42. Молишься ли ты с братией или наедине, подвизайся молиться не по привычке только, но с чувством.
43. Чувством молитвы является глубокое раздумие, сопровождающееся благоволением, сокрушением и мукой душевной при исповедании прегрешений с беззвучными стенаниями.
44. Если во время молитвы ум твой отвлекается, то он осознает, что это молится не монах и что он является пока мирским, украшающим внешнюю скинию.
45. Молясь, будь предельно бдительным в отношении к памяти своей, дабы не предложила она тебе свои греховные воспоминания. Наоборот, подвигай себя к ведению служения своего. Ибо ум во время молитвы может быть похищен памятью.
46. Когда ты молишься, то память вызывает в тебе либо мечтания о прошлых делах, либо новые заботы, либо представляет тебе лицо обидчика.
47. Бес весьма завидует молящемуся человеку и использует все средства, чтобы сбить его с цели. Поэтому он не перестает с помощью памяти вызывать мысли о вещах, а с помощью плоти опрокидывает на землю страстями, дабы только помешать его шествию благим путем подвижничества и вознесению к Богу.
48. Если наилукавейший бес, многие употребив хитрости, не может помешать молитве праведника, то он немного отступает, но затем, когда молитва закончена, мстит ему. Ибо этот бес либо возжигает гнев в нем, разрушающий наилучшее состояние души, возникшее в результате молитвы, либо понуждает к неразумному наслаждению и глумится над умом.
49. Помолившись как должно, ожидай недолжного, однако стой мужественно, охраняя плод свой. Ибо для этого ты и предназначен изначала: делати и хранити (Быт. 2,15). А поэтому, возделав, не оставляй без охраны добытое трудом, иначе не будет тебе никакой пользы от молитвы.
50. Всякая брань, возникающая между нами и нечистыми бесами, ведется только из–за духовной молитвы и ничего другого. Ведь для них она чрезвычайно неприятна и тягостна, а для нас — спасительна и благотворна.
51. Что угодно бесам возбуждать в нас? — Чревоугодие, блуд, сребролюбие, гнев, памятозлобие и прочие страсти, дабы ум, одебелившись ими, не мог молиться, как должно. Ибо страсти неразумной части души, начиная властвовать над умом, не позволяют ему двигаться разумно.
52. Мы домогаемся добродетелей ради логосов тварных вещей; к ним стремимся ради Слова, дающего бытие этим логосам, а это Слово обычно открывается нам в состоянии молитвы.
53. Состояние молитвы есть навык бесстрастия, который с помощью наивысшей любви восхищает любомудренный ум на духовную высоту.
54. Желающему истинно молиться должно владычествовать не только над яростной и желательной частями души, но и быть вне всякой страстной мысли.
55. Любящий Бога всегда собеседует с Ним, как с Отцом, отвращаясь от всякой страстной мысли.
56. Достигший бесстрастия не обязательно сразу сподобляется истинной молитвы. Ибо он может еще заниматься простыми мыслями и развлекаться рассмотрением их, а поэтому быть весьма далеким от Бога.
57. Но и когда ум не задерживается на простых мыслях о вещах, это еще не означает, что он уже достиг места молитвы. Ибо возможно всегда пребывать в созерцании вещей и постоянно размышлять о логосах их, которые, хотя и являются простыми высказываниями, но, как представления о вещах, запечатлевают и оформляют ум, а поэтому и уводят его далеко от Бога.
58. Даже если ум оказывается превыше созерцания телесного естества, это не означает, что он узрел совершенное место Божие. Ибо он может все время пребывать в ведении умопостигаемых вещей и рассеивать свое внимание на них.
59. Если желаешь молиться, то тебе нужен Бог, дарующий молитву молящемуся. Поэтому призывай Его, говоря: Да святится имя Твое; да придет Царствие Твое (Мф. 6,9–10), то есть Святой Дух и Единородный Сын Твой. Ибо так научил нас Господь, говоря: Отцу должно поклоняться в духе и истине (Ин. 4, 24).
60. Молящийся в духе и истине чтит благоговейно Творца, не исходя от тварей, но исходя от Него Самого воспевает Его.
61. Если ты богослов, то будешь молиться истинно, а если истинно молишься, то ты — богослов.
62. Когда ум твой, возжигаемый пылкой любовью к Богу, постепенно отрешается от плоти и отвращается от всех мыслей, исходящих от чувства, памяти и темперамента, и в то же время становится преисполненным благоговения и радости, тогда считай, что ты приблизился к пределам молитвы.
63. Святой Дух, сочувствуя нашей немощи, посещает нас, даже если мы нечисты; и если Он находит, что с любовью к истине молится ему только ум, то нисходит на него и разгоняет всю фалангу обступивших его помыслов и греховных мыслей, обращая его к пылкому желанию духовной молитвы.
64. Тогда как прочие производят в душе помыслы, мысли и представления, пользуясь изменениями тела, Господь делает противоположное: Он входит в сам ум и влагает в него ведение о тех вещах, какие Ему угодны; посредством же ума Он унимает и невоздержанность тела.
65. Никто не может избежать упрека, когда при любви к истинной молитве человек впадает в гнев или памятозлобие. Ибо такой человек уподобляется тому, кто желает быть зорким и повреждает собственные очи.
66. Если желаешь молиться, не делай ничего противоположного молитве, дабы Бог, приблизившись к тебе, сопутешествовал с тобой.
67. Молясь, не облекай в самом себе Божество в зримые формы и не позволяй, чтобы ум твой запечатлевался каким–либо чувственным образом, но приступай к Нематериальному нематериально, и тогда постигнешь Его.
68. Остерегайся ловушек супротивных сил. Ибо бывает, что когда ты молишься чисто и безмятежно, то вдруг предстанет пред тобой некий чуждый и инородный образ, дабы ввести тебя в самомнение и внушить мысль, будто Божество находится в неком определенном месте и будто сразу Оно открывается тебе, как нечто количественное, тогда как это Божество лишено формы и величины.
69. Когда завистливый бес не может возбудить память во время молитвы, тогда он принуждает телесный темперамент произвести некое чуждое представление в уме и придать ему форму. А поскольку ум обладает обыкновением пребывать в умозрениях, то он легко уступает и, устремляясь к нематериальному и безвидному ведению, обманывается и наполняется дымом вместо света.
70. Стой на страже своей, охраняя ум свой от мыслей во время молитвы, дабы исполнить прошение и быть незыблемым в собственном покое, а также чтобы Сочувствующий неведующим и тебя посетил, — тогда и получишь преславнейший дар молитвы.
71. Ты не сможешь чисто молиться, если поглощен материальными вещами и взбудоражен постоянными заботами. Ибо молитва есть отрешение ума от всяких помыслов.
72. Не может связанный бежать; и ум, рабски служащий страсти, не может зрить место духовной молитвы, ибо он влачится и кружится страстной мыслью и не в силах обрести неподвижное постоянство.
73. Когда, наконец, ум начинает чисто и бесстрастно молиться, тогда бесы нападают на него уже не слева, а справа. (Бесы, будучи обычно «левыми», меняют свою тактику и при успехе молитвенного подвига предстают уже как «правые», являясь часто в образе Ангелов света. По Максиму Исповеднику: бесы нападают на нас спереди, когда прельщают материальными явлениями; сзади, когда возбуждают память предвосхищением порочных помыслов; слева, когда насилуют душу плотскими и распутными страстями; справа, когда нападают на душу посредством тщеславия и гордыни). Они образно представляют ему славу Божию и принимают вид чего–либо угодного чувству, так что ему кажется, будто он уже совершенно достиг цели молитвы. Это, как сказал преизобилующий ведением муж, происходит от страсти тщеславия и беса, прикасающегося к определенному месту мозга.
74. Я думаю, что бес, прикасающийся к названному месту мозга, отвращает свет, окружающий ум. И таким образом страсть тщеславия проникает в разумную часть души, настраивая её на легкомысленный лад для того, чтобы стало ощупываемым божественное и сущностное ведение. Поскольку же уму не докучают плотские и нечистые страсти, но в чистоте предстоит он в молитве, то ему кажется, что в нем отсутствует всякое вражеское действие. Поэтому он принимает явление, произведенное в нем бесом, за явление божественное. А бес, проявив чрезвычайное искусство, действует на сопряженный с умом свет, изменяет его и, как мы уже сказали, формирует тем самым ум.
75. Ангел Божий, представ перед нами, одним только словом отгоняет от нас всякое вражеское действие и позволяет свету ума действовать неуклонно.
76. Когда в «Апокалипсисе» говорится об Ангеле, который приносит фимиам, чтобы дать его в помощь молитвам святых, то я думаю, что здесь подразумевается благодать, приводимая в действие Ангелом. Эта благодать созидает ведение истинной молитвы, так что ум, наконец, твердо пребывает вне всякого смятения, уныния и нерадения.
77. Чаши, полные фимиама, которые, как говорится, суть молитвы святых и которые принесли двадцать четыре старца, нужно понимать так: «чаша» есть привязанность к Богу, или совершенная и духовная любовь, в которой и осуществляется молитва в духе и истине.
