1) до 1547 г.;
2) соборы 1547 и 1549 гг.;
3) от 1549 г. до учреждения Синода;
4) от учреждения Синода;
5) канон новомучеников.
До 1547 г. было канонизировано в разное время всего 68 святых, из них сначала лишь семь в качестве святых всей русской церкви (св. Борис и Глеб, Феодосий Печерский, митроп. Петр и Алексий, Сергий Радонежский и Кирилл Белозерский). Перед самым собором 1547 г. было причислено к лику святых всей русской церкви еще 15 святых. Остальные 46 святых до 1547 г. оставались местночтимыми – в тесном или обширном смысле слова. О первой русской канонизации (Бориса и Глеба) рассказывают еще Иаков-мних и Нестор. Княгиня Ольга, хотя мощи ее из могилы перенесены в церковь еще при Владимире святом, и сам Владимир, хотя оба назывались еще в древности равноапостольными, были канонизованы в позднее сравнительно время: Ольга – в период еще домонгольский, Владимир – не раньше 1240 г., когда ему воздано было религиозное чествование в Новгороде.
На московских соборах 1547 и 1549 гг. по инициативе Иоанна IV и митрополита Макария было одновременно канонизовано 39 святых: из прежних местночтимых святых причислено к лику святых всей церкви – 23, местночтимыми признано 8, впервые признаны святыми всей церкви 7 и местночтимым – 1.
Обоими соборами канонизация производилась «со всяким тщанием и испытанием о чудесах», совершенных канонизуемыми. С 1549 г. до учреждения Синода тем же порядком канонизовано 132 святых, скончавшихся, большею частью, задолго до канонизации – в XV, XIV, XIII и даже XII вв. Со времени учреждения Синода ввиду особенно распространившегося к тому времени суеверного чествования в простом народе разных святош установлены были духовным регламентом самые строгие меры против такого чествования.
С 1721 г. по настоящее время для общецерковного чествования канонизованы святыми: Феодосий Тотемский; Димитрий, митрополит Ростовский; Митрофан, епископ Воронежский; Иннокентий, епископ Иркутский; и Тихон, епископ Воронежский. Каждая из этих канонизаций совершена на основании исследования о чудесах от названных святых, произведенного на месте не местным только епископом, но особым комитетом из лиц, избранных Св. Синодом.
В 1539 и 1544 годах были два факта отклонения высшею церковною властью ходатайств епархиальных епископов о причислении к лику святых двух благочестивых подвижников, которым уже пелись на местах их нахождения молебны со стихирами и канонами и писались иконы, – по недостатку доказательств их чудотворений и по отсутствию нетления их мощей. При патриархе Иоакиме были два факта отмены прежде состоявшихся канонизаций – по тем же причинам, а также ввиду перетолкования раскольниками в пользу своего учения некоторых фактов их жизни. Кроме причтения к лику святых, местночтимых или общецерковных, в Древней Руси имело место молитвенное «почитание» усопших подвижников благочестия, составляющее вид религиозного культа вне канонизации. Над могилами таких «чтимых» народом подвижников воздвигались часовни, а если они были погребены в самой церкви, то над местом погребения – особый катафалк. Этот способ чествования неканонизованных подвижников веры и благочестия имеет место и в настоящее время; так, например, в Киево-Печерской лавре почитается прозорливец Досифей (ум. 1778 г.), тридцать лет пробывший затворником, в Саровской пустыни – игумен Пахомий, отшельники Марк и Александр, старец Серафим[3], в Задонском монастыре – старец Георгий, в Оптиной пустыни – Феофан (ум. 1819 г.) и недавно (в 1893 году) скончавшийся Амвросий.
В западной церкви начало правильной канонизации относится к времени Карла Великого, который в своих капитуляриях постановил, чтобы чествованию кого-либо святым предшествовало признание его святости по крайней мере местной церковной властью. Со времени папы Александра III (1181 г.) канонизация всех святых в католической церкви стала исключительным правом папской власти. Папа Иннокентий III в 1215 г. узаконил как необходимое условие канонизации удостоверение, через назначенных папой лиц, в нетлении тела лица, предназначенного к канонизации.
В настоящее время для канонизации в римской церкви существует такой порядок. Если член церкви умер с репутацией человека безупречно благочестивой жизни, то в местности, где он имел пребывание, позволяется именовать его «блаженной памяти рабом Божиим» (piae memoriae servus Dei). Затем, по желанию населения и по заявлению местного клира и епископа, делается конгрегацией обрядов (congregatio ritus) троекратное исследование о его жизни, и если будет найдено, что действительно эта жизнь была непорочная и святая, а особенно если окажется, что он при жизни или по смерти творил чудеса, ему усвояется название блаженного (beatus). Признание блаженным (beatificatio) может быть сделано не ранее, как через 50 лет после кончины данного лица. «Блаженный» признается лишь местночтимым святым. Если после того сделаются известными новые его чудеса и они будут в установленном порядке удостоверены, то ставится вопрос о канонизации его уже в качестве святого всей церкви, и, в случае утвердительного решения вопроса, сам Папа ex cathedra провозглашает его святость особой буллой по установленной формуле «decernimus et definimus beatum N sanctum esse» и т. д.
Чинопоследование латинской канонизации находится в книге «Ceremoniale Romanum».
После того как читатель дал себе труд ознакомиться со статьями, содержащимися в столь уважаемом издании, как непревзойденный до сих пор в России «Словарь Брокгауза и Ефрона», у него, наверное, осталась еще масса вопросов, например, таких, как и отчего святыми объявляются деревья и рощи, колодцы и источники и почему целебной силой порой обладают камни и художественные произведения (скажем, иконы). И как нам, современным людям, тогда прикажете относиться к другой мистике – типа талисманов, гороскопов, экстрасенсов, огнеходцев и проч.? Всё это – явления совершенно иного порядка, чем святость, поскольку не стоит путать дар Божий с фокусничеством и радоновыми водами. Когда мы говорим о чудесах, совершающихся на могилах святых, мы имеем дело с чудесами более высокого, истинно небесного разряда в отличие от чудес, на которые способны натренированное человеческое тело и мать-Природа. Эти чудеса тоже порою ставят нас в тупик, но всем им можно найти объяснения на бытовом уровне. За объяснениями чудес, совершающихся на могилах святых, нам приходится обращаться к более высоким материям.
Глава 4. Общие рассуждения о природе божественного и святого
Читателя, желающего прояснить для себя наиболее точно, что же такое Бог и каким образом он контактирует с человечеством вообще и отдельно взятым человеком в частности, мы отсылаем ко многим томам сочинений различных философов и богословов, предупредив, однако, что чем больше он будет их читать, тем в большем недоумении будет оставаться, ибо природа божества непознаваема по определению. Если она станет иной, то и Бог для нас станет чем-то вроде персонажа из мультфильма, т. е. очередным мифом, от которых мы давно отказались. Религия и мифология – вещи разные, хотя и родственные по духу. Человечество в своем восприятии божественного стоит на различных позициях: от атеиста, который упрямо пытается объяснить решительно все явления какими-то физическими стечениями обстоятельств, до суеверов, которые каждую пробежавшую черную кошку готовы считать за веление высшей силы и соответственно выстраивают свою жизнь, повинуясь выдуманным ими же табу.
Человек, выросший в эру высоких технологий, свободно обращающийся с интернетом и мобильной связью, поневоле колеблется между двумя этими крайностями, готовый, с одной стороны, не верить ни в какую иную вселенскую силу, кроме силы материальных ценностей, и, с другой стороны, способный до фанатизма уверовать в любого проходимца, который силой искусно построенного слова и несколькими фокусами убедит его в собственной божественной природе.
В связи с тем, что мы не располагаем никакими иными доводами в пользу существования божества, кроме самого бытия нашего мира, то нам остается прибегнуть лишь к доводам логики и рассудка, чтобы прояснить для читателя природу божественного и святого. Мы не будем прибегать к сложным философским доводам и к еще более сложным физическим построениям. Скажем лишь, что положение о множественности миров уже не порождает сомнений у физиков и что если один из этих миров мы назовем нашим, земным, а Nn-ный по счету миром Духовным, то это ровным счетом ничего не изменит. «Дух» и «душа» по-русски, «spirit» и «soul» по-английски, «anima» – по латыни, по-гречески «anemos», на санскрите «atman» – всё это переводится как дух, дыхание (жизни). Мир духовный находится бесконечно далеко от нашего мира и в то же время бесконечно близко, ибо связан с нами на уровне наших собственных душ.
Времена, в которые боги спускались на Землю и напрямую общались с людьми, мы относим ко временам допотопным (сразу же после Всемирного потопа подобные прямые контакты прекращаются и уже Ной общается с Богом во сне). В древнегреческой мифологии первые выжившие после потопа люди (Девкалион и Пирра) вопрос о дальнейшей своей судьбе задают оракулу, который иносказательно советует им породить новую жизнь на земле из костей собственной матери. Это иносказание они поняли правильно и стали кидать через плечо камни – кости матери-Земли. С тех давних пор божество является человеку исключительно во сне и иносказание – это язык ему свойственный. Явление божества воочию – случай редкостный, разве что греческой Семеле раз явился ее любовник (царь богов Зевс) во всем своем величии и нечаянно спалил ее своими молниями. Однако, скорее всего, эта сказка потребовалась древним для того, чтобы обосновать обожествление рожденного Семелой перед смертью бога виноделия Диониса.
