§ 57. ЛОГОС КАК "МОДУС" ЭКСТАТИЧЕСКОЙ СООТНЕСЕННОСТИ ЛИЧНОСТИ
В предыдущих главах мы говорили о том, что выход сущих из сокрытия в не–потаенность предполагает "горизонт" (возможность проявления), и этим горизонтом служит бытийная реальность личности. Теперь мы можем сказать, что оно предполагает также некоторый модус, или способ, проявления, и этот способ есть логос. Вещи истинствуют, являют себя в "горизонте" личности как логос. Прибегнув к помощи аристотелевского анализа, мы интерпретировали их высказывающее и логическое проявление как означивающую и символическую функцию логоса; иначе говоря, соотнесли логос с неповторимой уникальностью всеобщего единства сущего: с эйдосом. Добавим, что семантика эйдоса предполагает эйдетический опыт и связана с ним, а значит, связана с изначальной возможностью отношения личности с сущим, возможностью проявления сущего в "горизонте" личности. Логос отождествляется со способом, или модусом, проявления; однако отличие способа проявления от горизонта проявления существует скорее как рассудочное понятие, чем как реальная возможность.
То, что мы называем "горизонтом" проявления, прежде чем быть некоторым конкретным "где", некоторым "пространством" ноэтического узнавания, есть динамичное как эк–статической соотнесенности, бытийное событие до–сознательного отношения, которое служит необходимым и достаточным условием явленности и не–потаенности сущих. Но если мы хотим во имя условной логичности и систематичности изложения сохранить различие междумодусом и горизонтом проявления, его можно сформулировать точнее следующим образом: "горизонт" конституируется динамично–экстатической соотнесенностью личности как возможность проявления вещей. А результатом, или следствием, личностной соотнесенности становится не–потаенность сущего. Элементы онтической индивидуальности прочно соединяются в высказывание: в определение, которое высказывает сущность вещи. Но в обоих случаях — и как возможность проявления, и как его результат — экстатическая соотнесенность личности реализуется как логос и рождает логос. В первом случае возможность проявления сущих в "горизонте" личности состоит в готовности к логосу: эта готовность "логически" принять логос вещей есть предпосылка диа–лога, то есть отношения. Во втором случае результат экстатической соотнесенности личности — яв–ленность сущих, то есть их не–потаенность — опять‑таки есть логос. Им "семантически" предопределяется до–сознательный эйдетический опыт, иначе говоря — личное отношение человека с "личностной" уникальностью и неповторимостью сущих. Можно добавить, что и межличностное общение как способ экстатической соотнесенности личности (беседа, словесный или зрительный образ, мимика, жест, художественное творчество, эрос) тоже есть логос. Итак, мы можем сделать вывод, что личность в ее экстатической соотнесенности — это всегда логос.
§ 58. ЛОГОС КАК "ОБОЗНАЧЕНИЕ" ЛИЧНОГО ОТНОШЕНИЯ
Итак, логос есть модус универсально–экстатической соотнесенности личности, то есть бытийный факт, событие отношения, онтологическое преодоление онтической индивидуальности, динамичный отказ от индивидуальной самоцельности. Логос есть фундаментальное проявление личности. Вос–приятие логоса вещей, явление их сущности — событие, выходящее далеко за рамки рассудочной деятельности, ассоциирующей предметы с условными "знаками" (signes) общепринятого языка. Познание логоса вещей как универсальный опыт их личностной не–потаенности, их проявления в "горизонте" личности не исчерпывается ассоциированием понятия с предметом мысли или "слуховым образом"
(image acoustique), который условно обозначает эту связь в автоматическом назывании предметов, обеспечивая возможность повседневного общения людей[482]. Для того чтобы сущее могло проявиться логосно в "горизонте" личности, необходима личностная "речь" вещей как "творений". Необходима также до–сознательная экстатическая соотнесенность личности с этим логосом–речью, его динамичное принятие, а значит, отношение личности с сущими.
Отображение такого отношения, которое в качестве универсального опыта выходит за рамки простого понятийного обозначения предметов, пожалуй, можно разглядеть в аристотелевском отождествлении ощущений и логоса: "Ощущение есть соотношение (λόγος)"[483]. Точнее, Аристотель имеет в виду "созвучие" внешнего раздражителя с опытом его чувственного восприятия: "Если голос есть некоторого рода созвучие, а голос и слух в каком‑то смысле составляют как бы что‑то одно, а в каком‑то не одно и то же, созвучие же есть соотношение (λόγος), то и слух необходимо есть некоторое соотношение (λόγος)"[484]. Логос как "созвучие" чувственного опыта и внешнего раздражителя вполне конкретно объясняет, каким образом личность логически проявляется в своем "горизонте". Аристотель не противопоставляет чувственный опыт познавательной способности ума. Напротив, "может показаться, будто и мышление, и разумение суть своего рода ощущения. Ведь посредством того и другого душа различает и познает существующее. И древние утверждают, что разуметь и ощущать — это одно и то же"[485]. Можно сказать, что и чувственный опыт, и способность разумения суть фазы или разновидности универсально–экстатической соотнесенности личности: личность всегда соотносительна (λογική), как всегда соотносителен (λογικό) и внешний раздражитель, то есть вид, эйдос вещей или язык как их эйдетическое обозначение. При таком взгляде "язык есть символ душевной познавательной энергии", "ибо речь (λόγος) есть энергия и проявление ума", по точному замечанию Максима Исповедника[486]. Познавательная энергия души и ума означают здесь одно и то же и связываются с экстатической соотнесенностью личности, которая всегда логосна. Иначе говоря, логос как деятельность вы–сказывания означает бытийно–универсальное (а не только но–этическое, сознательное) событие личного узнавания, опыт логического принятия человеком речи "вещей", то есть событие отношения человека с миром. И поэтому логос определяется как важнейшая личностная способность — исходная конституирующая способность личности. "У некоторых животных хотя и имеется воображение, но разума (λόγος) у них нет"[487], — замечает Аристотель. Логос–разум — это видообразующий признак, отличающий человека от а–логичной природы; признак способности личности к универсальному экстатическому отношению с сущим. Именно это отношение определяет не–потаенность сущих, их выход из сокрытия, то есть не–отношения. На втором шаге такая деятельность вы–сказывания условно объективируется, утилита–ризуется: язык становится прозаической банальностью, автоматизируется, отчуждается, превращаясь из символа "душевной познавательной энергии" в условный знак с его будничной полезностью, обслуживающий совместное существование индивидов. Но до того, как это произойдет, деятельность вы–сказывания имеет особый, единственный и неповторимый характер, ибо особенно, единственно и неповторимо универсальное отношение каждой личности с другими личностями. То, чтó мы называем логосом сущих, есть высказывание сущности вещей как при–сутствия, соотнесенности — высказывание в "горизонте" личности, с ее уникальностью и неповторимостью.
Итак, мы интерпретируем логос следующим образом: логос "определяется" как способность личности открывать и высказывать свою уникальную и неповторимую экстатическую соотнесенность, свою всеобщую связанность с вещами и другими личностями. Прежде чем объективироваться в качестве условного "именования" сущего, логос[488] есть личностная явленность, открытость особого, единственного и неповторимого отношения. Каждый отдельный модус, или этап, проявления этого отношения, каждый вид высказывания (беседа, письменная речь, мимика, жест, художественная практика, эротическое изъявление), прежде чем стать определением, высказывающим сущность вещи, есть логос–определение личности в ее уникальности и неповторимости.
§ 59. "ЛОГИКА" ЧУВСТВЕННОГО ОПЫТА
Из сказанного становится ясным, что первым значением логики будет не конституирование некоторой герменевтической или определительной структуры в соответствии с конкретным, объективно данным порядком и сводом правил, а личная способность принять и узнать логос "вещей", встреча и созвучие логоса человека с логосом мира. Если подходить к этому созвучию с мерой объективно и условно заданной "логичности" (ratio, raison, Vernunft), то оно может быть только неопределенностью, хаосом и асимметрией. Логическая структура феномена обозначает не объективную достоверность утверждений, классификаций и интерпретаций, полученных в результате систематической работы разума, но свидетельство, проявление личной гармонии человека с логосом мира. И это свидетельство, или проявление, может быть выражено либо в интеллектуальных, либо в чувственных категориях. Оно может быть беседой, письменной речью, выражением лица, жестом, художественной практикой, эросом.
