http://mospat.ru/index.php?page=43922
?
«НУЖНО БОЯТЬСЯ ТОЛЬКО БОГА...»
Башкирские корни Патриарха
Поиск корней митрополита Кирилла, ведущих в Башкирию, начался в свое
время с банального желания привлечь к республике внимание столь известного
в стране человека. Но дело о служении в Башкирии дедушки Владыки Кирилла
обернулось на поверку совсем другой стороной. Василий Степанович Гундяев
в самые суровые годы гонений на Церковь был таким преданным подвижником
ее, что через внука, много лет возглавлявшего Отдел внешних связей Москов-
ского Патриархата, нам просто была возвращена память о том, кто радел
и наверняка будет радеть о нас в мире Горнем. Ведь недаром, в том числе и
по молитвам старенького батюшки — священника Василия Гундяева, близ села,
где верно служил он Богу, со временем чудесным образом возродился Свято-
Георгиевский монастырь, известный в народе как «Святые кустики».
Клубочек начала разматывать уфимский краевед Татьяна Борисова. Она
наткнулась на заметку в архиве «Епархиальных ведомостей»: «Василий Степа-
нович Гундяев был рукоположен во диакона и назначен в храм города Бирска.
Через год был рукоположен во пресвитера и до 1964 года, когда у него началась
тяжелая болезнь, проходил служение в одном из отдаленных приходов Уфим-
ской епархии — в селе Уса-Степановка на Урале. Отец Василий с радостью со-
вершал то служение, к которому стремился всю жизнь. Когда он скончался, от-
певание на его родине совершали наряду со священником прихода сын покойно-
го — протоиерей Ленинградской епархии Михаил Гундяев и два внука — свя-
щенник Николай Гундяев, преподаватель Ленинградской Духовной академии,
и иеромонах Кирилл, студент той же академии...»
На письмо «о родственных связях» с республикой из канцелярии Высоко-
преосвященнейшего Кирилла ответили сразу: «Владыка заинтересован в разго-
воре. Ему очень дороги память о дедушке и все, что связано с его именем. Через
три месяца в рабочем графике митрополита будет "окно"»...
Но прежде с Т.В. Борисовой мы отправились в Уса-Степановку Благове-
щенского района. Ни храма, ни дома священника в заброшенной деревне уже
не нашли. Правда, память о Василии Степановиче жива: в одном из немногих
уцелевших домов проживает семейство собрата отца Василия — священнослу-
жителя Михаила Тимофеева. Внучка его вспоминает:
«Отец Василий был невысокого роста, старенький, но крепкий и очень до-
брый. Посадит, бывало, нас, ребятишек, на плечи и катает по двору. Конфетки
постоянно покупал, угощать любил.
Когда уезжал батюшка по болезни на родину, долго молился, глядя
на село с высокой горы. Предчувствовал, наверное, что скоро придет в эти края
запустение — сначала церкви не станет, а следом и богатое село подчистую
на нет сойдет».
По итогам поездки в нашей редакции был подготовлен тогда для Владыки
Кирилла альбом памятных фотографий с места служения его деда. Митрополит
был очень рад необычному подарку. При всей своей занятости уделил беседе
с журналистом из Башкортостана более часа, с удовольствием сфотографировал-
ся для старейшей газеты страны и пообещал обязательно приехать в республику.
Все деньги дедушка посылал на Афон
Та удивительная встреча в Москве два года назад с Владыкой Кириллом
очень объемно высветила его родословную. Ставший священником в весьма
преклонном возрасте дед митрополита, Василий Степанович Гундяев, своей
принадлежности к Церкви не скрывал ни от кого и никогда. И стал не просто ро-
доначальником целой династии верных служителей ее, в том числе и в самом
высоком сане. Пережив множество скорбей, подвергнувшись жестоким гонени-
ям, он буквально выстрадал, расчистил путь своим потомкам. Василий Степано-
вич прошел 47 тюрем и 7 ссылок. Невзгоды и лишения принимал как должное.
«До революции его труд очень высоко вознаграждался — дед получал до
300 рублей в месяц, — вспоминал Владыка Кирилл. — Если учесть, что корова
стоила 25 целковых, то в пересчете выходило целое стадо.
Он был богатым человеком, но семья жила скромно, в небольшом ведом-
ственном доме при депо в городе Лукоянове Нижегородской губернии. Летом
выезжали в село Оброчное с детьми, там до сих пор сохранился небольшой де-
ревянный домик, где проводили каникулы. Такой скромный образ жизни никак
не соответствовал материальным возможностям деда. Однажды я спросил его:
а где же все твои деньги-то? Как же это получилось, что ни до революции,
ни после нее ты ничего не накопил? Он ответил коротко и просто: "Все деньги я
посылал на Афон". Это при том, что у него была семья — семь человек детей, да
потом взяли еще на воспитание девочку-сироту. Но дед считал абсолютно необ-
ходимым большую часть своего жалования отправлять в монастыри Святой Го-
ры.
Будучи в паломничестве на Афоне и посещая монастырь Симона Петра, я
попросил игумена посмотреть записи о вечном поминовении за 1913 год. Бук-
вально через несколько минут мне принесли синодик, и я увидел записанной всю
нашу семью. Когда настоятель монастыря Симона Петра приезжал в Москву
на чествование Святейшего Патриарха Алексия, то об этом факте сказал в своем
официальном выступлении на торжественном приеме. Думаю, подобные записи
есть и во всех других святогорских обителях».
Василий Степанович воспитывал детей в строгих правилах, прививал им
с детства любовь к молитве, к богослужению, вся семья была глубоко религиоз-
ной. Пострадать за веру в дальнейшем довелось и его сыну Михаилу, в будущем
тоже священнику. Арестовали его накануне свадьбы, и долгих четыре года жда-
ла молодая невеста суженого с Колымы. Брак оказался очень счастливым.
У родившихся детей об отрочестве остались самые теплые воспоминания.
«Только в конце 40-х годов положение деда было легализовано, и он
впервые смог приехать к нам в Ленинград, — рассказывал Владыка. — Мы
с мамой встречали его на Московском вокзале. Я хорошо помню эту сцену: вы-
шел из вагона сухощавый пожилой человек, мне даже показалось — старичок,
с огромным черным фанерным чемоданом, и мама подбежала к нему:
— Папа, папа! Мы сейчас возьмем носильщика. А он возмутился:
— Какого еще носильщика?
— Ну как, чтобы помочь чемодан нести...
Дед улыбнулся, снял ремень, перевязал им чемодан, взвалил на плечи,
и мы пошли. Эту встречу я хорошо запомнил».
Отец Василий храм защищал до последнего
Хочу процитировать здесь свой материал, написанный после встречи
с митрополитом Кириллом в 2007 году.
«Отец мой принял священный сан в 1947 году. А примерно лет через де-
сять после этого сан принял дедушка. Он у нас в Ленинграде жил долго, потом
вернулся к бабушке, там находился. А затем встал вопрос о принятии сана. Он
сначала стал диаконом, потом священником. И все его служение проходило
в Башкирии, в селе Уса-Степановка. Дед нам рассказывал о ваших краях, он
приезжал в это время. Конечно, трудно было даже представить, как человек
в таком преклонном возрасте, а ему в ту пору было около 80 лет, служил
в церкви. Рассказывал, что он за 14 километров ходил причащать больных.
Во времена хрущевских гонений возникла опасная ситуация, связанная с закры-
тием храма в селе Уса-Степановка. Я помню переписку по этому поводу деда
с отцом — дед насмерть стоял, защищая храм. Держал его своей силой
до последнего, и церковь тогда не была закрыта.
Но в конце 60-х годов дед стал слепнуть и понял: больше служить не смо-
жет — просто опасно было совершать Литургию, ведь там священник имеет де-
ло со Святыми Дарами. Тогда он собрался и поехал в Москву, к Патриарху
Алексию I, который его очень ласково принял. Дед поведал ему о всей своей
жизни. И сказал:
— Ваше Святейшество, без Вашего личного согласия я не могу покинуть
приход, потому что он будет закрыт. Никто там служить не станет.
Дед получил благословение Патриарха, который напутствовал его слова-
ми:
— Вы, отец Василий, и так всю свою жизнь посвятили Церкви Божией
и сделали столько, сколько другому человеку не под силу. Живите спокойно,
считайте, что вы совершили все, что могли. Можете возвратиться к себе домой,
к своей семье.
И дед уехал. Храм после этого закрыли.
Дедушка скончался 31 октября 1969 года. Я в том же году, 1 июня, полу-
чил уже священный сан, стал иеромонахом, и вместе с братом совершал отпева-
ние дедушки в селе Ичалки недалеко от села Оброчного. Теперь это Мордовия.
Корни у нас по линии деда из Астрахани. Отец дедушки Василия — Степан пе-
