Переселился в Сербию. Законоучитель русской гимназии в Кикинде. Монархист-кирилловец. В 1945 г. вместе с о. Василием Бощановским вел службу в лагерном храме под Мюнхеном, с которой англичане депортировали прихожан-казаков для выдачи Советам. С 1951г. и до смерти- настоятель церкви Св. Тихона Задонского в Сан-Франциско.
Преподобный Нектарий Оптинский (в мipy Николай Васильевич Тихонов, ок. 1852 +1.5.1928) - иеросхимонах, последний великий Оптинский старец, ученик преп. Амвросия Оптинского. Старчествовать начал с 1913г. Скончался в деревне Холмищи Брянской губ.; с 1989 г. его св. мощи покоятся во Введенском соборе Оптиной пустыни.
См прим. 20, 21.
Вот как описывает сон, приснившийся ему 4(17) сентября 1926 г. сам Владыка: "Будто я в в каком-то огромном городе. Кажется, в Москве... Но на самой окраине. Уже нет улиц, а просто разбросанные кое-где домики... Место неровное... Глиняные ямы. А далее бурьян и безконечное поле. Я оказываюсь в одном таком домике, скорее, в крестьянской избе. Одет в рясу, без панагии архиерейской, хотя и знают, что я архиерей. В избе человек 10-15. Все исключительно из простонародья. Ни богатых, ни знатных, ни ученых. Молчат. Двигаются лениво, точно осенние мухи на окне, перед замерзанием на зиму... Я не говорю - и не могу говорить: им не под силу слушать ни обличения, ни назидания, ни вообще ничего божественного. Душа их так изранена - и грехами, и бедствиями, и неспособностью подняться из падения, - что они точно люди с обожженной кожей, к которой нельзя прикоснуться даже и слегка... И я, чувствуя это, молчу... [...] "Только ты молчи, - безмолвно говорят мне их сердца, - довольно, что мы вместе... Не трогай нас: сил нет". Мне и грустно за себя, что ничего не могу сделать, а еще больше их жалко: несчастные они. Вдруг кто-то говорит: "Патриарх идет". А точно они и ранее ждали его. Мы все выходим наружу. Я среди группы. Глядим - почти над землей двигается Святейший Тихон. В мантии архиерейской, в черном монашеском клобуке (не в белом патриаршем куколе). [...] Смотрим мы на приближающегося Святителя и видим, как на его лице светится необычайно нежная улыбка любви, сочувствия, жалости, утешения... Ну, такая сладкая улыбка, что я почти в горле ощутил вкус сладкого... И всю эту сладость любви и ласки он шлет этому народу... Меня же точно не замечает... И все приближается. И вдруг я ощущаю, как в сердцах окружающих меня крестьян начинает что-то изменяться: они точно начинают "отходить", оттаивать. Как мухи при первых лучах весеннего солнца... [...] И когда он подошел уже совсем близко, я увидел, как лица моих соседей тоже улыбались, но еще очень, очень немного. "Вот только теперь, - пронзила меня мысль, - им что-нибудь можно сказать, теперь они стали способны слушать: душа оттаяла. А там, в избе, и думать нельзя было о поучениях". И понял я, что сначала надо пригреть грешную душу - и уже после выправлять. И Святейший мог это: он очень любил этих грешных, но несчастных детей своих. И любовью отогрел их. И понял я, что раньше и невозможно было говорить с ними (мне), а потому и не нужно было. Потому мы и молчали в избе. И подивился я великой силе, какую имеет любовь! [...] Наконец, не выдержав, я решаюсь обратиться к нему с безмолвным вопросом (без слов, а сердцем, но его сердце чует, о чем я думаю): "Владыко! Ну что же нам делать там (за границею)? - то есть по вопросу о разделении Церкви между митрополитом Антонием [(Храповицким)] и митрополитом Евлогием [(Георгиевским)]. - Куда же мне идти?" Он сразу понял вопрос, но, по-видимому, ничуть не заинтересован был им, даже, скорее, прискорбно ему стало. Улыбка, сиявшая доселе, исчезла. Я ждал ответа... Какого? Можно было сказать ему: иди к м. Антонию, или, наоборот, к м. Евлогию, или что-либо в этом стиле, вообще по поводу разделения... Но ответ был совершенно неожиданным, какого никак не придумать: "ПОСЛУЖИ НАРОДУ..." Вот какие поразительные и неожиданные слова сказал мне Святейший: ни о митрополитах, ни о разделении, ни об юрисдикциях, а о службе народу... И именно народу, то есть простонародью... Недаром в избе были одни лишь мужики (и мой отец, бывший крепостной крестьянин)... И не сказал "послужите", а в единственном числе: "послужи". Это относилось ко мне лично. И тогда вдруг мне стало ясно такое толкование слов Патриарха: "И чего, вы, архиереи, ссоритесь между собою? Разве дело в вас? Ведь вопрос - в спасении народа, и именно простого народа. Спасется он, все будет хорошо, - не спасется, все погибло. Что могут генералы без солдат?" [...] - "Владыко! - "говорю" я сердцем. - А мне предлагают архиерейское место!" И что-то представилось мне в виде огромного храма: я - в мантии... Поют... Но храм пустой... Иду к алтарю... Но Святейший вдруг сделался грустным: и в его взоре я прочитал: "Неразумные вы? неразумные! Ну что пользы в архиерействе, если некому служить? Ведь не народ для архиереев, а архиереи - служители Божий для народа..." И мне стало очень стыдно... И я уже готов был бы взять свои слова обратно, но - увы! - поздно: они были сказаны. Тогда Патриарх добавил: "Ну уж иди к Антонию..." "Ну уж" - то есть из двух худших путей (по сравнению со служением народу) выбирай сравнительно лучший... [...] Я послал его [описание сна] к старцам на Афон; оттуда мне ответили: "Сон знаменательный!" - но подробностей не объяснили..." (Митрополит Вениамин (Федченков). Божьи люди. Мои духовные встречи. М. 1997. С. 333-337).
Священномученик митрополит Петр (в мiру Петр Феодорович Полянский, 1860 +10.10.1937), Крутицкий и Коломенский, Патриарший Местоблюститель (с 1925). Окончил Московскую Духовную академию (1892). Работал в составе Всероссийского Поместного Собора 1917-1918 гг., был привлечен Свт. Тихоном в качестве одного из своих ближайших сотрудников. В 1920 он постриг Петра Федоровича в монашество (с оставлением имени), 25.4.1920 рукоположил во епископа Подольского, с назначением на должность Патриаршего викария; впоследствии возведен в сан митрополита Крутицкого (1924). 17.4.1925, согласно завещанию Патр. Тихона, был избран Патриаршим Местоблюстителем. На одной из проповедей в Донском монастыре, обращаясь к усопшему Святителю, митр. Петр сказал: "Обласканный твоей любовью, я постараюсь оправдать твое доверие" (по воспоминаниям М. В. Смирновой-Орловой). 10.12.1925 - арестован. 5.11.1926 приговорен к трем годам ссылки. В декабре этапом отправлен через пересыльные тюрьмы в Тобольск. В конце 1926 г. на предложение Тучкова отказаться от Местоблюстительства, твердо заявил, что "никогда и ни при каких обстоятельствах не оставит своего служения и будет до самой смерти верен Православной Церкви". 1.1.1927 подтвердил полномочия митр. Сергия. С февраля 1927 г. поселен на территории упраздненного Абалакского монастыря. В начале апреля арестован и доставлен в Тобольскую тюрьму. Решением ВЦИК СССР 9.7.1927 сослан за полярный круг в поселок Хэ. 11.5.1928 постановлением особого совещания ОГПУ срок ссылки продлен еще на два года. Арестован ОГПУ 17.8.1930. После трехмесячного пребывания в тобольской тюрьме переведен в екатеринбургскую. 23.7.1931 особое совещание ОГПУ постановило заключить Владыку в концлагерь на пять лет. Содержался во внутреннем изоляторе Верхнеуральской тюрьмы под стражей. Постановлением особого совещания при НКВД СССР 9.7.1936г. срок заключения продлен еще на три года. 2 октября 1937г. тройка НКВД по Челябинской области приговорила митрополита Петра к расстрелу.
Имеется в виду официальное письмо митрополита Евлогия митрополиту Сергию от 12.9.1927, в котором, в частности, говорилось: "Мы, русские эмигранты, не являемся гражданами Советского Союза [...] и наше членство в Русской Православной Церкви не можег быть основанием для требования от нас, эмигрантов, "лояльности", т. е. легального повиновения советской власти. Полностью сознавая мой долг перед Матерью-Церковью и во имя моей безграничной любви к ней, я обязуюсь твердо стоять на [...] позиции невмешательства Церкви в политическую жизнь и не допускать использования амвона в политических целях" (ПоспеловскийД. В. Русская Православная Церковь в XX веке. М. "Республика". 1995. С. 137).
Святитель Филарет (Дроздов, 26.12. J 783 +19.11.1867), митрополит Московский и Коломенский - родился в г. Коломне. Образование получил в Коломенской и Троицкой Духовных семинариях. Преподавал в Троицкой семинарии. Пострижен в монахи (1808). Инспектор и профессор Петербургской Духовной академии. Возведен в сан архимандрита (1811). Ректор Петербургской Духовной академии (1812). Хиротонисан во епископа Ревельского (1817). Архиепископ Тверской (1819). С 1821 г. и до самой смерти - в Москве. Трудился над переводом Библии на русский язык. Составил, по поручению Св. Синода, Православный катехизис (1823). Составил Манифест об освобождении крестьян 19 февраля 1861 г. Автор множества ценнейших трудов. Канонизирован Архиерейским Собором Русской Православной Церкви в 1994 г.
