Моя подруга тоже находилась в процессе привыкания к курению. Мы решили этому делу обучиться раз и навсегда! Ну зачем откладывать желаемое в долгий ящик? Мы ушли с уроков в школе, купили пачек 6 сигарет и поехали на … кладбище. Место мы нашли просто превосходное: мы выбрали заброшенную могилку в самом конце кладбища с низкой скамейкой, удобно разместились на ней и начали курить. Выкурив одну сигарету, мы ею зажигали другую и продолжали курить. Я не помню, как долго мы курили и сколько сигарет осталось недокуренными, но хорошо помню, как плохо нам тогда было. Мы обе приобрели зелёный цвет лица, тошноту, головную боль, сильное сердцебиение, привкус дерьма во рту, но не приобрели главного, к чему так упорно шли – наслаждения от курения. Мы провели на кладбище ещё несколько часов в вышеописанных мучениях, пока не стало темнеть, и нам пора было возвращаться домой.
После того случая мы с ней долго не курили, но как только токсичные элементы были выведены из наших тел, мы возобновили этот процесс, НО в разумных пределах. Жизненный опыт – важная штука. Я могу часами рассказывать, как плохо мне было тогда, но если мой читатель этого не испытал, то он так и не узнает свою правду. Я шучу.
Давайте вернёмся на кухню, в нашу компанию, которая, завершив праздничный ужин, покидала опустевший стол. Моя дочь, сообщившая мне, что ей пора курить, открыла дверь, чтобы пойти курить на лестничную клетку. Это было, как не сказанные вслух слова: «Мне наплевать, что ты скажешь или подумаешь. Я взрослый человек, и это не твоё дело».
Я говорю:
– Я пойду с тобой.
Мы курили, немного говорили, опять курили. Вернулись в квартиру, опять пошли покурить. Я была как собачка на привязи. Только привязана я была к своим страхам, неуверенности в себе, желанию лишний раз обратить на себя внимания. Дочь делала то, что хотела. Я делала то, что позволяло кормить мой эгоизм. Быть ниже плинтуса – любимая поза этой энергии.
Только Бог знает, как тяжело мне и моему мужу достались эти четыре дня!
Я рассказывала о том, как я готовлюсь к иммиграции. Зять рассказывал, какой это трудный и мучительный процесс. Я попросила его поговорить со мной на английском языке. Зять сказал, что я алфавита ещё не знаю, а это первый шаг в изучении английского языка. Я показала ему программы на компьютере, которые я создавала для своих клиентов. Зять сказал, что с такими навыками в Канаде мне найти работу невозможно.
Меня «тронули» подарки, которые привезла моя дочь из Америки. Для бабушки – мягкое тёплое одеяло, для моего мужа – хороший одеколон, для сестры – много приятных мелочей, а для меня – таблетки для похудения. У меня внутри чуть всё не умерло, едва я увидела их. Таким образом моя старшая дочь выразила свои чувства ко мне. Сейчас это смешно и забавно. Тогда шок внутри, и слова необыкновенной благодарности снаружи. Я старалась показать, что всё хорошо.
Мы поехали на крупный рынок города, где моя дочь покупала себе одежду европейского производства. Я помню, как каждый раз, когда мы останавливались перед предметом, который мне понравился, я ловила себя на мысли, что мне бы так хотелось хоть раз в жизни получить от моей доченьки подарок, который мне нравится и преподнесён мне с любовью. Я тут же мысленно ругала себя за глупости, которые вертятся в моей голове, и ничего не говорила. Я всегда любила дарить маме подарки. Я знала, как приятно это делать. Видно, такой опыт не нужен был моей дочери – дарить маме подарки.
Мы так и не поговорили с моей дочерью по душам. Я очень хотела этого, но так и не нашла дороги туда. Она мне эту дорогу так и не показала. Никто не виноват. Каждый сам по себе.
Вот и прощальный ужин. Сердце моё болело так, что я готова была кричать на весь мир. «Доченька, почему ты так далека от меня? Вот ты сейчас здесь, со мной, а душа твоя где-то». Но улыбка на лице, и разговоры ни о чём. Когда уже были собраны чемоданы, дверь была открыта, такси ждало внизу, то я уже чётко знала, что не увижу её очень долго, а может, и никогда.
Когда мы с мужем проводили их, то вместе сказали друг другу, что ещё один день убил бы нас. Мой муж всё чувствовал, всё видел и к этому времени стал понимать, как трудно мне даются отношения с дочерью.
Мы сели за стол, выпили целую бутылку водки, которая, впервые за эти дни, сработала правильно, и спали почти сутки. Так закончилось наше свидание с американскими визитёрами.
Английский язык
Нам только кажется, что когда люди говорят нам неприятные вещи, то они хотят нам зла. Дайте себе немного времени, мысленно вернитесь к событиям прошлого, и вы сможете увидеть, что тот человек, который раздражал вас, указывал на то, с чем вам надо работать. В моём примере – это мой зять и английский язык. Я думала, что если я учу английские курсы самостоятельно и каждый день, то я улучшаю положение дел с английским языком, что я такая замечательная, такая старательная, вся такая-растакая.
Давайте напишем новую сказку.
Вот приехал бы мой зять, увидел курс по изучению английского языка на моём компьютере, выслушал бы мое корявое произношение и сказал бы:
– Ты такая умная, такая образованная. У тебя так всё хорошо!
Сказал и уехал в свою Америку. Я остаюсь здесь, продолжая любоваться своими способностями и продолжая изучать эти же курсы. Конец сказки.
Зять сказал, что я не знаю алфавита. А ведь он прав. Не зная букв – никогда не научишься читать. Я обиделась на него и захотела доказать, что он «не прав», что я знаю алфавит. Результат – я выучила алфавит и правила правописания, пока теоретически. Ну чем не Учитель мой зять? Научил! За что ему моя благодарность.
Зять сказал, как трудно начинать эмигрантскую жизнь. Он указал мне на то, что без знания английского языка этот процесс может быть трудным втройне. Это натолкнуло меня на мысль: а на каком английском говорят в Канаде – американском или европейском? Я почитала внимательно инструкцию моего компьютерного курса и обнаружила, что это не американский английский язык и предназначен он для русскоговорящих студентов. Значит, то, что я учила, не правильно, не жизненно для Канады! Спасибо, мой зять!
Он сказал, что с моими профессиональными навыками будет трудно устроиться на работу. Хорошо. Спасибо за предупреждение. Я настроюсь на худшее. Я знаю себя. Я легко учусь. И, как говорила моя старая учительница математики:
– Дети, всегда в своей жизни рассчитывайте на худшее. Немного лучше получится – у вас праздник!
Замечания зятя явно прибавили мне сил. Итак, «укол» был получен – начался процесс выздоровления.
Я начала искать репетитора по английскому языку с американским жизненным опытом. Обычно первое занятие бесплатное, после которого надо решать, платить за курс обучения или нет. Довольно долго я встречалась с разными репетиторами, но всегда находилась причина, по которой я не хотела начинать с ним работать. Кто ищет, тот всегда найдёт. Сколько мудрости передали нам наши предки через такие вот выражения. Только как часто мы вспоминаем и применяем их мудрость?
Это был молодой человек, который прожил в Америке 10 лет. Я сразу почувствовала, что это тот человек, который мне нужен. Я ездила к нему через день. Получала от него задания. Работала над ними дома. Работала с ним над новыми заданиями. У него была хорошая система обучения. У меня оставалось не так много времени до отъезда. Я просыпалась намного раньше членов моей семьи и учила английский язык не только по программе репетитора, но и пополняла запас слов. Я работала как заводная.
Постепенно до меня стали доходить слова моего зятя, что иммиграция – это не простое путешествие. Так что я работала на полную катушку. Через какое-то время я стала хорошо читать и могла различать в предложении времена, правила написания. Я стала слушать записи на английском, смотреть кинофильмы. И тут я поняла, что я ничего не понимаю, что те люди, из реальной жизни, говорят. Репетитор дал мне более простые записи для прослушивания. Я слушала их по многу раз, до тех пор, пока не начинала что-то понимать, о чём они говорят. Репетитор говорил со мной только на английском языке.
И вдруг я обнаружила, что когда я читаю текст, то я понимаю многое. Глазами могу читать. Когда тот же текст я читала вслух, то пугалась своего голоса и совсем теряла смысл прочитанного. Глаза и голос не работали вместе. Когда я слушала репетитора, то я понимала многое из того, что он говорил. Слух настраивался на английский язык и работал. Но когда между мной и репетитором начинался диалог, то я, пугаясь своего голоса и быстрой речи репетитора, вообще отключалась и не понимала, что здесь происходит. У меня по отдельности что-то получалось, а вместе – нет. На одном из наших занятий у меня началась истерика. Я громко плакала и объясняла репетитору, что я ничего не понимаю, что у меня это никогда не получится. Спасибо Богу, он послал мне хорошего учителя. Он спокойно объяснил мне, что это нормально, что при начальном восприятии иностранного языка для объединения воедино слуха, глаз, мозга требуется время, требуется выработка новой привычки.
