Первое наблюдение иудеев верно, хотя их понимание поверхностно. Но что касается второго наблюдения, то здесь они не правы! Иисус не медлит продемонстрировать, как сильно они заблуждаются и как сильно заблуждался каждый на протяжении столетий, кто полагал, что власть и сила Иисуса Христа ограничены.
3) Воскрешение Лазаря из мертвых (11:38—44)
Придя к могиле, Иисус, вновь охваченный приступом гнева, повелевает открыть ее (39). Марфа, все еще не веря, увещевает Иисуса не делать этого. Душа отошла, тело уже начало разлагаться (39). Иисус напоминает ей о Своем обещании (ср.: 4), повторяя, что все закончится прославлением Господа. Первое чудо Иисуса в Кане было началом откровения слова Господа в Нем. Здесь же, в исполнении седьмого чуда, эта слава проявилась самым полным и подлинным образом. Здесь мы вторим свидетельству Иоанна: «…и мы видели славу Его» (1:14).
Затем следует молитва к Отцу (41,42). Вознося ее, Иисус признает, что это нужно для окружающих. Сам Он настолько часто общается с Богом, что вся Его жизнь превратилась в молитву. Во всех Своих помыслах Он опирается на присутствие Отца. Он благодарит Бога за то, что его мольба о воскрешении Лазаря, так же как и другие просьбы, услышана.
Эти стихи преподносят нам несколько уроков о молитве. В центре внимания находится слово Отче. Это имя не сходит с уст Иисуса, но в данной ситуации оно имеет особую силу. Нам не забыть его призыва: «…когда молитесь, говорите: Отче…» (Лк. 11:2). Здесь мы также видим уверенность в том, что Отец всегда слышит Его (Ты всегда услышишь Меня). Правда, это говорится безгрешным Сыном Божьим, но пусть страждущие души не отчаиваются. Бог всегда слышит нашу мольбу. «Ты слышишь молитву» (Пс. 64:3). «Насадивший ухо не услышит ли?» (Пс. 93:9). Слова Иисуса затрагивают также образ молитвы. Она была произнесена ради собравшихся вокруг людей. Не всякая молитва должна быть тайной, даже та, которая нам кажется незначительной. Карсон пишет по этому поводу: «Дух этого отрывка подразумевает, что публичная молитва, так же как и уединенная, должна возноситься к Богу с мыслями об окружающих»[149]. К сожалению, многие служители, имеющие честь произносить молитву во время богослужения, руководствуются тем принципом, что публичная проповедь требует тщательного приготовления, в то время как публичная молитва этого не требует. Подобные рассуждения могут свидетельствовать об их бездуховности. Излишние формальности во время публичных молитв, как и пустое многословие, конечно же, нежелательны, особенно для тех, кто не приготовил свое сердце и разум для святого дела — ввести своих братьев–грешников в присутствие Господа.
Молитва Иисуса затрагивает также и результат молитвы, а именно — веру. Когда Господь откликается на нашу молитву и милостиво дает нам то, о чем мы просим, наша вера укрепляется. Помня о том, что Он сделал для нас, мы не ослабеваем в своей вере.
Наконец, слова Иисуса дают нам огромный стимул для молитвы. Обычно мы думаем, что наши грехи отделяют нас от Господа и поэтому Он нас не слышит, но это не так. Наш великий заступник, отдавший Свою жизнь за нас, «будучи всегда жив, чтобы ходатайствовать» за Своих людей (Евр. 7:25), всегда слышим на небесах. И, несмотря на это, Он говорит Отцу: …благодарю Тебя, что Ты услышал Меня. Поэтому наши слабые мольбы во имя Его берутся под Его заступничество и доносятся Им до сердца Отца, Который живет вечно, чтобы молиться за нас.
Молитва вознесена. Настал главный момент! Иисус воззвал: Лазарь! иди вон (43), и случилось чудо — вышел умерший. «Он сказал — и был услышан. Жизнь новую умерший получил»[150]. Как овцы слушаются голоса доброго пастыря, когда он зовет их по имени и выводит из тесного загона (10:3), так и Лазарь незамедлительно вышел из могилы на зов Иисуса[151].
Он все еще обвит погребальными пеленами. Согласно иудейской традиции, тело не мумифицировалось полностью, но окутывалось вокруг большими простынями. Отдельными лоскутами обматывались руки и ноги. Голова закутывалась в специальную салфетку, чтобы челюсть не отвисала. Обмотанный таким образом живой человек все же мог передвигаться, что и делал Лазарь (44). Иисус приказывает развязать его (44). Лазарь опять среди живых; смерть упустила свою добычу. Вера в Иисуса как посланника Божьего сильно возросла (42). Сын открыл славу Божью, и в этом откровении прославился Сам как посланник Отца (40).
Однако в этом торжестве зародилось семя грядущего «поражения». Ибо воскрешение Лазаря было последней каплей терпения врагов Иисуса (45–57) и их приговором Ему. Но и в этом тоже, несмотря ни на что, исполнится замысел Божий, и Сын принесет высшую славу Отцу, закончив то дело, которое Он Ему поручил.
Воскрешение Лазаря из мертвых — это невероятное чудо, и неудивительно, что оно вызвало такое негодование властей. Те, кто руководствуется узко натуралистическими воззрениями, воспринимают его как миф. Мертвые не восстают в ограниченной Вселенной, поэтому Лазарь не воскрес. Другие критики, пытаясь дать рациональное объяснение этому чуду, предлагают версию о том, что это всего лишь идеализированное завершение притчи о богаче и нищем Лазаре, представленной в Евангелии от Луки (Лк. 16). Конечно же, совпадение имен здесь примечательно, хотя имя Лазарь было довольно распространенным в Палестине того времени. Кроме того, почему не предположить, что в период устных традиций, когда деяния Иисуса были широко обсуждаемы в народе, имя Лазарь, наоборот, было приписано Лазарю из притчи. Проще говоря, о связи, существующей между этим чудом и притчей, можно много гадать. В честности евангелиста сомневаться не приходится, так же как и в честности Церкви (имевшей широкие связи с первым поколением очевидцев и служителей Слова [Лк. 1:2]), которая приняла и утвердила это Евангелие. К тому же три других евангелиста приводят, по крайней мере, еще два случая, где Иисус воскрешает людей из мертвых (Мк. 5:21–43; Лк. 7:11–15), и знамения мессианского служения Иисуса, сообщаемые Иоанну Крестителю, включая также воскрешение мертвых (Мф. 11:5; Лк. 7:22). Если мы верим в Творца, то у нас не может быть никаких сомнений по поводу истинности содеянного. Лазарь был воскрешен.
Это чудо стало наиболее ярким подтверждением верховной власти Иисуса, и поэтому оно вполне логично становится у Иоанна седьмым и заключительным чудом, ведущим к главному знамению — распятию и воскресению. Поэтому нам следует остановиться и обратить внимание на самые существенные его моменты.
Тень любви Божьей происходит из переживаний сестер. Столкнувшись с критическим состоянием брата, они сообщают об этом Иисусу и затем испытывают острую боль от смерти Лазаря, прежде чем появляется Иисус. Их совместное свидетельство красноречиво: «Если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой». На самом деле, как становится ясно из текста, Иисус любил и сестер, и Лазаря (3,5). Однако Он ведет Себя сдержанно в Своем проявлении любви, и, прежде чем Он откликается на призыв, проходит некоторое время. Причина этого очевидна: «И радуюсь за вас… дабы вы уверовали» (15). «Эта болезнь не к смерти, но к славе Божией, да прославится чрез нее Сын Божий» (4); …для народа, здесь стоящего, чтобы поверили, что Ты послал Меня (42). Поэтому сущность Бога для нас открыта. Это не снисходительная любовь родителя, потакающего каждому капризу ребенка. В конце концов, это не «любовь к ребенку», но форма любви к себе в родителе. Несмотря на повсеместное утверждение обратного, замысел нашего Господа — сделать нас не счастливыми, а святыми. Он слишком сильно любит нас, чтобы оставлять частично спасенными, частично преображенными или частично освященными. Он желает, чтобы мы были святыми, и, так как это «от скорби происходит…» (Рим. 5:3; ср.: Евр. 12:11; 1 Пет. 1:6,7), мы можем ожидать, что в Своей любви Он может позволить нам то, чего мы не можем позволить себе в нашей самонадеянной погоне за счастьем. Даже находясь в тени Его любви, мы получаем Его милость. Он разделяет с нами наши печали; Он приходит к нам, когда нам больно. Цель всего этого — не только Его прославление, которое не требует дальнейшего подтверждения, но также наше благо. «Нет более радости, чем радость от святости» (Р. Мюррей Макчейн).
Этот отрывок, как никакой другой во всем Новом Завете, раскрывает нам всю глубину человеческих чувств Иисуса. Сострадать — значит разделять чьи–то чувства. Спаситель, разделяющий с нами наши чувства, открывает нам смысл этого отрывка.
Мы живем в мире сильных эмоций: жалость, гнев, радость, ненависть, желание, ярость, любовь, горе, сожаление… Временами нас переполняют эти эмоции, возвышая до уровня экстаза или, чаще всего, погружая в глубины агонии. В такие моменты нам становится трудно контролировать себя. Порой кажется, что мы даже забываем о том, кто мы. Но Иисус с нами. Он уже прошел этот путь; Он все понимает.
