Истинное единство человеческого общества может состоять только на основе любви к Божьему и свободного усвоенияи её всеми людьми. Та же самая любовь, которая должна соединять человека с Богом, объединить и всех людей между собою; та же самая вера во внутреннее достоинство человека должна определять и взаимные отношения людей. Кто хочет быть первым, должен быть рабом (Mф. XX, 27). Всякие внешние насильственные пособия при утверждении истины изобличают неверие в её собственную силу, неверие в Бога и недоверие человеку и потому приводят к поклонению злому духу.
Об искушениях Господа Иисуса Христа в течение Его общественного служения.
Και συντελέσας πάντα πειρασμόν ό διάβολος άπέστη απ' αυτου αχρι καιρου (Лук. IV. 13).
57. В победе Иисуса Христа над искушениями в пустыне определились нравственные начала, которыми Он руководился в Своем искупительном служении. Эти начала искупительного служения Господа Иисуса обнимаются понятием Его добровольного уничижения и смирения, раскрытым у апостола Павла: Христос Иисус, будучи образом Божиим, не почитал хищением быт равным Богу, но уничижила Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам, — и по виду став как человек, смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной (Фил. II, 6–8).
С другой стороны, искушения Христа в пустыне были типом, тех искушений, которые возникали для Него во время Его искупительного служения. С этой точки зрения может быть рассматриваема вся общественная деятельность Христа. Как все служение Христа было непрерывным подвигом Его добровольного смирения и послушания даже до смерти, так оно было, и непрерывным подвигом Его борьбы с искушениями.
Подвиг борьбы Христа с искушениями в течение общественного служения совпадал с подвигом Его добровольного смирения и послушания. Каждый момент добровольного послушания, добровольного терпения страданий был для Иисуса Христа моментом терпения искушений [281].
Условия, при которых добровольное смирение Христа становилось для Него подвигом искушения, создавались требованиями народной веры. Греховный человек может веровать только в торжествующую истину, счастливую добродетель, может признавать посланника Божия только в человеке, окруженном видимою славою. Еврейский же народ, к которому Иисус Христос прежде всего обратился с словом благовестия, преимущественно был неспособен к вере в уничиженного Мессию по своей привязанности к земному счастью, которого евреи ждали от религии, к своей богоизбранности, которую они разумели как исключительную и внешнюю, к внешней стороне религии, в которой они видели залог своего благосостояния, и, наконец, по своей национальной гордости, которая столько же обнимала религиозную обрядность, как и народную внешнюю славу. Ожидая в Мессии своего земного царя, который восстановил бы национальную славу еврейского народа, доставил бы ему возможное благосостояние и поставил бы его религиозную обрядность на высоту всемирного культа, евреи заранее предначертали себе, при помощи односторонней группировки ветхозаветных пророчеств, образ Его видимо славного явления, приурочив к пришествию Мессии множество внешних признаков. Смотря более на исполнение последних, чем на внутреннюю силу истины и невидимое величие добра, они не веровали в Иисуса, потому что Он пришел из Галилеи, из Назарета, потому что Он происходил от родителей, которых иудеи знали, как простых и даже бедных сограждан: разве, говорили они, из Галилеи, Христос приидет? Из Галилеи не приходит пророк (Иоан. VII, 41, 52); из Назарета может ли быть что доброе (Иоан. I, 46)? Мы знаем Его, откуда Он; Христос же, когда приидет, никто не будет знать, откуда Он (Иоан. VIΙ, 27; ср. Мф. XIII, 57; Mp. VI, 3; Иоан. VI, 42; также Лук. IV, 24; Иоан. IV, 44) и пр. Чтобы удостовериться, Мессия ли Иисус из Назарета, они все, начиная с жителей этого города и кончая Иерусалимом, требовали от Него знамений с неба (Mф. XII, 38; XVI, 1; Mp. VIII, 11; Лук. XI, 29; Иоан. IV, 48). Иисус Христос дивился такому неверию (Mp. VI, 6). Когда оно было связано с развращенностью сердца, оно доставляло Ему страдания: о, род неверный и развращенный! говорил Он: доколе буду с вами? доколе буду терпеть вас (Mф. XVII, 17; Мр. IX, 19; Лук. IX, 41)? Когда оно проистекало из сердца ожесточенного, Он гневался и скорбел (Мр. III, 5). Требование знамений вызывало у него глубокий вздох (Мр. VIII, 12) и Он называл иудеев за это требование родом лукавым и прелюбодейным (Мф. XII, 39 и пар.) Особенно гордая дочь Сиона, Иерусалим, который столько же был любим Иисусом, как город святой (Мф. IV, 6 и др.), сколько сосредоточивал в себе национальные пороки иудейского народа, причинял Ему великие страдания своим неверием. Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков, и камнями побивающий посланных к тебе! Сколько раз хотел Я собрать чад твоих, как птица птенцов своих под крылья, и вы не захотели (Лк. XIII, 34; Mф. XXIII, 37)! О, если бы, — говорил снова Христос, приближаясь, к Иерусалиму незадолго до смерти и заплакав о нем, — если бы и ты хотя в сей твой день узнал, что служит к миру твоему (Лук. XIX, 41. 42)! А между тем Иерусалим, по–видимому, готов был веровать, но только под условием знамений и чудес!
58. Хотя все общественное служение Христа было для Него непрерывным подвигом борьбы с, искушениями, однако в некоторых событиях Его общественной жизни, с большею рельефностью, чем в других, обнаруживается искусительный характер Его служения. Отметим эти события.
Уже заслуживает внимания с этой точки зрения беседа Иисуса Христа с самарянкою (Иоан. IV). Остановившись однажды близ Сихаря, у колодезя Иаковлева, Иисус у женщины, пришедшей почерпнуть воды, спросил: дай Мне пить. Женщина удивилась такой просьбе иудея, обращенной к самарянке. Отвечая ей, Иисус сказал: если бы ты знала, Кто говорит с тобой, то ты сама просила бы у Него, и Он дал бы тебе воду живую. — Иисус Христос разумел воду Своего учения, но женщина относила слова к чувственной воде. Впрочем, и по её пониманию, слова Иисуса, если бы исполнились, показали бы в Нем человека, который больше отца Иакова, давшего этот колодезь. Когда же Иисус Христос объяснил необыкновенные свойства Своей воды: всякий пьющий воду сию, возжаждет опять; а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать во век и пр.; тогда вера женщины поднялась на степень желания такой чудесной воды: господин! — сказала она: дай мне этой воды, чтобы мне не иметь жажды и не приходить сюда черпать…
Когда же Иисус Христос в окрестностях Тивериады (Иоан. VI) напитал пятью хлебами пять тысяч народа; тогда люди, видевшие чудо, сотворенное Иисусом, сказали: это истинно тот пророк, которому должно прийти в мір. В их сердцах быстро воспрянули все те надежды на богатство и изобилие, которые они основывали на этом пришествии, и они исполнились благоговением ко Христу. Мечты, которые лелеяли ещё их предки, теперь готовы осуществиться: земное счастье так близко и так легко им овладеть. Вот, пред их глазами всемогущий Пророк, нужно только удержать Его у себя и овладеть Им; и они хотели прийти, нечаянно взять Его и сделать царём. Узнав об этом, Господь, по евангелию Иоанна, удалился на гору один. Параллельные места из евангелий Матфея (XIV, 22. 23) и Марка (VI, 45. 46) более усиленно передают ту опасность, какую Иисус Христос видел в чувствах и предложении народа для Своих учеников, и то сильное· возбуждение, которое в Нём Самом было вызвано этим предложением:·тотчас понудил Иисус учеников Своих войти в лодку, и отправиться прежде Его на другую ст oрo н у , пока Он отпустит народ. И, отпустив, народ, Он взошел на гору помолиться наедине; и вечером оставался там один. — На другой день Иисус Христос (Иоан. VI) старался направить мысли народа от пищи тленной к пище вечной, которую даст Сын человеческий. Но народ, видевший в, чуде не символ духовных благ, но истинное благо, к которому был привязан, снова спрашивал небесного хлеба в качестве знамения. Слова Христа Иисуса, что истинный хлеб есть тот, который сходит с духовного неба и дает (истинную, вечную невидимую) жизнь міру, они понимали в смысле чувственного хлеба и сказали Ему: Господи! подавай нам всегда такой хлеб. — Когда же Господь объяснил им, что этот хлеб — Он Сам, что Его, Сына Божия, человек должен воспринять в себя, что Он Себя предлагает в пищу людям — Свою плоть и Свою кровь, Себя подвергает страданиям человеческой жизни, чтобы вселиться в сердце человеческое; тогда возроптали на Него иудеи за то, что Он сказал: Я есмь, хлеб, сшедший с небес, — возроптали, обманутые в своих надеждах получить от Него вещественный хлеб и видеть пришедшего Пророка во внешнем величии Сына Божия, а не в страдающем человеческом виде.
