мане. Здесь особенно выделяется подход Фомы "природа/благодать". С 1 по 3 книгу он приводит аргументы на основе лишь "разума/философии". Писание и предание используются только после того, как выводы сделаны с помощью разума. На этой основе Фома пытался определить существование Бога, Его атрибутов (таких, как любовь, мудрость, всемогущество), Его творения, Его провидения и предопределения. В заключительной книге Фома представляет доктрины, которые нельзя понять без христианского откровения: Троицу, воплощение Иисуса Христа, таинства, воскресение тела. Эти доктрины находятся за пределами разума, лишенного дополнительной поддержки, однако они не противоречат разуму. "Сумма теологии". Труд написан в последние десять лет жизни Фомы, задумывался как учебное пособие, призванное заменить "Сентенции" Петра Лом-бардского. На протяжении нескольких веков эти попытки оставались безуспешными. Это обширнейший труд, приблизительно в двадцать раз больший по объему, чем та книга, которую вы держите в руках. Так как труд этот был обращен более к католикам, чем к неверующим, то здесь перечислены не все отличительные истины откровения. Фома продолжает считать, что есть нечто, что можно понять с помощью разума, и есть то, что можно понять только с помощью откровения. В этом своем величайшем труде Фома берет богословие *Августина, которое излагается в неоплатонист-ских терминах, и переделывает его с помощью терминов Аристотеля. Это одно из величайших система
тических изложений христианской веры ^когда-либо существовавшее. Фома не дожил до завершения своей работы, однако его ученики дополнили этот труд выдержками из других работ Фомы. Почти в самом конце жизни у Фомы было видение во время мессы, что побудило его бросить писать. Он утверждал, что все написанное им по сравнению с тем, что ему было открыто, подобно соломе. "Сумма теологии" имеет весьма четкую структуру. Работа делится на три части, вторая часть разделена на два подраздела. Работа включает в себя 512 вопросов, каждый из которых имеет от одного до десяти пунктов исследования. Под каждым пунктом Фома начинает изложение с какого-либо доказательства, которое противоречит его точке зрения. Это философские аргументы или цитаты из авторитетных источников, таких, как Библия или труды Отцов церкви. Затем он сравнивает их с доводами, подтверждающими его позицию. И затем, в своем "ответе", он разрешает вопрос к собственному удовлетворению. Наиболее часто цитируется Аристотель (как "философ"), а список богословских авторитетов, после Библии, возглавляет Августин. Для тех, у кого не было времени прочесть всю "Сумму теологии", Фома написал сравнительно краткий "Конспект теологии". Фома известен своим учением об аналогии. Что мы имеем в виду, когда говорим о Боге, например: "Бог добр" или "Господь - моя скала"? Является ли такой язык однозначным, т. е. имеют ли слова "добрый" и "скала" точно такой же смысл, когда их используют применительно к людям или бу-
лыжникам в обыденной речи? Если Бог трансцендентен, то этого быть не может. Является ли тогда такой язык многозначным, т. е. обозначают ли эти слова нечто совершенно другое по сравнению с их использованием в обыденной речи, как, например, ключ от замка отличается от ключа, из которого пьют воду? Если это так, то мы можем сказать, что ничего не знаем о Боге. Это противоречило бы тогда Рим. 1:20, где говорится, что творение рассказывает нам нечто о Боге. Фома проводит грань между двумя типами высказываний о Боге. Некоторые из высказываний являются метафорическими, как, например, "Господь - моя скала". Другие же слова употребляются только по отношению к Богу, когда мы, например, говорим, что Бог добр. Эти высказывания занимают промежуточное положение между однозначными и многозначными. Божью доброту можно сравнить с нашей добротой, таким образом, есть основание для употребления этого слова. Однако слово "доброта" имеет не совсем то же самое значение, когда относится к Богу и когда относится к человеку. (Фома пользовался тем аргументом, что человеческая доброта существует отдельно от его бытия, человек может перестать быть добрым, в то время как Бог этого сделать не может). Таким образом, Фома оставляет нас с реальным, но несовершенным знанием о Боге. "Бог превосходит человеческое понимание и речь. Тот лучше всего знает Бога, кто признает, что все, что он думает и говорит, так далеко отстоит от того, чем на самом деле является Бог".
Имена, приложенные к Богу и другим существам, ... употреблены в соответствии с аналогией... Ибо, когда мы сравниваем другие вещи с Богом как с первопричиной, мы приписываем Богу имена, чтобы обозначить ими совершенства в других вещах. Это с ясностью приводит нас к истине, что по отношению к процессу присвоения имен эти имена используются прежде всего по отношению к творениям, в то же самое время разум, дающий эти имена, восходит от творений к Богу. Что же касается вещей, обозначаемых именами, они используются в основном по отношению к Богу, от Которого совершенство нисходит ко всем другим существам. "Конспект теологии" 1:27 Фома также известен своим учением о евхаристии. Он более полно излагает доктрину о пресу-ществлении, которая только лишь в общих чертах была описана на *Четвертом Латеранском соборе в 1215 году. Если вещество тела и крови Христовых присутствует в евхаристии, то что же тогда происходит с этими веществами? В одно и то же время существовали три теории: Вещества хлеба и вина сосуществуют наряду с веществом тела и крови Христовых; "сосуществование". Вещества хлеба и вина аннулируются и заменяются веществом тела и крови Христовых; "уничтожение". Вещества хлеба и вина превращаются в вещество тела и крови Христовых; "превращение". Термин "пресуществление", окончательно утвержденный в двенадцатом столетии, мог бы быть использован по отношению к
любой из этих теорий. Однако Фома утверждал, что теория "сосуществования" - это ересь, а теория "уничтожения" - "явное заблуждение". В следующем столетии термин "пресуществление" использовался только по отношению к теории "превращения". Некоторые полагают, что после освящения вещества хлеба и вина остаются в таинстве. Однако эту точку зрения нельзя подтвердить. Прежде всего это уничтожало бы действительность таинства, которое требует, чтобы именно тело Христа присутствовало в нем. Следовательно, до освящения нет там тела Христова. Итак, не может быть вещи там, где ее до этого не было, за исключением того, что ее привнесут позднее или что-то превратят в нее из того, что уж было там... Ясно теперь, что тело Христово не начинает существования там через какое-либо привнесение. Во-первых, тогда бы оно перестало существовать на небе, так как нечто перенесенное из одного места перестает существовать там, где оно находилось до этого... По этим причтам нет никакого иного способа, через который тело Христово могло бы появиться в таинстве, кроме превращения хлеба в тело. Итак, если что-то прошло через превращение, это уже не то, чем оно было до этого. Действительность тела Христова в таинстве требует, чтобы вещества хлеба уже не было после освящения. "Сумма теологии" 3:75:2 Фома верил, что после освящения (прочтения слов Иисуса, сказанных над вином во время Последней Вечери) хлеб и вино прекращают свое существование, так ^Зак 3081
как превращаются в тело и кровь Христа. Однако остаются неоспоримые "факты: освященные "элементы" выглядят, осязаются и обоняются как хлеб и вино. Как можно это объяснить? Четвертый Латеранский собор заявил, что тело и кровь Христовы присутствуют под видом хлеба и вина. Фома развил философскую теорию для объяснения этого факта. Аристотель различал "вещество" и "несущественные элементы". Фома утверждал, что во время пресуще-ствления "вещество" хлеба и вина полностью превращается в тело и кровь Христа, в то время как "несущественные элементы" хлеба и вина остаются такими же, как и прежде. Это означает, что нашим органам чувств они кажутся хлебом и вином: когда мы осязаем их, ощущаем их вкус, вес, производим химический анализ и так далее. Однако почему должна существовать эта обманчивая наружность? Для наших органов чувств ясно, что после освящения все несущественные элементы хлеба и вина остаются такими же. Все это мудро предопределило божественное провидение. Во-первых, нет у людей в обычае есть человеческую плоть и пить человеческую кровь; без сомнения, даже мысль об этом отвратительна. Поэтому тело и кровь Христовы даются нам под видом вещей, обычных в человеческом употреблении, а именно, в виде хлеба и вина. Во-вторых, чтобы не было это таинство предметом отвращения у неверующих, если бы мы вкушали нашего Господа в человеческом виде. В-третьих, вкушая тело и кровь нашего Господа в их невидимом присутствии, мы увеличиваем заслуги
нашей веры (веруя в то, что не сообщают нам наши органы чувств). "Сумма теологии" 3:75:5 Фома разработал католическую доктрину о пресуществлении. Он, защищая доктрину о действительном присутствии тела и крови Христовых, в то же самое время защищал доктрину от грубого материалистического восприятия. Тело Христово не присутствует "местным образом", так как оно присутствует в том месте, где оно находится. Тело Его остается на небе и не может быть привязано к освященным хлебам. Неправильно также говорить и о том, что вещество тела Христова занимает место, освобожденное от вещества хлеба. Его тело присутствует, однако "из этого не следует, что тело Христово локализуется этим таинством". Это означает, что тело не может быть перемещено. Если можно переместить освященный хлеб, то тело Христово, находящееся на небе, тем самым не перемещается: Итак, согласно этому способу бытия в виде таинства, Христос не локализуется в строгом смысле этого слова, но происходит это только до некоторой степени. Христос в этом таинстве не Тот, каким Он является в Своем месте, как мы уже сказали. А то, что находится на своем месте не может быть перемещено в какое-либо конкретное место, однако это только говорится о перемещении, когда перемещается то, в чем Он находится. "Сумма теологии" 3:76:6 Фома был грузным мужчиной, передвигался он медленно и всегда оставался спокойным. В сту
