241. Как променивающие золото на глину делают себе большой убыток, так и те, которые для приобретения телесных выгод объявляют и высказывают духовное.
242. Прощение грехов многие скоро получили, но бесстрастия никто скоро не приобрел, ибо для приобретения его нужно долгое время, великое усердие, многий труд любви и помощь Божия.
243. Испытаем, какие животные или птицы вредят нам во время сеяния, какие – во время роста зелени и какие – во время жатвы, чтобы употребить, по свойству животных, и средства к уловлению их.
244. Как страждущему горячкой нет справедливой причины убивать самого себя, так и никому ни в каком случае не должно отчаиваться до последнего издыхания.
245. Как похоронившему отца своего стыдно тотчас по возвращении с похорон идти на брак, так и плачущим о грехах своих неприлично искать в настоящем веке покоя или чести и славы от людей.
246. Как жилища граждан отличны от жилищ осужденных преступников, так и образ жизни плачущих о грехах своих должен быть совершенно отличен от образа жизни неповинных.
247. Воина, получившего во время сражения жестокие раны на лице, царь не только не повелевает отлучать от войска, но, напротив, наградой возбуждает его еще к большей ревности, так и Царь Небесный венчает инока, терпящего многие беды от бесов.
248. Чувство души есть естественное свойство ее, грех же есть оглушение чувства. Сознание производит или прекращение зла, или уменьшение оного. Сознание же есть порождение совести, а совесть есть слово и обличение Ангела Хранителя, данного нам при крещении. Потому-то мы и примечаем, что не просвещенные крещением не столько бывают мучимы в душе за свои злые дела, сколько верные, но как-то неясно[131].
249. От уменьшения зла рождается удаление от него, а удаление от зла – начало покаяния. Начало покаяния есть начало спасения, а начало спасения – благое произволение. Благое произволение рождает труды, а начало трудов – добродетели. Начало добродетелей – цвет добродетелей, начало цвета этого – делание, а плод делания есть постоянство[132]. Плод и рождение постоянного обучения есть навык, от навыка же происходит укоренение в добре. От этого укоренения рождается страх Божий, от страха же – соблюдение заповедей, и небесных, и земных. Хранение заповедей есть знак любви, а начало любви – множество смирения. Множество же смирения есть матерь бесстрастия, а приобретение бесстрастия есть совершенная любовь, то есть совершенное вселение Бога в тех, которые через бесстрастие сделались чистыми сердцем, ибо они Бога узрят (Мф. 5, 8). Ему же слава во веки веков. Аминь.
Ступень двадцать седьмая. О священном безмолвии души и тела
1. Мы, будучи всегда как бы купленными и крепостными рабами нечистых страстей, по собственному опыту отчасти знаем обольщения, обычаи, волю и коварства духов, владычествующих над бедной нашей душой. Но есть и другие люди, которые имеют ясное познание козней бесовских действием Святого Духа, избавившего их от мучительства этих супостатов. Ибо иное дело судить об отраде здравия по болезненным ощущениям недуга, а иное дело по благодушию в здравии познавать и различать скорбь, происходящую от болезни. Потому мы как немощные боимся теперь в слове этом любомудрствовать о пристанище безмолвия, зная, что при трапезе доброго братства всегда предстоит некоторый пес, старающийся восхитить с оной хлеб, то есть душу, и, держа ее в своих челюстях, отбежать и пожрать ее в безмолвии. Итак, чтобы слово наше не дало места адскому оному псу и вины ищущим вины (то есть повода искушаемым безвременным желанием безмолвия), мы считаем, что нам не должно теперь беседовать о мире с мужественными воинами Царя нашего, находящимися на брани. Скажем только, что и тем, которые мужественно подвизаются в общежитии, сплетаются венцы мира и тишины. Впрочем, если угодно, для одного, по крайней мере, понятия о безмолвии, побеседуем о нем вкратце, чтобы не опечалить некоторых тем, что, говоря о других предметах, пропустим этот без всякого о нем слова.
2. Безмолвие тела есть благочиние и благоустройство нравов и чувств телесных, безмолвие же души – благочиние помыслов и неокрадываемая мысль.
3. Любитель безмолвия имеет мужественный некий и строгий помысл, который недремленно стоит в дверях сердца и приходящие помыслы убивает или отражает. Безмолвствующий в чувстве сердца знает сказанное мною, а кто еще младенец в безмолвии, тот сего блага не вкушал и не знает.
4. Духовно разумный безмолвник не имеет нужды в словесных наставлениях, ибо он вместо слов просвещается самими делами.
5. Начало безмолвия состоит в том, чтобы отражать всякий шум врагов как возмущающий глубину сердца, а конец безмолвия – в том, чтобы и не бояться их тревог[133], но пребывать без ощущения к ним. Безмолвник, исходящий из келии телом, но не исходящий словом (на беседы), бывает кроток и весь – дом любви. Непоползновенный на многословие бывает неподвижим и на гнев, противное же этому само собою явно.
6. Безмолвник – тот, кто существо бестелесное усиливается удерживать в пределах телесного дома[134]. Подвиг редкий и удивительный.
7. Стережет видимую мышь кошка, а мышь невидимую – мысль безмолвника. Не отвергай такого сравнения, если же иначе, то ты еще не познал, что такое безмолвие.
8. Не так (спасается) уединенный монах, как монах, живущий с другим монахом. Ибо уединенный имеет нужду в великом трезвении и в неразвлекаемом уме. Сожительствующему с другим часто помогает брат, а безмолвнику споспешествует Ангел.
9. Умные Силы Небесные сослужат безмолвствующему душою и любовно с ним пребывают, – о противном же умолчу тебе.
10. Глубина догматов неисследима, и уму безмолвника не безбедно в нее пускаться.
П. Небезопасно плавать в одежде, небезопасно и касаться богословия тому, кто имеет какую-нибудь страсть.
12. Келия безмолвника заключает в себе тело его, а внутри оного заключается храмина разума.
13. Недугующий душевной страстью и покушающийся на безмолвие подобен тому, кто соскочил с корабля в море и думает безбедно достигнуть берега на доске.
14. Тем, которые борются с телесной похотью, в свое время прилично бывает безмолвие, если они только имеют наставника. Ибо уединенная жизнь требует ангельской крепости. Я говорю здесь об истинных безмолвниках по телу и по душе.
15. Безмолвник, разленившись, начинает говорить ложное, некоторыми намеками побуждая людей, чтобы они убедили его оставить безмолвие, а, оставив келию, обвиняет в этом бесов, не зная того, что сам был себе бесом.
16. Видал я безмолвников, которые свое пылающее желание к Богу насыщали безмолвием ненасытно и порождали в себе огонь огнем, рачение рачением и вожделение вожделением.
17. Безмолвник – это земной образ Ангела, который на хартии любви рукописанием тщания освободил молитву свою от лености и нерадения. Безмолвник – тот, кто явственно вопиет: готово сердце мое, Боже (Пс. 56, 8). Безмолвник – тот, кто говорит: я сплю, а сердце мое бодрствует (Песн. 5, 2).
18. Затворяй дверь келии для тела, дверь уст – для бесед, а внутреннюю дверь души – для лукавых духов.
19. Тишина и зной солнечный в полдень обнаруживают терпение мореплавателя, а недостаток жизненных потребностей изъявляет терпение безмолвника. Первый от малодушия купается в воде, а последний от уныния ищет многолюдства.
20. Не бойся шума скаканий бесовских, ибо плач не знает боязни и не приходит в ужас.
21. Те, у которых ум научился истинно молиться, глаголют с Господом лицом к лицу, как бы в уши царя. А которые молятся устами, те припадают к Нему как бы при всем синклите[135]. Пребывающие же в мире, когда молятся, подобны бывают тем, которые среди молвы всего народа умоляют царя. Если ты собственным опытом научился художеству молитвы, то слово мое для тебя понятно.
22. Сидя на высоте, наблюдай, если только знаешь это, и тогда увидишь, как и когда, откуда, сколь многие и какие тати хотят войти и окрасть твои грозды[136].
23. Когда страж сей утрудится, то встает и молится, а потом опять садится и мужественно принимается за первое дело.
24. Некто, опытом познавший сказанное мною, хотел войти в тонкое и подробное рассуждение об этом предмете, но убоялся, чтобы делателей не привести через то в леность и звуком слов своих не устрашить усердно желающих приступить к этому деланию.
25. Кто входит в подробное и тонкое рассуждение о безмолвии, тот вооружает на себя бесов, ибо никто лучше его не может объяснить их бесчиния и коварств.
26. Кто постиг безмолвие, тот узнал глубину таинств, но не вошел бы в оную, если бы не увидел и не услышал прежде дыхания бесовских ветров и возмущения волн искушений, а, может быть, ими и обрызгался. Сказанное нами подтверждает апостол Павел, ибо если бы он не был восхищен в рай, как в безмолвие, то не мог бы услышать глаголы неизреченные. Ухо безмолвника примет от Бога дивные откровения, потому всемудрое безмолвие и говорит через Иова: ухо мое не приняло ли нечто от Него? (Иов 4, 12).
