А что сказать о тех, которые и приступают к Святому Причащению без надлежащего приготовления, и принимают пречистое Тело и Кровь Христовы с нечистою совестью, без благоговения, без всякого чувства и по причащении вместе с оставлением храма Божия оставляют и заботу о своей душе и спасении и скоро возвращаются на прежние грехи? О таких святой апостол говорит, что с ними случается истинная притча: пес возвращается на свою блевотину, и: вымытая свинья идет валяться в грязи (2Пет. 2, 22). Так и безумный, по своему развращению возвращаясь на свой грех, мерзок бывает перед Богом (см. Притч. 26,11; 7,22–23). И то уже крайнее унижение и бесчестие, что такие люди уподобляются самым нечистым животным. Но этого еще мало. Святой апостол говорит, что кто причащается Святых Тела и Крови Христовых недостойно, не уважая Тела Господня, тот причащается в осуждение себя, виновен будет против Тела и Крови Господней (1Кор. 11, 27–29), то есть виновен в смерти Сына Божия, как совершивший убийство.
Как злобные иудеи мучили и распяли Иисуса Христа на кресте на Голгофе, так и недостойные причастники, принимая Святые Тело и Кровь Христову в нечистую душу, как в смрадный гроб, по словам святого апостола, бесчестят, мучат, снова распинают в себе Спасителя (Евр. 6, 6). Какого наказания достойны распинающие Сына Божия, всякому понятно. Если за смерть обыкновенного человека преступники наказываются смертью, то за поругание и смерть Сына Божия, вечного, и наказание будет вечною смертью, вечным мучением в неугасимом огне геенском. Да и в настоящей жизни Бог иногда наказывал за недостойное причащение. Святой апостол Павел говорил коринфянам, что в наказание за такое причащение многие из них бывают немощны, больны, умирают преждевременно (см. 1Кор. 11, 30). Святой Иоанн Златоуст говорит, что диавол часто входит в тех, которые недостойно причащаются Святых Тайн, как случилось и с Иудою предателем[174]. Святой евангелист говорит, что тогда как прочие апостолы на Тайной Вечери просвещались, Иуда Искариот после недостойного причащения Тела и Крови Христовых наказан был тем, что вошел в него сатана (Ин. 13, 27), который осéтил его душу, внушил ему предать своего благодетеля в руки врагов Его на распятие. А когда Иуда одумался, что он предал кровь неповинную, то впал в отчаяние, пошел и удавился (см. Мф. 27, 3–5). Окаянное тело его, оборвавшись с виселицы, низринулось, так что расселось у него чрево и выпали все внутренности (см. Деян. 1, 18), а душа его низверглась в преисподний тартар. Спаситель, жалея о погибели его, говорил: Горе тому человеку, которым Сын Человеческий предается: лучше было бы этому человеку не родиться (Мф. 26, 24). А недостойным причастникам можно бы сказать: лучше бы им с нечистою совестью и не приступать к Святому Причащению. Но и удаляться от Святого Причащения из-за привязанности к греховным удовольствиям, по нежеланию принести чистосердечное раскаяние с решимостью отстать от пороков и вести жизнь честную, добродетельную, также опасно. Удаляться от Святого Причащения значит удаляться от своего спасения и от Бога. А от Бога куда уйти? Он везде присутствует, небо и землю наполняет, ясно видит не только дела, но и все помышления наши, и никто не избежит суда и наказания Его, если кто останется нераскаянным в грехах. Сам Бог через пророка говорит, что если нечестивые скроются в ад, и там рука Моя схватит их; если взойдут на небо, и оттуда свергну их; если притаятся на вершине (горы) Кармила, и там отыщу и возьму их; если укроются от взора очей Моих в глубине моря, то и там повелю змею, и сгрызет их; если уйдут в плен (к другим отдаленным народам), и там повелю мечу, и убьет их (см. Ам. 9, 2–4; см. также Авд. 1–4; Пс. 138, 7-12). А впасть в руки правосудия Божия страшно (см. Евр. 10, 31). Лучше же обратиться к Богу с искренним раскаянием и смиренным прошением Его милости, пока Он ждет нашего обращения и готов помиловать.
Как часто надобно приобщаться Святых Тайн? Спаситель говорит: Если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни (Ин. 6, 53). По такой необходимости, очевидно, надобно чаще причащаться Тела и Крови Христовых. Самое установление таинства Евхаристии под видом хлеба и вина указывает на частое употребление его. Как телу необходимо доставлять пищу каждый день, так и душу нужно бы как можно чаще питать этим таинством, потому что и душа не меньше имеет нужду в духовной пище, как и тело в вещественной. Христиане первого и последующих веков очень часто приобщались, некоторые — в каждый праздник. Но в последующее время, когда ревность христиан охладела, стали реже приобщаться. Ныне церковью положено приобщаться клирикам четыре раза в год в посты, а мирянам — по крайней мере один раз в год. Кто и один раз в год не приобщается, тот явно показывает холодность к Святому Таинству и Спасителю, нерадение о спасении своей души, привязанность к порокам, идет скорыми шагами к погибели; потому справедливо такие считаются людьми недобросовестными — по нерадению об очищении совести от грехов, не допускаются до присяги и подвергаются церковной епитимий. Благоразумие и заботливость о спасении требуют чаще приобщаться Святых Тайн во время тяжкой болезни, не отлагая до того времени, когда усилившаяся болезнь совершенно расслабит и душевные, и телесные силы и сделает неспособным к приобщению с самосознанием, чувством и спокойным духом. Это вредный предрассудок, будто нельзя причащаться раньше шести недель после последнего причащения. Надобно также приобщаться перед войной, перед дальним и опасным путешествием, плаванием по морю, во время эпидемии и т. п. Вообще, чем чаще причащаться, тем лучше. Правда, для причащения требуется особенная душевная чистота, благоговейная набожность и даже горячность набожных чувств, которыми много условливается усвоение благодатных даров Евхаристии. Но не у всякого и не всегда, говорят, бывает совершенная чистота души и горячность; напряженность набожных чувств не может непрерывно продолжаться; для ослабленных напряженностью чувств нужен отдых; при частом причащении мало-помалу ослабевает благоговение и уважение к этому таинству, рождается равнодушие, даже холодность, при которой не бывает и надлежащего приготовления и которая, так сказать, сжимая душу, закрывает вход в нее благодатным дарам Евхаристии. Как о больном нельзя сказать, что чем чаще и больше он употребляет лекарств, тем скорее выздоровеет (напротив, слишком частый и неумеренный прием лекарств может еще больше расслабить здоровье, когда желудок по слабости не может переварить принятого лекарства), так и здесь: и частое причащение при недостаточном приготовлении, при малой приемлемости может остаться без пользы или даже послужить в осуждение. Польза зависит не от количества причащения, а от степени приемлемости, усвоения, а это зависит от надлежащего предварительного приготовления, которое часто зависит и от внешних причин, не всегда удается по разным обстоятельствам жизни, каковы, например, множество общественных обязанностей, неотложные дела и нужды хозяйственные, слабость здоровья и т. п. Нельзя умолчать, что к частому причащению иногда подстрекает иных и тщеславие, желание показаться набожными и тем заслужить внимание и благоволение людей влиятельных, особенно начальства; по крайней мере, видимый недостаток благих плодов от частого приобщения в таких людях невольно приводит к такому мнению. А людей, по привычке предающихся порокам, надобно даже удерживать от причащения, пока не покажут искреннего раскаяния, смирения и желания исправиться. Иногда и благонравные люди воздерживаются от причащения по смирению. Закхей мытарь и сотник (см. Лк. 19, 2-10; 7, 6–9) равно почтили Иисуса Христа, когда первый с радостью принял Его к себе в дом, а второй почел себя недостойным того, чтобы Он вошел под его кров. Впрочем, надобно иметь рассудительность, чтобы под предлогом смирения напрасно не заграждать для себя обильного источника благодати. Если и порочные люди, смиренно раскаиваясь, желают исправиться, то хотя иногда и подвергаются грехопадениям по слабости, не должно удалять их от причащения, из которого они могут почерпать себе силы и большее побуждение противиться греховным влечениям, искушениям и врагу спасения. Воспрещающие мало понимают дух Искупителя, у Которого было намерение и сильное желание взыскать и спасти погибших, как Он Сам говорил: Не здоровые имеют нужду во враче, но больные… Я пришел призвать не праведников (которые по гордости себя считают праведниками), но грешников к покаянию (Мф. 9, 12–13; см. 18, 11). Хотя мы и грешники, но будем приступать к Святому Причащению не как пренебрегающие, а как уязвленные, больные, как имеющие нужду во враче, и Тот, Который исцелил кровоточивую, исцелит и нас. Возлюбим много, чтобы и нам простилось много (см. Лк. 7, 47).
Не только частое причащение, но и присутствование при совершении Святой Евхаристии доставляет большую пользу. Святая Евхаристия есть не только таинство, в котором предлагает Себя в пищу Иисус Христос для освящения и питания наших душ, но и истинная жертва, которая различается от жертвы крестной только образом приношения. Эта жертва есть центр всей нашей религии и верх всех тайн, превышающих человеческое разумение. Подлинно, что можно представить возвышеннее того, как Сын Божий из любви к нам ежедневно приносит Себя на жертвенник в жертву Богу Отцу? Какие мысли и чувства должны возбуждаться в нас при виде такого дивного зрелища безмерной любви Богочеловека, умирающего за нас для нашего спасения? Такая беспредельная любовь Бога к нам достойна и нашей безмерной любви к Нему, благоговейного удивления и благодарности. И какие сокровища благодати от заслуг Иисуса Христа истекают для нас через эту жертву! Ибо эта жертва есть служебная и благодарственная, которою мы воздаем Богу достойное Его почитание сообразно Его бесконечному величию, воссылаем благодарение за оказанные нам благодеяния, свидетельствуем Ему свою любовь, потому что это приношение есть действие или свидетельство как любви Бога к нам, так взаимно и нашей любви к Богу; из любви и благодарности мы должны часто вспоминать о страданиях и смерти Иисуса Христа, по Его заповеди, пока придет на Суд (см. Лк. 22, 19; 1Кор. 11, 24–26). Кроме того, Святая Евхаристия есть жертва умилостивительная, которая сообщает нам очищение грехов, благодать освящения, обновления, соединения с Богом и другие блага духовные. Участием в этом бескровном приношении мы прилагаем к себе заслуги Иисуса Христа, усвояем плоды заслуг Его. Эта жертва имеет безмерную силу. Впрочем, от внутренней силы ее и достаточности надобно отличать внешнюю ее деятельность, или меру нашей причастности, усвоения ее. Мера причастности нашей зависит от нашего расположения, с каким мы участвуем в принесении жертвы, и от воли Иисуса Христа, Который бесконечную цену искупления и благодать, проистекающую отсюда, распределяет в известной мере, как благоугодно Его благодатному промышлению. Хотя и однажды принесенная бескровная жертва сама по себе вполне достаточна испросить и излить на нас все дары благодати, но мы по своей немощи не можем вдруг вместить всей полноты благодати. Потому Бог хотел, чтобы не однажды или только изредка, а как можно чаще притекали к этому Божественному источнику. Как телесной жажды нельзя утолить однажды навсегда, так при своей немощи имеем нужду чаще притекать и к источнику спасения для утоления духовной жажды, для освежения и укрепления ослабевающих душевных сил; и должно стараться приносить сосуд довольно просторный для почерпания воды из источника благодати или, по крайней мере, если не надеемся на свою вместимость, как и должно не надеяться, чаще должны повторять свое почерпание и восполнять то, чего не могли принять в один раз. Потому особенно священникам надобно стараться сохранять в душе своей благоговение к этому таинству и возбуждать желание чаще причащаться небесных даров. А кто равнодушно приступает к этой величайшей тайне, на того падает страшная угроза Божия: проклят, кто дело Господне делает небрежно (Иер. 48, 10). Кроме того, что подумает народ о священниках, когда заметит, что они совершают это таинство без всякого чувства благоговения, в предстоянии перед престолом обнаруживают холодность, невнимательность или только заботу о земных вещах (см. Лев. 10, 3)? Достойно сожаления, что многие так мало обращают внимания на это спасительное таинство, которое веселит небо и весь мир сохраняет, по ослеплению и ожесточению сердца не ценят неизреченного дара Божия, от ежедневного употребления доходят до бесчувственности и невнимательности к нему оттого только, что оно даром сообщается им, не только без заслуг, но и без трудов. А если бы это таинство совершалось только одним священником в мире и в одном месте, то с каким усердием должны были бы притекать туда и какое уважение должны были бы оказывать священнику, совершающему это таинство и через него сообщающему верным дары благодати, необходимые для спасения?!
