Литания.
I. Нет более разделения путей.
II. Все различные пути слились в единый путь.
III. Я - лишь часть целого.
IV. Я - лишь один камень в великом храме.
V. Я - воин рати, и не должен отходить от ближнего моего даже на самое малое расстояние, ибо сделай я это, и движение всей рати будет расстроено. Поэтому я неизменно сохраняю единение с моими братьями соратниками.
VI. Я знаю, что принимаю на себя ответственность за целое, когда вхожу сознательно в единение с ним.
VII. Я готов быть свергнутым без единой жалобы с места, на котором стою, если отклонюсь или поколеблюсь перед каким бы то ни было испытанием, которое падет на моих ближних, ибо я знаю, что сила моя никогда не может истощиться, пока мои товарищи остаются неизменно со мною, и пока мы соединены - мы не можем упасть.
Не следует забывать, что выражения, употребляемые в этих литаниях, имеют мистическое значение. Близость, товарищество, и единение, о которых здесь говорится, вполне духовны, и не относятся ни к какой близости или товариществу на физическом плане. Существует, правда, и такая психическая близость, которая не имеет ничего общего со значением этих эзотерических выражений. Ученик, ставший признанной единицей великой рати, вступил на место, где так глубоко запечатлены следы ног, как будто они высечены в скале, ибо во все века, и еще до начала времен, каждый, вступавший на великий путь, ступал по необходимости по следам своего предшественника. Шаги всех одинаковы. Тот, кто идет, это - высший Господь, человеческое Я, сознательно переходящее от рождения к рождению. И только это высшее Я человека, в своей полной сознательности может осуществить чрезмерную реальность и силу духовной жизни и понять, как ослепителен свет духовного Солнца и как непоколебимо то, что находится под стопами того, кто вступил в состояние единения, призрачность и непостоянство физической и материальной жизни представляются зримыми как бы в преходящем сне. Единственно любовь может привести его к этому состоянию. Ненависть есть чувство, присущее физическим сферам, прямое последствие их особого состояния.
Кто желает избегнуть физической жизни, может достичь этого, лишь войдя и пройдя через школу любви; другого пути нет. Поэтому все те, которые эгоистично вступают на путь оккультизма и следуют, пока они еще полны личных побуждений, практическим упражнениям оккультизма, становятся злыми силами, сынами тьмы, и, следовательно, оказываются еще грубее самих материалистов, и еще более чем они, погруженными в материю.
Вся суть и природа оккультиста становится подобной саду, за которым тщательно ухаживают, между тем, как прежде это был бесплодный клочок земли; и когда семя всходит на этой тучной почве, оно разрастается в огромное дерево, и его невозможно искоренить в продолжение долгих веков. Рать любви движется как один человек, потому что в ней не может быть недоразумений и ошибок. Единение абсолютно; и ничто помимо него не имеет здесь никакого значения. Сколько надо пройти ступеней и сколько перенести испытаний раньше чем достичь этого! То, что в обыденной жизни называется любовью, есть первый шаг, беспрестанный зов, влекущий нас, понуждающий нас к этому огромному усилию. Когда достигнуто состояние оккультного единения, то может случиться, что ближний, от которого не дозволено удаляться, окажется живущим вдали. Может случиться, что воины мистической рати никогда не воплощались в одно и то же время: никогда не говорили друг с другом на человеческом языке, несмотря на то, что они стояли бок о бок. То человеческое существо, ближний и возлюбленный которого находится на высоком духовном посту, и поведение и действие которого управляются тем же законом, какому следует и его сотоварищи (в этом кроется смысл того, чтобы не удаляться и не сомневаться), это человеческое существо одно из тех, которые несут свет своим ближним и сотоварищам на физическом плане. Те, которые неспособны при первом шаге направляться любовью, принуждены, переходя к следующему шагу и двигаясь вперед, пока не будет достигнуто сознательное прохождение обрядов, падать все снова и снова, безразлично, как бы ни были сильны их стремления и велики их способности. Ибо тот, кто стоит в одиночестве стоит лишь для того, чтобы упасть. Любовь - удивительная вещь. Она подобна самому чудесному в жизни и может сравниться лишь с ним. Ее рождение в душе удивительно и так же необъяснимо, как рождение души в теле. Раз она родилась, она неизменно растет, пока не станет способной охватить все живущее, пока не сможет разделить страдания всего живущего и чувствовать себя ответственной за все живущее. Итак безразлично, что бы не изменилось вокруг ученика во внешней жизни; внутри себя он обязан оставаться непоколебим, так как он знает, что действительное единение остается неизменным и становится, лишь еще теснее от кажущейся разлуки. Даже если бы твой ближний (в обыденном смысле это означает: сотоварищ твоей души, того, кого ты из всех всего более любишь) был внешне перенесен на далекое от тебя расстояние, на другую планету, или к подножию престола Господа, то и тогда ты не должен отступить или поколебаться, но должен сохранить неизменным чувство единения. Мистическое чувство, связывающее души неразрывными узами, должно быть способно превозмогать расстояние так, чтобы можно было, если нужно, перенестись даже через всю вселенную, оно связывает учителя с учеником, адепта с его последователем, человека с ангелом. Из него исходит то состояние, которое известно как Праздник Удовлетворения, состояние наивысшего довольства, при котором самость поглощается сообществом. Один ученик, сознательно присутствовавший при обряде этого праздника в Чертоге Обучения, дал следующее описание, которое, несмотря на свою краткость, содержит несколько характерных подробностей. "Силясь достичь Чертога, я сначала как будто потерял путь. Я очутился среди чащи высоких миртовых кустарников, которые все были в цвету. Надо мною было голубое небо. На мгновение меня насквозь пронизало ощущение мягкого свежего воздуха, и солнечного сияния, и силы и радости растений. Затем, когда я оглянулся, то увидел, что все мирты были срезаны и брошены на землю, и покрывали весь пол Чертога. Кто-то, стоявший рядом со мной сказал: "Взгляни, жатва снята. Маленькое деревцо личной жизни срезано; оно лежит под стопами того, кто идет, и при каждом его шаге оно издает невыразимо сладостное благоухание, которое никогда уже больше не покинет его". Это благоухание и есть тот таинственный результат воплощений, который навсегда пребывает с Я после того, как закончились воплощения. Но оно исходит лишь от смятых под ногами мирт; личность должна быть срезана, сброшена и попрана ногами - только тогда возникает это благоухание.
Литания.
I. Божественное удовлетворение осенило меня.
II. Я даю, ибо сердце мое переполнено; оно не может вместить всего, что имеет.
III. Я сознаю, что любовь бесконечна, хотя сам могу удержать лишь одну каплю ее. Поэтому я срезал маленькое деревцо, бывшее выражением моего личного роста.
IV. Здесь на полу места обучения, лежит мирта моей жизни, она увянет и будет выброшена, когда будут готовить пол к следующему большому празднику. Я доволен, что это так, ибо я слился с целым.
V. Я сам - ничто и ничего не имею.
VI. И однако я имею все, ибо я - все.
VII. Я сплю и бодрствую одновременно.
VIII. Внутри меня безмерное довольство, которое есть вечный покой, и которое однажды достигнутое, уже никогда не может быть нарушено.
Все мое существо поглощено совершенным миром, поэтому я готов к неустанной деятельности и вооружен к непрерывной борьбе. Бессмертие и Любовь почти равнозначащи: их нельзя разлучить.
О, дремлющие души, идущие слепо к смерти, внемлите предостережению и проснитесь. Нет смерти для тех, кто живет в любви. Поэтому раскройте ваши сердца и дайте зеленым листьям весны распуститься в них, рождая новую жизнь для тех, которые видят чудо, совершающееся в вас. Те, на кого направлена ваша нежность, вкусят сладость божественной жизни, увидят величие воскресения и сами постигнут силу незримого. Когда тот, кто идет, обращается к разбросанным и вянущим миртам, среди которых лежит маленькое деревцо моей собственной жизни личной, он достаточно подготовлен, чтобы побороть каждое несчастие и огорчение, ибо он знает, как оно кратковременно. Только то, что вредит его бессмертной сущности, имеет значение. Ученик знает это с тех пор, как его дух впервые проснулся; но теперь, когда он начинает сознавать целое, он впервые действительно постигает это. То, что лишь незадолго до этого было им самим, теперь лежит в виде вянущей ветки. Однако высшая сущность содержит в себе все, ибо она есть все. Треугольник есть символ ученика или того, кто вновь пробужден; он является символическим изображением состояния сна и бодрствования и происходящего отсюда мистического состояния экстаза. Позже внутри треугольника появляется крест - крест высшего страдания, страдания в человечестве и вместе с человечеством, - Крест, на котором постоянно распинается Христос, заключенный в каждом человеке, равно как и Сам Христос.
