В Афинах между Василием Великим и Григорием Богословом установилась теснейшая дружба, продолжавшаяся всю жизнь.
Позднее в похвальном слове Василию Великому святитель Григорий Богослов восторженно говорил об этом времени: «Нами руководили равные надежды и в деле самом завидном – в учении… Нам известны были две дороги: одна – к нашим священным храмам и к тамошним учителям; другая – к наставникам наук внешних».
Около 357 года святой Василий возвратился в Кесарию. После смерти мужа мать Василия со старшей дочерью Макриной и несколькими девами из прислуги удалились в фамильное поместье на реке Ирисе и вела подвижническую жизнь.
Василий же, приняв крещение от епископа Кесарийского Диания, был поставлен чтецом. Как истолкователь священных книг он сначала читал их народу. Затем, «желая снискать руководителя к познанию истины», святитель предпринял путешествие в Египет, Сирию и Палестину, к великим христианским подвижникам. Вернувшись в Каппадокию, он решил подражать им. Раздав свое имущество бедным, святой Василий поселился недалеко от Емилии и Макрины на другом берегу реки, собрав вокруг себя иноков в общежитие. Своими письмами Василий Великий привлек в пустыню своего друга Григория Богослова. Вокруг них собрались иноки. Святые подвизались в строгом воздержании: в жилище их, без кровли, не было очага, пища была самой скудной. Они сами обтесывали камни, сажали и поливали деревья, возили тяжести. От больших трудов мозоли не сходили с их рук. Из одежды Василий Великий имел только сорочку (нижнюю одежду) и мантию; власяницу носил только ночью, чтобы ее не было видно. В уединении святые Василий и Григорий усиленно занимались изучением Священного Писания по руководствам древнейших толкователей и, в частности, Оригена, из произведений которого они составили сборник – Филокалия (Добротолюбие). В то же время Василий Великий по просьбе иноков написал сборник правил нравственной жизни. Своим примером и проповедями святитель Василий Великий содействовал духовному усовершенствованию христиан Каппадокии и Понта; многие устремились к нему. Образовывались мужские и женские монастыри, в которых Василий стремился соединить жизнь киновиальную с отшельническою.
В царствование Констанция (337–361 гг.) распространилось лжеучение Ария – арианство. Ариане не принимали основной догмат официальной Христианской церкви согласно которому Бог Сын предвечен, как и Бог Отец (ярыми защитниками этого догмата выступали архиепископ Александр Александрийский и его преемник Афанасий Великий). По учению Ария, Сын Божий Иисус Христос был первым творением Бога, следовательно, не предвечен, то есть находится в подчинении Бога Отца. Согласно Арию, Сын – первое творение Отца, посредник между Богом и тварью.
В 320 году Арий был осуждён Александрийским собором, но приобрёл последователей. В 325 году в Никее был собран Первый Вселенский собор. Учение ариан, провозглашавшее земную, а не божественную природу Иисуса Христа, было осуждено, а сам Арий изгнан. При этом, вопреки протестам ряда присутствующих, Собор включил в Никейский символ веры отсутствовавшую в Священном Писании формулу о «единосущности» (абсолютной тождественности) Бога Отца и Бога Сына. Было принято учение о Единосущной Троице.
Впоследствии умеренное арианство имело сильные позиции среди епископата на Востоке. Антиохийский собор (341 год), позже потерявший свой статус, закрепил арианство как официальное учение. Миланский собор (355 год), не признаваемый современными церквями, закончился почти полной победой ариан, а их противники – Афанасий Великий, архиепископ Александрийский (2/15 мая), Люцифер Калаританский и другие были изгнаны из Константинополя. Тем не менее ортодоксальные христиане уже через несколько лет полностью восстановили свои позиции. В 381 году император Феодосий, по религиозным убеждениям противник арианства, потребовал созыва нового Вселенского собора в 381 году, где арианство было осуждено.
В это сложное для православной веры время Церковь призвала к служению обоих святителей – Василия Великого и Григория Богослова. Святой Василий вернулся в Кесарию. В 362 году он был рукоположен Мелетием, епископом Антиохийским, в диакона, а затем епископом Евсевием Кесарийским в 364 году посвящен в сан пресвитера. «Но видя, – как повествует Святитель Григорий Богослов, – что все чрезвычайно почитают и хвалят Василия за мудрость и святость, Евсевий, по человеческой немощи, увлекся ревностью к нему и начал выказывать нерасположение к нему». Монахи встали на защиту Василия. Чтобы не вызвать церковного разделения, он удалился в пустыню и занялся устройством монастырей. С приходом к власти императора Валента (364–378 гг.), решительного сторонника ариан, для православия наступают тяжелые времена. Тогда святой Василий спешно возвратился в Кесарию по вызову епископа Евсевия. По словам Григория Богослова, для епископа Евсевия он был «добрым советником, праведным предстателем, истолкователем Божия Слова, жезлом старости, опорой верным в делах внутренних, самым деятельным в делах внешних». С того времени и церковное правление перешло к Василию, хотя по иерархии занимал он второе место. Проповеди говорил он ежедневно, и часто дважды – утром и вечером. В это время святой Василий составил чин Литургии, им написаны также Беседы на Шестоднев, на 16 глав пророка Исаии, на псалмы, второе собрание монашеских правил. Против учителя ариан Евномия, который с помощью аристотелевых построений придал арианской догматике научно-философскую форму, превращая христианское учение в логическую схему отвлеченных понятий, Василий написал три книги.
Святитель Григорий Богослов, говоря о деятельности Василия Великого в тот период, указывает на «пропитание нищих, странноприимство, попечение о девах, писанные и неписанные уставы для монашествующих, чиноположения молитв Литургии благоукрашения алтарей и иное». По кончине епископа Кесарийского Евсевия, в 370 году, на его кафедру был возведен святой Василий. Как епископу Кесарийскому святому Василию Великому были подчинены 50 епископов одиннадцати провинций.
Святитель Афанасий Великий с радостью и благодарностью к Богу приветствовал дарование Каппадокии такого епископа, как Василий, прославившегося святостью, глубоким знанием Священного Писания, великой ученостью, трудами на благо церковного мира и единства. В империи Валента внешнее господство принадлежало арианам, которые, по-разному решая вопрос о божестве Сына Божия, были разбиты на несколько партий. К прежним догматическим спорам был присоединен вопрос о Святом Духе. В книгах против Евномия Василий Великий учил о божестве Святого Духа и единстве его природы с Отцом и Сыном. Сейчас же для полного выяснения православного учения по этому вопросу, по просьбе святителя Амфилохия, епископа Иконийского, Василий Великий написал книгу о Святом Духе.
Общее печальное положение усугублялось для епископа Кесарийского еще и такими обстоятельствами, как разделение Каппадокии на две части при распределении правительством провинциальных округов; антиохийский раскол, вызванный поспешным поставлением второго епископа; отрицательное и высокомерное отношение западных епископов к попыткам привлечь их к борьбе с арианством и переход на сторону ариан Евстафия Севастийского, с которым Василия связывала тесная дружба. Среди постоянных опасностей святой Василий поддерживал православных, утверждал их веру, призывая к мужеству и терпению. Святым епископом написаны многочисленные письма к Церквам, епископам, клиру, частным лицам. Низлагая еретиков «оружием уст и стрелами письмен», святой Василий как неутомимый защитник православия всю свою жизнь вызывал неприязнь и всевозможные происки ариан.
Император Валент, отправлявший в изгнание неугодных ему епископов, насадив арианство в других малоазий-ских провинциях, явился в Каппадокию с той же целью. Он послал к святому Василию префекта Модеста, который стал угрожать ему разорением, изгнанием, пытками и даже смертной казнью. «Всё это, – ответил Василий, – для меня ничего не значит, тот не теряет имения, кто ничего не имеет, кроме ветхих и изношенных одежд и немногих книг, в которых заключается всё мое богатство. Ссылки нет для меня, потому что я не связан местом, и то место, на котором живу теперь, не мое, и всякое, куда меня ни кинут, будет мое. Лучше сказать: везде Божие место, где ни буду странником и пришельцем (Пс. 38, 13). А мучения что могут сделать мне? Я так слаб, что только первый удар будет чувствителен. Смерть же для меня благодеяние: она скорее приведет меня к Богу, для Которого живу и тружусь, к Которому давно я стремлюсь». Правитель был изумлен таким ответом. «Может быть, – продолжал святитель, – ты не встречался с епископом; иначе, без сомнения, услышал бы такие же слова. Во всем ином мы кротки, смиреннее всякого, и не только пред таким могуществом, но и пред всяким, потому что так предписано нам законом. Но когда дело идет о Боге и против Него дерзают восставать, тогда мы, всё прочее вменяя за ничто, взираем только на Него Единого, тогда огнь, меч, звери и железо, терзающее тело, скорее будут для нас удовольствием, нежели устрашат».
