А Филистимлянин выступал утром и вечером и выставлял себя сорок дней этаким Шварценеггером, поигрывая бицепсами.
Как Давид пристрелил Голиафа из рогатки
В это время сказал Иессей Давиду, сыну своему:
— Возьми для братьев своих ефу сушеных зерен и десять хлебов и отнеси поскорее к ним в стан. И еще десять сыров отнеси тысяченачальнику, под которым они ходят. Небось уж оголодали в своем противостоянии с врагом.
Саул и все Израильтяне готовились к сражению с Филистимлянами, ибо никто не отваживался сразиться с Голиафом один на один. А тут Давид рано утром пришел к обозу, когда войско выведено было в строй и, заглушая страх перед врагом бодрыми криками, готовилось к сражению. Давид оставил свою ношу обозному сторожу и побежал в ряды спросить братьев своих о здоровье. И вот когда он разговаривал с ними, Голиаф в последний раз бросал вызов смельчаку из Израильтян, и Давид услышал этот вызов.
И спросил Давид людей Израиля:
— Что сделают тому, кто убьет этого Филистимлянина и снимет поношение с Израиля? Ведь кто такой необрезанный Филистимлянин, что так поносит воинство Бога живаго?
Услышал Елиав, старший брат Давида, речи его и сказал:
— Зачем ты сюда пришел? А на кого оставил немногих овец тех в пустыне? Я знаю высокомерие твое и дурное сердце твое. Это ты просто пришел посмотреть на сражение.
Никто не верил, что этот пацан говорит что-то всерьез. Дошел слух и до Саула, и тот призвал Давида. Давид сказал Саулу:
— Пусть никто не падает духом из-за этого Голиафа. Дай мне сразиться с ним!
— Ты что, сдурел? Он же тебя соплей перешибет! Ты еще юноша, а он воин от юности своей.
— Раб твой пас овец у отца своего, и когда, бывало, приходил лев или медведь и уносил овцу из стада, то я гнался за ним и отнимал их добычу из пасти. А если кто бросался на меня, то я брал его за космы и умерщвлял его — льва ли, медведя ли. И не боись, Саул, с этим Филистимлянином необрезанным будет то же, что с ними, потому что он так поносит воинство Бога живаго. Дай мне пойти и поразить его, чтобы снять поношение с Израиля. Ибо кто этот необрезанный?
Подумал, подумал Саул: хоть круть-верть, хоть верть-круть, все равно нас разобьют Филистимляне… Терять нечего. А вдруг еще и Господь поможет? И сказал Саул Давиду:
— Иди, и да будет Господь с тобою!
Одел Саул Давида в свои одежды, и возложил на голову его медный шлем, надел на него броню и опоясался Давида мечом. Но не привык Давид к такому вооружению, потому снял с себя Давид все это, взял посох свой в руку свою, выбрал себе пять гладких камней из ручья, и положил их в пастушескую сумку, которая была с ним. И вот с сумкою и с пращою в руке своей выступил против Филистимлянина.
Выступил и Филистимлянин, и пошел приближаясь к Давиду, и оруженосец шел впереди его. Взглянул Филистимлянин на Давида с презрительной улыбочкой — ишь, щенок! От горшка два вершка, а туда же! Ха-ха!
Сказал Филистимлянин Давиду:
— Что ты идешь на меня с палкою и с камнями? Разве я собака?
— Нет, не собака, но хуже собаки!
— А ну, подойди, подойди! Я сейчас тебя по земле, как дерьмо, размажу!
— Ты идешь против меня с мечом и копьем и щитом, а я иду против тебя во имя Господа Саваофа, Бога воинств Израильских, которые ты поносил. Ныне предаст тебя Господь в руку мою, и я убью тебя, и сниму с тебя голову твою, и отдам труп твой птицам небесным и зверям земным. И да узнает вся земля, что есть Бог в Израиле!
Когда Филистимлянин достаточно приблизился к Давиду, тот поспешно побежал навстречу Голиафу, опустил руку свою в сумку, взял оттуда камень, метнул его из пращи и поразил Голиафа прямо в лоб. Вонзился тот камень в лоб Голиафов, и он упал лицем на землю.
Тогда Давид подбежал и, наступив на Голиафа, вынул меч его из ножен и отсек голову его… Филистимляне, увидев, что великан их убит, побежали.
Поднялись мужи Израильские и Иудейские с громкими криками «Урра-а-а! За родину! За Саула!» гнали Филистимлян до входа в долину и до ворот Аккарона.
Взял Давид голову Филистимлянина и отнес ее в Иерусалим, а оружие его положил в шатре своем.
Неземная любовь Давида и Ионафана
Саул к тому времени, видимо, был уже совсем плох, не иначе, как Альцгеймер его взял под крыло свое. Иначе, чем бы объяснить, что когда Давид возвращался после сражения, держа голову Голиафа в руке своей, то спросил его Саул: «Чей ты сын?» Забыл старый маразматик, как сам же посылал за ним к Иессею из Вифлеема, когда нужен был ему игрец на гуслях!
Когда кончил Давид разговор с Саулом, душа Ионафана прилепилась к душе его, и полюбил его Ионафан и заключил с Давидом союз. И снял Ионафан верхнюю одежду свою, которая была на нем, и отдал ее Давиду, а также и прочие одежды свои и оружие.
Когда они возвращалось Израиле-Иудейское воинство с победою, то из всех городов Израильских выходили люди навстречу царю Саулу с пением и плясками, с торжественными тимпанами и с кимвалами. И восклицали игравшие женщины:
— Саул победил тысячи, а Давид — десятки тысяч!
Ну, кому такое понравится? Как никак а Саул — Верховный Главнокомандующий, а Давид не более, чем маршал Израиле-Иудейского Союза. Саул сильно огорчился, и неприятны были ему эти слова, и он так сказал себе под нос:
— Давиду дали десятки тысяч, а мне тысячи… Ему недостает только царства.
Один избранник Божий поднимает руку на другого избранника Божьего
С того дня подозрительно смотрел Саул на Давида: ведь известно, что почти все Верховные Главнокомандующие мнительны и подозрительны. На другой день напал злой дух от Бога на Саула, и он бесновался в доме своем, а Давид играл рукою своею на струнах гуслей своих, ублажая хозяина.
А в руке у Саула было копье. И запустил он это копье в Давида, чтобы пригвоздить его к стене, но Давид удачно уклонился от копья. Стал бояться Саул Давида и удалил его от себя, послав его командовать одним из периферийных военных округов. Но весь Израиль и Иуда любили Давида, ибо он был истинным героем войны.
Но хитрован Давид сказал Саулу:
— Кто я такой? Какой род отца моего в Израиле, чтобы мне быть зятем царя?
Пришлось Саулу проглотить пилюлю и отдать Мерову за другого обрезанного. Но другая дочь Саула, Мелхола, ну просто тащилась от Давида! Млела и томилась… Если стены имеют уши, то соглядатаи имеют еще и языки: возвестили об этом Саулу. Саул подумал, что отдаст Мелхолу за Давида, и она будет ему сетью, и рука Филистимлян будет на зятьке!
Рука царевны за сто краеобрезаний
Приказал Саул слугам своим, чтобы сказали они Давиду тайно, что царь благоволит к нему и хочет видеть его своим зятем. На слова эти ответил Давид:
— Разве легко кажется вам быть зятем царя? Я человек бедный и незначительный. Не по мне, бедняку, такая честь.
Донесли Саулу слуги его слова Давидовы. И сказал Саул, чтобы передали Давиду, что царь не хочет вена, кроме ста краеобрезаний Филистимских, в отмщение врагам царя. (Саула не покидала мысль погубить Давида руками Филистимлян.) Когда же пересказали слуги царя Давиду эти слова, то решился он сделаться зятем царя.
Давид встал и пошел с людьми своими, убил двести человек Филистимлян, и принес краеобрезания их, и представил их в полном количестве царю, чтобы сделаться зятем царя. Увидев, что Давид существенно перевыполнил план по краеобрезаниям, Саул выдал за него Мелхолу, дочь свою, в замужество. Но после этого стал Саул еще больше бояться Давида и сделался врагом его на всю жизнь.
Подговаривал Саул Ионафана и всех слуг своих, чтобы умертвили они Давида. Но Ионафан очень любил Давида и известил того, сообщив, что отец его Саул ищет, как бы умертвить Давида. Посоветовал Ионафан Давиду скрыться в потаенном месте.
Наутро Ионафан вышел с отцом на поле и стал говорить доброе о Давиде. Говорил, что Давид подвергал опасности душу свою ради Саула и Израиля. В заключительной части своей речи он спросил отца в лоб:
— Для чего же ты хочешь согрешить против невинной крови и умертвить Давида без причины?
Послушал Саул сыновнего голоса Ионафана и поклялся, что Давид не умрет.
Нашел Ионафан Давида, и пересказал ему всю беседу с отцом. Но недолго музыка играла — опять началась война с Филистимлянами. Как и положено, нанес им Давид великое поражение, и они побежали от него.
А злой дух от Бога, которому страсть как нравилось дергать за ниточки в этом кукольном театре, опять напал на Саула. Он сидел в доме своем, и копье его было в руке его, а Давид опять бренчал на своей тум-ба-ла-тум-ба-ла-тум-бала-лайке, развлекая хозяина. И опять хотел Саул пригвоздить Давида копьем к стене, но Давид отскочил, и копье вонзилось в стену. Давид убежал от психоватого тестя и спасся в ту ночь.
