Но в буддийском понимании осознанность — сати — всегда объединена с мудростью — пання. Сати-сампаджання и сати-пання: в Таиланде используют эти два термина вместе. Они значат "осознанность-ясное понимание" и "осознанность-мудрость". Так что у меня может появиться помысел о том, чтобы ограбить банк — "Мне нужно немного денег, так что пойду-ка я грабить Вестминстерский Государственный банк" — но сати-пання говорит: "Нет, не поступай согласно этому помыслу!" Пання распознает плохой результат, который я создам, послушавшись помысла, каммический результат; она дает понимание, что такая вещь неправильна, что ее не стоит делать.
Таким образом, присутствет полное понимание этого импульса, знание, что это всего лишь импульс, не имеющий собственной сущности; так что даже если во мне может быть желание ограбить банк, я не стану создавать себе невротические проблемы и беспокоиться о таких преступных наклонностях. Человек распознает, что это просто возникший в уме импульс и что он воздерживается от действия в согласии с ним. И тогда у него появляется критерий добродетели — сила — представляющий собой условное установление для того, чтобы жить в человеческом теле, в этом обществе, вместе с другими существами, в этом материальном мире — определенный стандарт, или направляющая как для деяния, так и для недеяния.
Пять Обетов заключаются в том, чтобы не убивать; не воровать; воздерживаться от неправильного сексуального поведения; не лгать и не увлекаться лживыми речами; и не принимать напитков или наркотиков, изменяющих сознание. Вот направлящие для практики силы.
В буддийском понимании сила — это не какой-то застывший, несгибаемый стандарт, в соостветствии с которым вы осуждаетесь на адские мучения, если как бы то ни было что бы то ни было измените — так обстоит дело в рамках той застывшей, жесткой нравственности, которая ассоциируется у нас с викторианской эпохой. Все мы боимся запуганного пуританского морализаторства, бытовавшего тогда, так что когда вы сейчас употребляете слово "нравственность", люди порой вздрагивают и думают: "Уфф, эта викторианская зажатость! Он, наверное, один из тех ужасных морализаторов, что боятся жизни. Нам нужно вырваться на свободу и испытать жизнь. Мы не хотим нравственности — мы хотим опыта!"
И вот вы видите, как люди "вырываются на свободу" и вытворяют всякие штуки, думая, что опыт сам по себе — это все, что нужно. Но бывает и такой опыт, которого лучше бы вовсе не иметь — особенно если он входит в противоречие с обычным истолкованием Пяти Обетов.
Например, вы можете сказать: "Я в самом деле хочу испытать убийство, ибо мое познание жизни будет неполным, пока я кого-нибудь не убью. Моя свобода спонтанно действовать будет ограничена, пока я не получу реальный опыт убийства".
Некоторые могут в это верить… ну, быть может, не относительно убийства — это на самом деле все же нелегко — но относительно других вещей. Они делают все, чего желают и у них нет никакого критерия, когда нужно сказать "нет".
"Никогда ничему не говорите "нет" — так они говорят. "Просто скажите "да" — идите, творите это, осознавайте это, учитесь из этого… Испытайте все!"
Если вы будете так поступать, вы обнаружите, что стали изношенной развалиной, что вы жалки, разбросаны и сломлены — даже в очень юном возрасте. Стоит лишь взглянуть на некоторые драматические случаи, которые мне приходилось видеть — как молодые люди "вырываются на свободу", "испытывают все", — а потом говоришь им: "Тебе сколько лет? Сорок?" — а они отвечают: "Да нет, мне двадцать один…"
Хорошо звучит, не правда ли? "Делай все, что ни пожелаешь" — вот что мы хотели бы услышать. Я хотел бы. Было бы замечательно делать все, что ни пожелаешь, так, чтобы никогда не надо было говорить "нет". Но тогда через несколько лет вы начнете задумываться о том, что желаниям нет конца. Спустя немного времени вам хочется чего-то большего, чем теперь, и этому нет конца. Вы можете быть удовлетворены на время, например, когда насытитесь до объедения и будете не в силах сделать больше ни глотка; тогда, взглянув на самые изысканные деликатесы, вы скажете: "Фу, какая гадость!" Но это — всего лишь мгновенная перемена и не пройдет много времени, как эти блюда опять покажутся вам заслуживающими внимания.
Тайский буддизм — это очень терпимая религия; в Таиланде никогда не было морализаторского отношения к жизни. Вот почему люди иногда огорчаются, приехав в Бангкок и наслушавшись ужасных историй про детскую проституцию, коррупцию и так далее. Сегодняшний Бангкок — это мировая столица порока. Вы говорите "Бангкок" — и у окружающих либо загораются глаза, либо они страшно расстраиваются и говорят: "Как может буддийская страна позволить такие ужасы?"
Но потом, познакомившись с Таиландом поближе, понимаешь, что, хотя, быть может, его жители в каком-то смысле бывают небрежны и распущенны, все же по крайней мере там нет такой воинствующей жестокости, с которой сталкиваешься в некоторых других странах, где всех проституток ставят к стенке, где убивают всех преступников во имя своей религии. В Таиланде начинаешь понимать ценность того, что на самом деле нравственность должна исходить из мудрости, а не из страха.
Так что некоторые тайские монахи учат не такому строгому уровню нравственности, как другие. Если говорить о первом обете — не убивать — то я знаю одного монаха, живущего в Таиланде на берегу залива в таком районе, где обитают пираты и рыбаки — очень грубый, жестокий народ. Для них убийство — нечто вполне обыденное. Так что этот монах просто пытается убеждать их не убивать друг друга. Когда эти люди приходят в монастырь, он не поднимает понятие о воздержании от убийства на такой уровень, что "не надо никого убивать — даже комариную личнику", потому что они это не примут. Жизнь этих людей весьма зависит от рыболовства и убийства животных.
То, о чем я говорю — это не нравственность, основанная на некоем несгибаемом стандарте, или правила, которые слишком сложно соблюдать — это предмет для вашего размышления и использования, так, чтобы начать понимать эту нравственность и понимать, как лучше жить. Если вы с самого начала станете на слишком жесткую позицию, вы или станете морализатором-пуританином и увеличите свою привязанность, или же подумаете, что не сможете жить сообразно правилам нравственности, так что не о чем и беспокоиться — у вас вообще не будет никаких правил.
А теперь о втором обете. Он заключается в воздержании от воровства. На самом примитивном уровне вы воздерживаетесь от таких вещей, как ограбление банков, кража вещей в магазине и так далее. Но если вы станете более чисто придерживаться практики силы, вы будете воздерживаться от того, чтобы брать вещи, которые не были вам даны. Будучи монахами, мы даже не касаемся вещей, которые не были нам даны. Если мы заходим в дом, предполагается, что мы не станем ходить, хватать и рассматривать всякие вещи, хотя бы даже и не собирались утащить их с собой. Даже пища должна быть дана нам непосредственно в руки: если вы поставите ее на стол и скажете: "Это вам", в соответствии с нашими правилами мы не должны есть, пока блюдо не подадут нам непосредственно. Вот более тонкое толкование обета о том, чтобы не брать того, что не было дано.
Таким образом, у этого обета есть грубый аспект — обычное воздержание от тяжелых проступков, как, например, кражи или разбоя, и более тонкий — определенный способ самовоспитания.
Я думаю, что это монашеское правило весьма полезно, потому что в бытность мирянином я был совсем неосмотрителен в поведении. Когда меня приглашали в чей-нибудь дом, я разглядывал то, разглядывал это, трогал всякие вещи; зайдя в магазин, я хватал то то, то это — и даже не догадывался, что не стоит так поступать или что это может кого-нибудь побеспокоить. Я так привык. Но потом, приняв монашество, я уже больше не мог вести себя таким образом, и мне приходилось сидеть, чувствовать помыслы разглядеть это или схватить то — но у меня были обеты, говорившие, что так поступать нельзя… И то же самое с едой: передо мной ставили пищу и я тут же хватал ее и принимался за еду.
Но благодаря монашеской практике работы над собой вы вырабатываете гораздо более достойный образ поведения. Теперь вы садитесь, и спустя некоторое время уже не чувствуете в себе позывов торогать или хватать вещи. Вы можете подождать. А потом люди могут предложить вам что-то — это гораздо лучший образ строить свои отношения с окружающими вещвми и другими людьми, чем по привычке все хватать, трогать, есть и так далее.
Теперь о третьем обете, касающемся пола. Сейчас многие считают, что любое проявление сексуальности — это некий опыт, так что здесь все в порядке — пока вы сохраняете осознанность! Даже, в каком-то смысле, отсутствие сексуальных отношений рассматривается как некое ужасное извращение.
На самом грубом уровне этот обет означает воздержание от прелюбодеяния: от измены своим супругам. Но затем, оставаясь в рамках брака, вы можете с помощью более тонкого понимания этого предписания стать более внимательным, перестать относиться к своему партнеру как к собственности, которой вы пользуетесь, сексуальность не так будет обладать вами — так, что вы уже не используете ее только лишь для получения телесного удовольствия.
