Если любое богоугодное дело обязательно связано с крестоношением, то дело устроения новой обители несомненно является голгофой. Тем не менее, если сложилось так, что Господь привел к нам духовных чад и мы действительно их любим и желаем позаботиться об их спасении, в современных условиях голгофа эта неминуема. Уклоняться же от своего креста будет проявлением неверия, малодушия и непорядочности по отношению к тем, кто верит нам, кто нас любит и слушается.
Вознамерившись устроить женскую общину, сядем прежде и сочтем, сможем ли мы выйти с десятью тысячами против идущего на нас с двенадцатью, имеем ли все необходимое, чтобы, начав строить, возмогли совершить (Лк. 14; 31; 28-29). Большую ошибку делает тот, кто в нетерпении спешит устроить обитель преждевременно, самонадеянно полагая, что устроенный им монастырь не будет иметь тех недостатков, которые присущи всем без исключения современным женским монастырям. Знать недостатки, к сожалению, еще не значит избежать их. Устроившие монастыри, порядки которых мы не хотели бы повторять, тоже действовали из лучших побуждений, по благословению своих архипастырей и духовников, будучи вполне убеждены, что исполняют волю Божию.
Насколько духовен и рассудителен основатель, настолько духовны и разумны будут порядки устроенной им обители. Но, кроме основателя в обители живут насельники, и они сначала должны созреть для монастыря. Спешка в данном деле не только неуместна, но даже губительна. Желать быть монахом и стать монахом – вещи разные. Расстояние между ними – порой – целая жизнь.
Святитель Игнатий Кавказский упоминает о таком явлении, как самочинное монашество. Не явимся ли мы создателями самочинного монастыря? Только Бог в состоянии устроить обитель, поэтому необходимо ждать твердого, несомненного указания Божия на такое великое дело, либо смиренно покориться воле существующих обстоятельств, которые в конечном итоге приведут к созданию монастыря. Скорее всего эти обстоятельства сложатся вовсе не так, как нам желалось бы и казалось разумным и правильным. Монастыри никогда не устраивались просто, быстро и безболезненно, но стоили многих трудов, скорбей, слез, гонений, поношений, здоровья, а иногда и жизни их основателям.
Пока же монастыря нет, пастырь не погрешит, если попытается создать у себя на приходе женскую общину – нечто среднее между мирским сестричеством и монастырем, где, впрочем, преобладали бы порядки монастырские, а служба совершалась бы в соответствии с уставом. В любом случае пастырь имеет на это право и не погрешит против святых канонов, если не начнет самочинно совершать постриги. Перерастет ли такая община в монастырь, пребудет ли длительное время такой, как есть, или по каким-либо причинам распадется вовсе – все это в руках Божиих. При любом исходе сестры не получат вреда. Любой же приходской храм при наличии такой общины будет восстановлен в короткий срок и получит возможность развить полноценную приходскую жизнь. Опыты таких общин существуют, и священноначалие, как правило, не препятствует их деятельности, видя пользу для приходских храмов, если, конечно, община не начинает вдаваться в крайности.
Если община полноценно развивается и приносит пользу приходу, священноначалие, заинтересованное в ее деятельности, как правило, всячески поддерживает ее и в дальнейшем само предлагает преобразовать ее в монастырь. Не нужно спешить тотчас же принять такое предложение, каким бы долгожданным и желанным оно ни было. Как говорилось выше, община должна созреть для монастыря. Кроме того, для его открытия необходимы условия не только духовные, но также экономические и церковно-политические.
Об экономической стороне монастырской жизни и влиянии ее на духовную свт. Игнатий Ставропольский писал игумену Дамаскину Валаамскому: «Сердечно радуюсь преуспеянию святой обители Валаамской, для которой нужно, по ее обширности и многочисленному братству, по особенному удобству ее к иноческой жизни, усиление способов к устроению и содержанию, да всякое вещественное довольство имуще, возможет преизобиловать она духовным благорастворением»..
Из духовных условий обратим внимание на следующее. Прежде всего пастырь должен внимательно рассмотреть: есть ли в его общине человек, способный принять на себя бремя игуменства? Рано или поздно, этот вопрос встанет. Хотя в современной церковной жизни существуют прецеденты официального управления женскими монастырями их духовниками (например, в Сербской Церкви, в Греческой же многие женские обители основаны при участии мужских монастырей и официально находятся под их управлением; в таком случае, согласно Уставу, игумен мужского монастыря считается и аввой женского), но это пока не в традициях Русской Церкви.
Власть игуменьи может быть и номинальной, но должность игуменьи должна быть занята достойным человеком. Она должна быть всецело предана своему духовному отцу, безгранично доверять ему, должна воспитываться им не один год. Вместе с тем должна быть смиренной, рассудительной, нестяжательной, молитвенной – истинной монахиней. Кроме того, такой человек должен пользоваться всеобщим уважением и любовью сестер.
Ошибка в выборе игуменьи недопустима: если она случится – все разрушится, исправление почти невозможно. Вспомним известные события, происшедшие в общинах, основанных преп. Зосимой Верховским и преп. Варнавой Гефсиманским, где начальницы, поставленные старцами, вначале проявлявшие послушание, вышли затем из подчинения, создав в обителях смуту, от которой пострадали и старцы-основатели, и сестры. Поэтому ни в коем случае место начальницы не должен занять случайный или непроверенный человек. Иначе произойдет то, что описано нами выше.. Придется все начинать сначала. А хватит ли сил?
Из этих же соображений ни в коем случае нельзя брать игуменью со стороны, какой бы благонамеренной она ни казалась на первый взгляд. Если даже это действительно так, в любом случае, человек, воспитанный в другом месте, в других традициях, будет иметь другое направление и другие понятия, что обязательно приведет к нестроениям внутри общины, а в дальнейшем, скорее всего, к изгнанию духовника. Если сестры, достойной стать начальницей, не находится, и архиерей предлагает игуменью со стороны, на наш взгляд, лучше подождать с открытием монастыря, чем согласиться.
Община, не имеющая статуса монастыря, обладает и рядом преимуществ. В первые века монахи бежали из мира в безлюдные места, чтобы в безвестности и тишине служить Богу. Ныне в монастырях, особенно расположенных в больших городах, большой приток посетителей, и отнюдь не только православных паломников, которые в общем-то не мешают монашеской жизни. Обители более известны многочисленным праздношатающимся туристам и отдыхающим как экзотические памятники истории и архитектуры с живыми экспонатами-монахами, наподобие заповедников с редкими животными. Конечно же, и среди туристов встречаются верующие люди. Считается, что экскурсанты, посетив святое место, могут обратиться к вере. Иногда это действительно случается, но какой ценой? Обитель, часто посещаемая многочисленными мирскими туристами, непригодна для проживания в ней монашествующих. Каждый, кто желает проходить подлинно монашеское жительство, сделает все, чтобы перейти оттуда в более спокойный монастырь, так как полноценную духовную жизнь в такой обители, по единодушному свидетельству Святых Отцов, проводить нельзя. Это видно на примере известных московских монастырей, братия которых старается перевестись в малоизвестные провинциальные обители. Община, не имеющая статуса монастыря, почти никому не известна. Место, где она находится, даже известное в историческом отношении, как правило, никем не посещается.
Большие смущения, беспокойства и хлопоты насельницам монастырей доставляют частые посещения высокопоставленных светских чиновников и лиц, облеченных высоким церковным саном. В современных обителях эти посещения неизбежны. Описываемые нами общины, как правило, посещаются значительно реже. Их внутренняя жизнь также не подвергается посторонним вмешательствам.
Духовник общины имеет полную власть в случае необходимости удалить нерадивую насельницу, ведущую себя соблазнительно, смущающую покой других сестер. То же самое в монастыре сделать уже почти невозможно. Не только духовник, но и игуменья не могут отчислить из монастыря насельницу, входящую в число сестер, особенно же получившую постриг. Как бы соблазнительно последняя себя ни вела, только архиерей имеет право удалить ее или перевести в другой монастырь, и вряд ли этим правом воспользуется.
Наоборот, исторически сложилась традиция присылать в монастыри для исправления таких лиц, которые как-либо отрицательно проявили себя в миру. В наше время это, как правило, наркоманы. Они действительно несчастные люди, но правильно ли насельницам строящейся обители заниматься, кроме необходимых дел по монастырю, еще и воспитанием их или других «социально неблагополучных» лиц? Останется ли у сестер время и силы на молитву? Да и полезно ли неокрепшим в духовном отношении насельницам сталкиваться с таким соблазном? К сожалению, нередки случаи, когда в обителях, занимавшихся подобного рода «социальным служением», подопечные сами перевоспитывали и «сажали на иглу» насельников.
