощение. Это подготавливает нас к выводу о том, что библейское предсказание об антихристе может иметь в течение всей истории развития церкви (и все еще имеет) многочисленные варианты исполнения, и нам не следует ожидать только одного, чтобы объявить всех других ложными.
В постапостольские века христианская церковь проявила значительную изобретательность, пытаясь обнаружить среди своих современников человека греха. После кончины императоров–гонителей и обращения Константина, римский император перестал быть подходящей кандидатурой. Сначала лидеры вандалов, делавшие набеги на римские провинции и наконец захватившие Рим (в 455 году н. э.), выглядели достаточно похожими на антихриста. В средние века, особенно во времена крестоносцев, Западная церковь идентифицировала человека греха с Магометом, потому что он «украл» христианские святые места и привел многих восточных христиан к «вероотступничеству». К концу средних веков некоторые из францисканцев увидели в коррумпированных папах и их гордых претензиях того, кто захотел «превознестись выше всего» и «в храме Божием сесть». В начале тринадцатого века император Фридрих II и папа Григорий IX находили удовлетворение в том, что называли друг друга антихристами. Ранние реформаторы (Уиклиф в Англии, вальденсы в Италии и Ян Гус в Богемии) относили эти пророчества к папе, или, скорее всего, к конкретным папам из–за их коррумпированности. Реформаторы шестнадцатого века с большим экзегетическим видением, включая Лютера в Германии, Кальвина и Цвингли в Швейцарии, Нокса в Шотландии и Кранмера в Англии, верили в то, что само папство являлось антихристом. Тогда римско–католические лидеры контрреформации отплатили за комплимент, назвав Лютера «человеком греха». Идентификация папы с антихристом продолжалась по крайней мере до семнадцатого столетия. Вестминстерское исповедание (1646 год), например, подтверждает, что Господь Иисус Христос есть глава церкви, а не папа, который скорее «человек греха и сын погибели, превозносящий себя в Церкви превыше Христа и всего, называемого Богом»[159].
В течение двух последних веков в качестве возможных антихристов назывались скорее политические, нежели религиозные деятели. Этими кандидатами были: Наполеон Бонапарт (из–за своего высокомерного абсолютизма), Наполеон III, кайзер Вильгельм, Гитлер, Муссолини и Сталин. В этих людях, несомненно, наблюдались ярко выраженные признаки как безбожия, так и беззакония.
Как нам следует реагировать на то, что Ф. В. Фаррар называет «той бездной, которая разверзлась в результате взрыва экзегезы»?[160] Конечно же, не презрительным забвением пророчества об антихристе, которое, как он пишет, «теперь популярно только в низших классах христианского сообщества: сект, эксцентричных индивидуумов и фанатиков»[161]. Если бы так, я был бы счастлив относиться к эксцентрикам и фанатам из «низших классов»! Вместо этого, нам следует очень внимательно проследить за тем, как в самом Писании развивается учение об антихристе. Даниил ссылался на Антиоха Епифана; Иисус, Павел и Иоанн в Откровении вновь обращались к пророчеству Даниила, чтобы увидеть последовательное воплощение безбожия и беззакония. Так же, как Иисус говорил о «лжехристах» (Мф. 24:24), Иоанн в своих Посланиях рассматривал лжеучителей как «многих антихристов», Распространявших свою ересь повсюду. Хендриксен сказал: «История… повторяется. Скорее, пророчества обретают многоплановое исполнение»[162]. И все же все они, вместе с другими неправедными лидерами, являются предшественниками последнего «человека греха», эсхатологического и исторического персонажа, решительного проявления безбожия и беззакония, лидера глобального восстания, предвестника и признака parousia. Я согласен с Герхардом Восом, который пишет: «Мы считаем само собой разумеющимся… что антихрист будет человеком»[163]. Наша вера в пришествие антихриста зависит от того, верим ли мы до сих пор в пришествие Христа.
