21. вошел во святилище с надменностью и взял золотой жертвенник, светильник и все сосуды его,
22. и трапезу предложения, и возлияльники, и чаши, и кадильницы золотые, и завесу, и венцы, и золотое украшение, бывшее снаружи храма, и всё обобрал.
23. Взял и серебро, и золото, и драгоценные сосуды, и взял скрытые сокровища, какие отыскал.
24. И, взяв всё, отправился в землю свою и совершил убийства, и говорил с великою надменностью.
21–24. Перечислив по частям взятое Антиохом, писатель повторяет и итогом все награбленное, а параллельное этому место во 2 Мак V: 21 - указывает даже и ценность похищенного - 1 800 талантов. - «Говорил с великою надменностью…» , понося Господа Бога и Его народ хульными словами. Выражение, очевидно, позаимствованное у Даниила, VII: 8 и XI: 36. - Об этом событии, кроме Иосифа Флавия, упоминают историки Поливий, Страбон, Николай Дамаскин, Тимаген, Кастор, Аполлодор.
25. Посему был великий плач в Израиле, во всех местах его.
26. Стенали начальники и старейшины, изнемогали девы и юноши, и изменилась красота женская.
26. «Стенали начальники и старейшины…» - άρχοντες καί πρεσβύτεροι; άρχοντες - главы колен, πρεσβύτεροι - главы фамилий. - «Изменилась красота женская…» , т. е. от скорби и горя исхудала, поблекла.
27. Всякий жених предавался плачу, и сидящая в брачном чертоге была в скорби.
28. Вострепетала земля за обитающих на ней, и весь дом Иакова облекся стыдом.
28. «Вострепетала земля за обитающих на ней…» , т. е. ради своих обитателей, как бы разделяя участие в их страданиях и позоре. Все другие переводы греч. έπί с вин., как-то: против обитателей, под обитателями, через обитателей и т. п. - менее точны и подходящи. - «Весь дом Иакова облекся стыдом…» , собств., « каждый дом Иакова…», «каждое семейство», что в общем давало и «весь дом Иакова…». - «Облекся стыдом» - за позорное осквернение своего святилища и поношение своей религии.
29. По прошествии двух лет послал царь начальника податей в города Иуды, и он пришел в Иерусалим с большою толпою;
29. «По прошествии двух лет…» - μετά δύο 'ετη 'ημερων - буквально: «через два года дней, или времени» - гебраизм, обычный в Библии при обозначении времени (Быт LXI; ср. 2 Цар XIII: 23; XIV: 28; Иер XVIII: 3, 11). Так как первое разграбление Иерусалима и храма было в 143 г. э. Селевк., то это второе было, следовательно, в 145 г. (той же эры), или в 168 г. до Р. Х. ( 54 ст. «в 15-й день Xаслева»). Это был как раз тот год, когда успехи Антиоха в Египте были неожиданно остановлены властным римским veto, и он вынужден был оставить пределы Египта. Тогда-то он, озлобленный столь досадною неудачею, и, вместе, мстя за обиду (содействие, оказанное иудеями в попытке Иасона вытеснить Менелая и сочтенное за дерзкое возмущение против царской особы, см. 2 Мак V: 5 и д.), обрушился на Иерусалим, где мог хозяйничать сколько угодно, не встречая отпора. С другой стороны, он преследовал здесь и ту положительную цель, чтобы провести решительнее свои намерения - оязычить иудейство, с понятным злорадством приветствовавшее позор царя-разбойника и грабителя храма, как начало Божьей кары над ним, и давно уже бывшее на виду царя, как главное препятствие создать единую эллинистическую силу, способную противостоять напорам такой силы, как римская. - «Послал царь начальника податей…» - άρχών της φορολογίας, - во 2 Мак V: 24 - он назван по имени - Аполлоний. - «С большою толпою…» - έν οχλώ βαρεί, по 2 Мак в указ. месте - с 22 000 человек. - «Поразил его великим поражением…» - гебраизм, усиленное выражение - наподобие - «смертию умреши».
30. коварно говорил им слова мира, и они поверили ему; но он внезапно напал на город и поразил его великим поражением, и погубил множество народа Израильского;
31. взял добычи из города и сожег его огнем, и разрушил домы его и стены его кругом;
32. и увели в плен жен и детей, и овладели скотом.
30–32. По 2 Мак V: 25 и д. это нарочно было отнесено на субботу, когда иудеи соблюдали строгий покой. Ближайший повод к нападению неизвестен; вероятно, город не хотел принимать столь сильного сирийского войска.
33. Оградили город Давидов большою и крепкою стеною и крепкими башнями, и сделался он для них крепостью.
33. «Оградили город Давидов…» - это не то же, что Иерусалим, а лишь укрепленная юго-западная часть его - на холме Сионе (2 Цар V: 7; ср. 3 Цар VIII: 1). Различение это делается в самой книге несколько раз, см. VI: 26 ; X: 11 ; XI: 41 ; XII: 35–37 ; XIII: 10 , ср. также - II: 31 ; XIV: 36 и мн. др. - Что касается наименования гора Сион , то здесь надо иметь в виду, что писатель книги часто применяет это наименование не к крепости Сионской , где был «город Давидов», а к «горе храма», тоже укрепленной, в противовес Сирийской крепости ( IV: 60 ; VI: 62 ; X: 11 ; еще яснее - IV: 37 и д., V: 54 и VII: 33 ). Основание к этому давалось в поэтическом и пророческом употреблении имени Сион , которым обозначалась и храмовая гора в качестве жилища Иеговы (Пс II: 6; LXXIII: 2; Ис VIII: 18) и весь Иерусалим, как город, в котором Иегова, Бог Израилев, владычествует (Пс XLVII: 2–3; Ис XVI: 1; XXIV: 23; Иер VIII: 19 и др.). - К усвоению наименования Сион храмовой горе особенно побуждало занятие Сиона языческою крепостью, что мешало соединять с понятием Сиона мысль о жилище Иеговы.
34. И поместили там народ нечестивый, людей беззаконных, и они укрепились в ней;
34. «Народ нечестивый…» - έθνος «αμαρτωλόν - иудейское обозначение язычников ( II: 48 , 62 ; III: 15 ; ср. Тов XII: 6; Гал II: 15); напротив: святой, праведный народ δικαίων или δίκαιον έθνος - обозначение иудеев (Есф I: 7, 9 прибавление).
35. запаслись оружием и продовольствием и, собрав добычи Иерусалимские, сложили там, и сделались большою сетью.
35. «И сделались большою сетью…» , - т. е. очень опасными, страшными для жителей Иерусалима, так как при обладании этою горою во всякое время можно было господствовать над всем городом.
36. И было это постоянною засадою для святилища и злым диаволом для Израиля.
36. «И было это (т. е. укрепление города Давидова с засевшим в нем сирийским войском) постоянною засадою для святилища…» , так как с горы было очень удобно препятствовать восстановлению этого святилища (1 Мак VI: 18 ), почему и Иуда, приступая к этому восстановлению и очищению святилища, вынужден был отрядить особых «мужей воевать против находившихся в крепости, доколе он очистит святилище» (1 Мак IV: 41 ). - «И было это… злым диаволом для Израиля…» - εις διάβλον πονηρόν - перевод евр. ???. К уяснению этого образного выражения служит дальнейший 37 ст.: язычники оскверняли и заставляли бездействовать святилище иудейское - не только своим присутствием на этом месте, но и своими нечестивыми и кровопролитными деяниями (ср. 2 Мак VI: 4 и д.), намеренно творимыми для большего унижения и осквернения Иудейской святыни.
37. Они проливали невинную кровь вокруг святилища и оскверняли святилище.
38. Жители же Иерусалима разбежались ради них, и он сделался жилищем чужих и стал чужим для своего рода, и дети его оставили его.
39. Святилище его запустело, как пустыня, праздники его обратились в плач, субботы его - в поношение, честь его - в уничижение.
40. По мере славы его увеличилось бесчестие его, и высота его обратилась в печаль.
38–40. Выражениями Ветхого Завета (пророчества) описываются последствия поселения и разбойнического хозяйничания язычников на Св. горе (ср. Ам VIII: 10; Тов II: 6); подробнее см. IV: 38 . - «По мере славы его увеличилось бесчестие его…» - т. е., чем блестящее некогда была его слава, тем бесчестнее представлялся наступивший позор, и «высота (т. е. величие , достоинство) его обратилась в печаль» .
41. Царь Антиох написал всему царству своему, чтобы все были одним народом,
42. и чтобы каждый оставил свой закон. И согласились все народы по слову царя.
41–42. «Антиох написал (т. е. издал эдикт) всему царству своему, чтобы все были одним народом, и чтобы каждый оставил свой закон…» , т. е. поступился своими национальными особенностями. Указ был явно направлен против иудеев. Это было не простое увлечение несбыточной мечтой всеобщего уравнения народов и слияния их в один идеальный народ, уступки в пользу какового столько же требовались бы от иудейства, как и от язычества. Для последнего эти уступки не представляли ничего чувствительного, в виду его космополитически равнодушного отношения и безразличия ко всяким своим и чужим богам и обычаям. Но для иудеев, с их исключительным религиозным мировоззрением, это было полным уничтожением их веры и убеждений и самой возможности жить и существовать. После Иеговы они не могли ни в каком случае поставить никакого другого бога, и подле Его закона, проникавшего всю их не только духовно-церковную, но и гражданскую жизнь, они не смели следовать никаким языческим законам и обычаям. Для Антиоха, знавшего все это - однако, не казалось совершенно непреодолимым это препятствие. - «Все царство его», кроме Иудеев, уже было тем, о чем он мечтал; остававшийся противник этим мечтаниям казался слишком одиноким и слабым в своем сопротивлении; и если бы даже это сопротивление стоило иудеям слишком дорого, тем лучше казалось для Антиоха, который являлся не только жертвою печального увлечения, но и злобным мстителем за прежние счеты с иудейством и ненавистником их. Наконец, немало должно было окрылять надежды Антиоха на успех и то обстоятельство, что среди самих иудеев уже создалось движение в сторону эллинизма, давшее и до эдикта столь характерные случаи отпадений, а после эдикта принявшее даже и довольно серьезный характер. Эдикт издается по всему царству - как для того, чтобы эллинистический идеал представился в более ярком свете и непререкаемом авторитете, так и в тех соображениях, чтобы он мог найти иудеев по всем областям царства, которые они тогда уже достаточно засеяли своим рассеянием.
