Такое понимание внешних свобод дает возможность более конкретно посмотреть и на религиозную свободу.
Реигиозная свобода отдельной личности не содержит в себе, по существу, ничего принципиально отличного в социальном плане от других внешних свобод. Свобода же религиозных общин (церквей), имеет уже определенно выраженную специфику, что порождает и соответствующие проблемы.
Первая из них, возникающая в связи с вопросом признания организации в качестве религиозной — это установление, на основании совместных авторитетных исследований богословов и юристов, определенных и точных юридических критериев самого понятия религиозности.
Вторая, не менее актуальная проблема — оценка моральной стороны учения религиозной организации, требующей регистрации, что также требует ответственно принятых нравственных критериев. Печальный пример с «Аум Синрекё» является одной из ярких иллюстраций насущной необходимости этого. Фактическая, а кое-где и юридическая легализация сатанизма — еще один пример открытого вызова современному социальному разуму, его пониманию религиозной свободы.
Третья, может быть, психологически наиболее трудная, — это различение понятий равноправия и свободы. Их различие проще показать на примерах.
Первый пример. В демократическом государстве все граждане одинаково свободны, но не одинаково равны перед законом. Ее президент имеет значительно больше прав, чем любой гражданин страны. И сам закон называет причину такого неравноправия — воля большинства, которое дало ему эти большие, по сравнению со всеми, права. В этом очевидном и «вопиющем» неравноправии заключается, оказывается, один из естественных принципов демократии и свободы.
Этот демократический принцип должен в той же мере распространяться и на решение проблем, связанных с свободой религиозных организаций и их равноправием в сфере образования, воспитания, теле- и радиовещания и т. д. Именно, воля большинства населения должна решать, какой религиозной общине, при равенстве свобод, дать большие, по сравнению с другими, права. Этот демократический принцип (признание особых прав за отдельными религиями) реально осуществляется в Германии, Франции, Греции и др., (но встречает, практически, непреодолимые трудности в России!), ибо он не является нарушением принципов религиозной свободы.
В связи с этим небезынтересно отметить, что, например, святой Иоанн Кронштадтский резко осудил дарованное последним царем в 1905 году равноправие всем религиям. [101] Также оценивал их и святитель Иларион (Троицкий). [102]
Известный монархист и богослов генерал А. А. Киреев так прокомментировал освободительные реформы императора: «Царь не видит, не понимает того глубокого изменения, которое его законы о равноправности в вере внесли в нашу жизнь. Он смешал равноправность с свободой. Против свободы никто не возражает, но равноправность в пропаганде совершенно иное дело» [103] (подчеркнуто нами — А. О.).
Второй пример. Представим себе, что некая очень богатая секта, скупив (законно!) в свободной, демократической стране N. средства информации, стала бы вести массированную пропаганду идей, чуждых и враждебных религиозным убеждениям подавляющего большинства населения этой страны. Как можно было бы оценить этот факт? Как нормальное явление религиозной свободы, равноправия и демократии или, напротив, как свидетельство грубой силы денег и попрания демократии? Очевидно, что предоставление богатой секте равноправия с бедной церковью народа есть не что иное, как попрание демократии (= власти народа!), попрание основного конституционного права — права большинства в решении основных вопросов своей жизни.
Права, предоставляемые любой религиозной организации, должны быть, прежде всего, соотнесены законом со степенью ее демократического признания (т. е. признания большинством), в котором выражается социальная правда. [104] Лишь в этом случае свобода и равноправие не вступят в конфликт друг с другом, и религиозные свободы будут действительно выражением истинной любви к человеку.
Одной из важнейших и неотъемлемых положений любого религиозного учения является вера в возможность и необходимость Божественного Откровения. В каждой религии учение о нем имеет свои особенности, обусловленные спецификой понимания Бога и человека. Христианство полностью зиждется на Откровении, Христу обязано своим возникновением, Им «живет и движется, и существует». Чтобы увидеть основные особенности христианского учения об Откровении, необходимо рассмотреть ряд вопросов.
Необходимо отличать сверхъестественное Откровение от т. н. естественного богопознания, часто также называемого откровением.
Под сверхъестественным Откровением подразумевается такое действие Божие, которое дает человеку знания, необходимые для спасения. В связи с этим Откровение разделяется на общее и индивидуальное.
О б щ е е о т к р о в е н и е дается через особо избранных людей — пророков и апостолов — для возвещения истин веры и жизни широкому кругу лиц (отдельному народу, всему человечеству). Таковым, во-первых, по значимости является Священное Писание и Священное Предание Нового Завета, во-вторых, «закон и пророки» (Мф. 7, 12), — Ветхозаветная Библия.
И н д и в и д у а л ь н о е о т к р о в е н и е дается человеку с целью его назидания (и, иногда, ближайших к нему лиц). Многие из таких откровений, особенно даруемых святым, «нельзя пересказать» (2 Кор. 12, 4) другому человеку. Поэтому в святоотеческих писаниях и в житийной литературе, хотя и рассказывается о различных переживаниях, видениях и состояниях святых, однако передается исключительно их внешняя сторона. В индивидуальных откровениях не сообщается каких-либо принципиально новых истин, а дается лишь более глубокое познание того, что уже есть в Откровении общем.
Е с т е с т в е н н ы м о т к р о в е н и е м, или естественным богопознанием, обычно называются те представления о Боге, человеке и бытии в целом, которые возникают у человека естественным путем на основании познания им самого себя и окружающего мира. Апостол Павел писал об этом:
«Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира чрез рассматривание творений видимы»
(Рим. 1, 20). Этот процесс естественного богоискания и богопознания всегда имел место в истории, он присущ человеку. И поныне многие приходят к вере в Бога и во Христа, фактически, ничего не зная о религии, о христианстве, не прочитав даже Евангелия.
§ 2. Общее Откровение и его признаки
Христианство утверждает, что общее Откровение было дано только через ветхозаветных пророков и Евангелие Христово. Какие особые признаки присутствуют в христианском Откровении, позволяющие отличить его от человеческих догадок, фантазий, интуиций, философских прозрений и т. д.?
Первое, что обращает на себя внимание каждого читающего Евангелие, — это святость, нравственная и духовная высота его учения и потрясающий пример того идеала, к которому призывается человек — Иисуса Христа, явно выделяет христианство из всех учений мира и его идеалов. Такого не знала ни одна религия (включая и ветхозаветную), ни одна философия.
Подобный же характер имеют и его основополагающие вероучительные истины о:
Боге-Троице,
Боговоплощении,
Спасителе распятом и воскресшем,
всеобщем воскресении, и другие.
Эти центральные истины христианства столь же отличны по своему существу от предшествовавших ему религиозных и философских аналогов, сколько, если говорить образно, ребенок отличается от той куклы, с которой женщина играла в детстве. Не случайно апостол Павел восклицает:
«А мы проповедуем Христа распятого, для иудеев соблазн, а для эллинов безумие»
(1 Кор. 1, 23). Последующая история христианства подтвердила эту мысль в полной мере. Тот факт, что христианское вероучение постоянно пытались и пытаются «исправить» и сделать его или, во избежание «соблазна», естественным продолжением иудейства, вычеркнув из него веру в Божественное и мессианское достоинство Иисуса Христа, или, для избавления от «безумия», одним из учений мiра сего (язычества), — является ярким свидетельством того, что Новозаветное Откровение не есть плод мудрости или фантазии человеческой. Уникальная, в своем роде, инаковость христианства среди всех прочих религий, его философская «абсурдность» (вспомним тертуллиановское: credo, quia absurdum est) еще раз указывают на неземной источник христианского учения, на то «немудрое Божие», которое оказалось «премудрее человеков» (1 Кор. 1, 25).
