Если вдуматься, это очень странная композиция для книги. В ней раздражающе смешаны два разнородных стиля. Недавно один издатель заработал кучу денег, выпустив книгу под названием «Библия, которую можно читать как произведение живой литературы». Издатель последовательно соединил между собою все повествовательные главы и выбросил все законоуложения. Книга Левит, насколько я помню, вся уместилась на половине страницы или что-то в этом роде, — но туда, в частности, вошел стих, который издателю показался достойным того, чтобы его увековечить: «Люби ближнего твоего, как самого себя» (Левит, 19:18).
Законоведы-талмудисты также часто задавались вопросом о форме книг Моисеевых, хотя и с позиций, прямо противоположных позиции вышеупомянутого издателя. Они спрашивали, почему включены в Тору повествовательные отрывки, которые разжижают содержащийся в ней свод законоуложений на потребу невзыскательного читателя. Великий экзегет из Франции рабби Шломо Ицхаки, он же Раши, в своем комментарии задает вопрос по поводу первого стиха Книги Бытия:
«Почему Тора не начинается там, где начинается ее законодательная часть, — то есть в середине Книги Исхода?» Ответ на этот вопрос прост. Связь народа Израиля со Святой Землей основывается на существовании Б-га. Не будь воли Б-га на то, чтобы Его народ завладел Ханааном, другие народы могли бы обвинить евреев в том, что они — просто-напросто обыкновенные захватчики. Тора должна была начать повествование с самого начала, с сотворения мира, дабы показать овладение землей Израильской в истинном свете. Древние евреи ничего не знали о греческих музах. Единственными объектами, достойными упоминания, были Б-г и человек, связанные между собою нравственным законом. Если в ходе размышлений и рассуждений на эту тему так получалось, что возникали эпос, поэзия и драма, люди тех времен не отдавали себе в этом отчета. Издатель, превративший Библию в «живую литературу», сохранил в своем издании историю Иосифа, но выбросил законы, касающиеся земледелия, ибо история Иосифа по греческим стандартам великолепна, а законы о земледелии — очень скучная материя. Евреи никогда не выбрасывали из Торы ни одного слова. Чертеж скинии и рассказ о том, как расступились воды Красного моря, имеют для них одинаково высокую ценность.
Я не утверждаю, что авторы библейских книг — или составители канона — не сознавали литературной мощи и величия этих книг. Существовало много рассказов, прорицаний, псалмов и философских трактатов, которые не дошли до наших дней. Нам известны некоторые названия этих произведений. Но те книги, которые до нас дошли, излучают внутреннюю притягательность, которая обеспечивает им всеобщее признание. Западный мир называет это свойство вдохновением. У евреев оно носит похожее название — освященность. Освященность — это событие, процесс, рука Г-спода, которая дотронулась до человека, сподобив его возвыситься над самим собою и стать орудием Провидения, кем бы ни был этот человек прежде — царем, пророком, законодателем или простым писцом.
Остальные части еврейского Писания
Я не собираюсь подробно описывать весь Танах. Книга эта охватывает тысячелетия человеческой истории. Империи, династии, боги возвышаются и низвергаются. Повествование следит за судьбами народа Израиля, задерживаясь на великих событиях, и дает картину человеческой природы, рассмотренной со всех сторон. Главный герой Танаха не имеет себе равных во всей мировой литературе: это — Б-г.
Согласно еврейской вере, книги Танаха, следующие за Торой, — это истолкование, освещение и продолжение Пятикнижия. Книги Моисеевы прорицают будущее Израиля. Остальные книги показывают, каким образом эти прорицания исполняются. Идет время, и торжества чередуются с бедами. Перед нами предстают люди, достигшие высот человеческого духа, — Самуил, Давид, Исайя, Иеремия, Иехезкиель и многие другие; их образы сверкают, как яркие звезды, — созвездие гигантов веры, до сих пор остающихся светочами мира. Эта тема звучит в заключительных словах Малахии, последнего из пророков: «Помните закон Моисея, раба Моего, который Я заповедал ему на Хореве для всего Израиля, равно как и правила и уставы».
Танах, изданный как «живая литература», — это трагический эпос с одним-единственным длинным сюжетом — рассказ о падении героя из-за его собственных слабостей. Этот герой — народ Израиля, народ, которому дана была судьба, слишком высокая для судьбы человеческой: стать носителем нового Б-жьего закона на земле. Слабости же людей этого народа сродни слабостям людей всех других народов: безумие, невежество, недостаток целеустремленности, нестойкость, слабодушие, отсутствие воображения, страсть к удовольствиям, любовь к удобствам, властолюбие, леность, праздность. Кульминацией трагедии становится падение ее героя — народа. В отличие от других эпических трагедий, эта трагедия не заканчивается смертью героя. Герой ее бессмертен, его ждет вечная жизнь, и ему предстоит в течение многих столетий мучиться и страдать и все время подниматься — и в конце концов подняться — до того, чтобы стать достойным своей великой судьбы, которой он не властен избежать. История этого героя начинается как история одного обыкновенного человека — богатого шейха по имени Яаков, который у брода через Иордан борется ночью с ангелом, в результате чего ангел дает Яакову новое имя и предрекает его судьбу. Кончает же герой тем, что становится бессмертным еврейским народом. Предвидение всего пути еврейского народа раскрывается в предсмертном обращении, которое произносит Моисей, прежде чем подняться в горы и там умереть. Моисей рассказал нам о нашей долгой грядущей истории, которая до сих пор еще не завершена, и предсказал, что у этой истории будет счастливый конец — спасение и освобождение, которого мы твердо надеемся дождаться.
Так что в нашем Танахе содержится очень много разных книг — целая библиотека, повествующая о великих днях древнего народа; и так уж получилось, что библиотека, которую мы называем Танахом, а христиане Библией, кажется одной книгой. Ибо у этой книги есть одна тема — раскрытие Б-жьего закона в повести о народе Израиля, и у этой книги есть один автор — дух Б-жий. Книги Царств — это история. Книга Иова — это драма. Книга Плач Иеремии — это панихида. Книга Псалмов — это антология стихов. И тем не менее включение в Танах всех этих разнородных книг не нарушает его единства, ибо дух у всех книг — один. Если хотите узнать, какой линии придерживались древнееврейские составители, прочтите книгу Бен-Сиры (то есть сына Сиры). Сгусток блестящей мудрости, эта книга, однако, не вошла в канон Древнееврейские мудрецы сочли, что они спокойно могут без нее обойтись; но она сохранилась в виде апокрифа, в греческом переводе.
Таким образом, еврейская литература вся представляет собою изложение нравственного Закона, рассматриваемого то с одной стороны, то с другой. Все включенные в Танах произведения, в какой бы форме они ни были написаны, служат в конечном итоге этой цели. Закон как таковой называется на иврите галаха (что значит «путь»). Вся же остальная литература есть иллюстрация к закону — агада (то есть «рассказ»).
Две мировые религии, более юные, чем иудаизм, — христианство и ислам — утверждают, что еврейский Танах (или, в христианской терминологии, библейский Ветхий Завет) представляет собою лишь пролог к их собственным священным книгам: христианскому Новому Завету и мусульманскому Корану. И христиане и мусульмане в прошлом не раз прилагали серьезные усилия к тому, чтобы обратить евреев в свою веру; иногда это делалось посредством убеждения, а иногда и насильственно. В наше время между этими тремя религиями царит относительный мир, поскольку их внимание устремлено на новую веру которая грозит поглотить все остальные, — на осмотрительное и коварное марксистско-ленинское вероучение, главной исповедью которого стала страшная фраза Фридриха Ницше: «Б-г умер».
Я некомпетентен рассуждать о христианстве или исламе. Неизменная позиция евреев может быть выражена следующим образом. Евреи не нашли в Магометовом Коране такого света идей, какого не было бы в их собственном Священном Писании. И они не сочли возможным молиться и поклоняться человеку — Иисусу из Назарета — как Верховному Существу. Таковы кардинальные разногласия, которые разделяют евреев с мусульманами и христианами. Но и в христианстве и в исламе есть мудрость и сила, которые и позволили им сыграть столь важную роль и занять столь почетное положение в истории человечества: отрицать эту мудрость и силу может разве что слепой.
Однако нелепо утверждать, что иудаизм — на своей собственной основе и со своими собственными священными книгами — не представляет собою целостной религии. Другим людям наша вера может казаться лишь коридором, ведущим в некую квартиру. Но у нас есть свой договор, свой Закон, своя вера и своя судьба — Моисееве видение начала и конца, — и в соответствии с этим, как нам это показано Б-гом, мы живем и умираем подобно тому, как жили и умирали наши предки.
