3. Пилат спросил Его: Ты Царь Иудейский? Он сказал ему в ответ: ты говоришь.
4. Пилат сказал первосвященникам и народу: я не нахожу никакой вины в Этом Человеке.
Совершенно необычно ведет себя Пилат, можно сказать, даже странно, особенно если вспомнить о методах его правления Иудеей. О них можно судить хотя бы по выдержке из письма Агриппы первого, которую привел Филон для характеристики его методов администрирования: «Взяточничество, насилие, грабежи, жестокое обращение, оскорбления, постоянные казни без судебных приговоров, бесконечная и невыносимая жестокость».
И вот, этот жестокий самодур, абсолютно не считающийся с общественным мнением, ненавидящий лютой ненавистью и Иерусалим, и подчиненный ему народ, ни с того, ни с сего вдруг проникается сочувствием к человеку, объявившему себя царем Иудеи? Несмотря на то, что с точки зрения римского законодательства, Иешуа бен-Йосеф обвиняется в преступлении против римского государства и Цезаря, Пилат уговаривает народ, чтобы он согласился на помилование Иисуса? Но это не тот Пилат, которого знает история! В тревожной обстановке того времени, на фоне постоянных мятежей против римского господства появляется человек, подстрекающий народ к неуплате податей Цезарю и, мало того, объявляющий себя царем Иудеи, а жестокий и непреклонный в своем всевластии правитель не видит в Иисусе опасного политического преступника, готового поднять восстание против римского владычества, и «не видит никакой вины в Этом Человеке»? У евангелистов получается так, что на страже интересов Римской империи стоит не наместник, а, как это ни странно, евреи. Но такой наместник в неспокойной пограничной провинции просто немыслим.
Евангелист Иоанн, видимо, лучше других разглядел это противоречие, и, чтобы окончательно «обелить» Пилата, приводит свою версию «случившегося»:
Евангелие от Иоанна, глава 18
33. Тогда Пилат опять вошел в преторию, и призвал Иисуса, и сказал Ему: Ты Царь Иудейский?
34. Иисус отвечал ему: от себя ли ты говоришь это, или другие сказали тебе о Мне?
35. Пилат отвечал: разве я иудей? Твой народ и первосвященники предали Тебя мне; что Ты сделал?
36. Иисус отвечал: Царство Мое не от мира сего; если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан Иудеям; но ныне Царство Мое не отсюда.
37. Пилат сказал Ему: итак Ты Царь? Иисус отвечал: ты говоришь, что Я Царь; Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего.
38. Пилат сказал Ему: что есть истина? И, сказав это, опять вышел к Иудеям и сказал им: я никакой вины не нахожу в Нем.
В версии Иоанна, свою миссию в мире Иисус видит не в мессианском предназначении, а в том, что он пришел лишь свидетельствовать об истине. Разумеется, скептик и циник — Пилат не усматривает в этом никакой вины перед Римской империей и, лишь бросив пренебрежительное — «что есть истина?» — не дожидаясь ответа, уходит. Для него вопрос неактуален, для него существует только политическая целесообразность, определяемая интересами Римской империи и его собственным благополучием.
Собравшиеся знают Пилата очень хорошо и потому прибегают к единственному в этой ситуации сильнодействующему аргументу, они кричат ему: «если отпустишь Его, ты не друг кесарю; всякий, делающий себя царем, противник кесарю» (Иоанн, 19:12). Делать нечего, «бедный Пилат» вынужден принять решение о казни, но оставляет за собой еще один ход…
Лука в главе 23 говорит:
6. Пилат, услышав о Галилее, спросил: разве Он Галилеянин?
7. И узнав, что Он из области Иродовой, послал Его к Ироду, который в эти дни был также в Иерусалиме.
8. Ирод, увидев Иисуса, очень обрадовался, ибо давно желал видеть Его, потому что много слышал о Нем и надеялся увидеть от Него какое-нибудь чудо,
9. И предлагал Ему многие вопросы, но Он ничего не отвечал ему.
10. Первосвященники же и книжники стояли и усильно обвиняли Его.
Вы замечаете основную линию изложения событий всеми евангелистами? И Ирод, и Пилат всеми силами стараются выгородить Иисуса. Не желая взять на себя ответственность за его смерть, они пересылают его от одного к другому, но неотступно следующая за узником толпа книжников и первосвященников требует его казни. Ах, если бы не эти книжники!
Непреодолимое желание полностью переложить вину за казнь Иисуса на евреев приводят евангелистов еще к одному абсурду:
Матфей, глава 27
15. На праздник же Пасхи правитель имел обычай отпускать народу одного узника, которого хотели.
У Луки, это звучит еще более определенно: «А ему нужно было для праздника отпустить им одного узника». (Лука, 23:17). Иоанн выражается столь же недвусмысленно:
Глава 18
38. Есть же у вас обычай, чтобы я одного отпускал вам на Пасху: хотите ли, отпущу вам Царя Иудейского?
39. Тогда опять закричали все, говоря: не Его, но Варавву. Варавва же был разбойник.
Другими словами, евангелисты приписывают Пилату настойчивое предложение отпустить «Царя Иудейского», но евреи якобы потребовали отпустить им не Иисуса, а Варавву. Откуда взяли авторы Евангелий этот обычай, сказать трудно, но в Иудее и Израиле с древнейших времен и до дней прокуратора Пилата, такого обычая не существовало.
Не менее необычно ведет себя народ. Вспомним, что все это происходит в Пасху, когда законом запрещена любая работа. Вдруг, не сговариваясь, все жители Иерусалима вкупе с паломниками нарушают святость пасхи и собираются на судилище на центральной площади. Правда, Евангелие утверждает, что «первосвященники и старейшины возбудили народ».
Видимо, евангелист не знал, что еврейское законодательство в корне отличается от законодательства других народов. Право и обычаи, установленные в Израиле и Иудее, нельзя было ни отменить, ни нарушить, так как они записаны Моисеем со слов самого Всевышнего и содержатся в Торе. Ни одно распоряжение какого бы то ни было правителя, не считается законным и обязательным к исполнению, если оно нарушает законы Торы. Так есть и так было во все времена. Первыми, кто пострадал бы от такого «возбуждения народа», были бы сами старейшины и первосвященник — возмущенный народ забросал бы их камнями. И не помог бы им ни Понтий Пилат, ни римские солдаты…
Сидя на судейском возвышении, правитель спрашивает собравшихся:
22…что же я сделаю Иисусу, называемому Христом? Говорят ему все: да будет распят!
23. Правитель сказал: какое же зло сделал он? Но они еще сильнее кричали: да будет распят!
24. Пилат, видя, что ничто не помогает, но смятение увеличивается, взял воды и умыл руки пред народом, и сказал: невиновен я в крови Праведника Сего; смотрите вы.
О, это знаменитое умывание рук! Сколько авторов использовали этот символ в своих произведениях. Но… Во-первых, с чего бы это прокуратору Иудеи прибегать к «варварскому» обычаю презираемых им иудеев? Дабы показать свою непричастность к этому приговору? Мог ли он устраниться от решения? Если действительно в процессе расследования выяснилось, что подозреваемый объявил себя царем иудейским, то устраниться от вынесения смертного приговора Пилат никак не мог! Его самого обвинили бы в измене. Таким образом, уже сам факт делает эту сцену неправдоподобной. Это очень тонко подметил Михаил Булгаков в романе «Мастер и Маргарита».
Во-вторых, существовал ли у евреев такой обычай вообще? Да, существовал, но применялся он только в одном, строго определенном случае. Вот что говорится в Талмуде: если между несколькими городами найден убитый человек, а убийца неизвестен, то измеряют расстояние от тела до ближайшего города. Измерение производится мудрецами Синедриона. Затем приходят мудрецы города, оказавшегося ближайшим к телу убитого, и приводят телицу, которая никогда не использовалась ни для какой работы. Спускаются с ней к реке, где никогда не обрабатывали почву, и там проламывают телице затылок. Мудрецы ближайшего города омывают руки в реке и заявляют, что они не причастны к убийству. После этого дело закрывается. Если убийца найден, закон не применяется.
Видимо, ни Пилат, ни Матфей не знали еврейских законов! А вообще, кем являлся Пилат на самом деле и мог ли он председательствовать на таком суде? Евангелия называют его правителем, а евангелист Лука в прологе главы 3, говоря о Пилате, пишет, что он «начальствовал» в Иудее. Как начальствовал, кем он был, Лука не говорит. А вот Тацит говорит. И говорит он, что Пилат был прокуратором, то есть представителем легата Сирийской провинции, к которой в 6 г. н. э. была присоединена Иудея. Недавно обнаруженные в Израиле надписи на камне свидетельствуют, что Пилат был во времена императора Тиберия префектом, и это одно из неопровержимых доказательств его действительной роли в Иудее. Уже через сто лет даже римские историки не могли точно припомнить звание Понтия Пилата. В любом случае Пилат не мог председательствовать на суде, ибо такие суды не были в обычаях того времени. Если человек был римским гражданином, то его просто отправляли для рассмотрения дела к наместнику или к прокуратору; еврея судили по еврейским законам, и решение суда без лишних формальностей приводилось в исполнение. Но об этом позже.
