Патриарх ответил: «Для этого, мои слушатели, я дам вам «Гимн тому, что не имеет формы». Если вы сумеете следовать тому, что говориться в нем, то ничем не будете отличаться от тех людей, что пребывают со мной постоянно. Если же вы не будете следовать этому, то какая будет польза оттого, что вы острижете себе волосы и покинете дом, [став монахом]?
Гимн говорит:
«Для того, чье сердце находится в равновесии, какой смысл соблюдать дисциплинарные правила?
Для того, кто непосредственно [следует по Пути], какой смысл практиковать медитацию (дхиану)?
Исходя из принципа милосердия, мы чтим своих родителей и заботимся о них,
Исходя из принципа справедливости, высшие и низшие поддерживают друг друга.
Исходя из принципа церемонности, они пребывают во взаимном уважении и согласии.
Исходя из принципа терпения, не вступает в ссоры даже в толпе злых людей.
Буравя дерево, можно добыть огонь.
Из мокрой черной грязи рождаются красные цветки лотоса[134].
То, что горько на вкус, может быть лекарством.
То, что порой режет нам слух, может оказаться честными речами.
Из исправления ошибок обязательно родится мудрость.
Если же мы придерживаемся ошибочного, то в сердце никогда не появится мудрости.
Каждый день неизменно помогай другим, [но помни], что воплощение Пути рождается не из раздачи денег.
Найти бодхи можно лишь в своем сердце, так стоит ли труда искать сокровенное снаружи?
Если вы будете следовать тому, что только что услышали, тот Небесный престол тотчас окажется перед вашими глазами».
Затем Патриарх добавил: «О, глубокомудрые! Все вы должны совершенствовать себя, опираясь на гимн, что только что услышали, вглядываться в собственную природу и непосредственно становиться на Путь Будды! Дхарма не ждет никого! Вы же все можете разойтись – я возвращаюсь в Цаоси. Если у кого-то еще появятся вопросы, вы можете придти ко мне [в Цаоси] и задать их».
В этот момент наместник Вэй с чиновниками, добродетельные мужи и честные дамы, что присутствовали на проповеди, – все достигли просветления. Они искренно уверовали в это учение и решили следовать ему.
[135]
Обращаясь к пастве Учитель сказал: «О, глубокомудрые! Моя буддийская школа считает своей основой созерцание и мудрость. Все вы не должны впадать в заблуждение, восклицая: «Созерцание и мудрость – это разные вещи». Созерцание и мудрость едины, а не двойственны. Созерцание – это основа мудрости, а мудрость – это функция (т. е. умение использовать – А.М) созерцания.
О люди, изучающие Путь! Не говорите: «Сначала – созерцание, которое порождает мудрость» или «Сначала – мудрость, которая порождает созерцание!», разделяя их. Придерживаться такого взгляда равносильно тому, что утверждать, будто Дхарма имеет два проявления. И хотя из ваших уст выходят добродетельные слова, в душе вашей далеко не столь добродетельно. И хотя в воздухе [носятся слова] о созерцании и мудрости, созерцание и мудрость оказываются все же не равны друг другу.
Если же и в душе и в устах пребывает добродетель, то внешнее и внутреннее становятся единым, а созерцание и мудрость оказываются равны друг другу. [Достижение этого] заключено в самопробуждении и самовоспитании, а не в словесных баталиях. Если же такие баталии следуют одна за другой, то это равносильно тому, как вводить других людей в заблуждение. Постоянные победы и поражения [в таких диспутах] ведут лишь к росту «собственной дхармы», а отрываться от «четырех проявлений»[136] никак нельзя.
О, глубокомудрые! Чему подобны созерцание и мудрость? Подобны они свету и светильнику[137]. Если есть светильник, то существует и свет, без светильника же наступает тьма. Светильник – это основа для света, а свет – это использование светильника. И хотя по своим названиям они различны, в своей основе они едины. Вот такова Дхарма созерцания и мудрости».
Обращаясь к пастве, Учитель произнес: «О, глубокомудрые! Единое самадхи заключается в том, что бы в не зависимости от того, где ты находишься, идешь ли или стоишь, сидишь или лежишь, постоянно пестуй в себе праведное сердце. «Сутра Чистого имени» говорит: «Праведное сердце – это ваша молельня[138]. Праведное сердце – это и есть Чистая земля[139]». Нельзя, чтобы душа и поступки были льстивы (раболепны), но все необходимо говорить напрямую. Рассуждают о самадхи и при этом не следуют праведному сердцу!
Практикующие самадхи прямо говорят: «Сиди в постоянстве, не двигаясь; не возбуждай сердце иллюзиями – это и есть самадхи». Те, кто дает такие разъяснения, подобны бесчувственному [камню], а это и есть проявление препятствия в постижении Пути.
О, глубокомудрые! Путь растекается повсеместно! Но что может стать препятствием к этому? Если сердце не мешает проявлениям дхарм[140], то Путь в этом случае распространяется повсеместно. Если же сердце препятствует проявлению дхарм, то это зовется «связыванием самого себя». И если даже говорят, что самадхи это «сидеть в постоянстве, не двигаясь», то и это верно, надо лишь уподобиться Сариртре[141], что сидел в молчаливом созерцании в лесу и был обруган Викмалокирти[142]. О, глубокомудрые! Еще встречаются люди, обучающие через сидячее созерцание, обращаться к сердцу, прозевать покой, не двигаясь и не вставая, и через это достигать мастерства. Заблудшие люди – они не знают, что чем больше придерживаются этого, тем более безумными становятся. Увы, таковых людей – очень и очень много. А подобные люди наставляют друг друга. Посему знайте – это величайшая ошибка!»
Обращаясь к пастве, Учитель сказал: «О, глубокомудрые! Изначально в истинном учении не было разделения на «внезапное» и «постепенное»[143], просто в самой природе человека заложено разделение на разумное (острое, благоприятное) и тупое. Глупые люди совершенствуются в «постепенном», а разумные[144] сближаются с «внезапным». Если ты познал собственное сердце, если ты узрел собственную природу, то для тебя не существует таких различий. Поэтому настаивать на «внезапном» или «постепенном» – это лишь [придерживаться] пустых названий суетного мира.
О, глубокомудрые! Наша школа с самого своего возникновения сделала своим первейшим [моментом] пребывание вне мыслей, основным – отсутствие проявлений[145], главным – отсутствие обители. Отсутствие проявлений заключено в том, чтобы [пребывая] в проявлениях, отринуть эти проявления. Пребывание вне мыслей означает, что, обладая мыслями, мы не пребываем в них[146]. Отсутствие обители – это и есть изначальная природа человека. Все что есть в мире – добро и зло, хорошее и дурное, – все сводится к вражде и благодеянию. Словесные упреки и уколы, обман и вражду надо рассматривать как пустые [иллюзии], не помышляя ни о воздаянии, ни о каре.
В своих думах не стремись к грядущему миру[147]. Если мысли о грядущем, прошедшем и настоящем беспрерывно продолжают друг друга, то зовется это «опутыванием». Если же во всех дхармах ты пребываешь вне мыслей, то не существует и опутывания [ими]. Вот почему «отсутствие обители» (досл. «отсутствие пребывания») мы считаем главным.
О, глубокомудрые! Когда снаружи отринешь все проявления, то зовется это «отсутствием проявлений». Тот, кто способен отринуть все проявления, обретает чистоту и незамутненность основного в Дхарме. А поэтому мы и считаем «отсутствие проявлений» основным.
О, глубокомудрые! Если, пребывая в миру (вишая), наше сердце остается незагрязненным, то мы говорим об «отсутствии мыслей». Стоит лишь перестать думать о мириадах вещей, то мысли тотчас прекратятся. Мысли прерываются и умирают. Это – величайшая ошибка. Люди, изучающие Путь – задумайтесь над этим! Если вы не знаете сути Дхармы, то такие ошибки особенно возможны, да к тому же вы еще вовлекаете в них и других людей. Мы не видим собственных заблуждений, а еще черним (клевещем) буддийские писания. А поэтому [наша школа] считает «отсутствие мыслей» наипервейшим [моментом].
О, глубокомудрые! Почему же мы считаем «отсутствие мыслей» наипервейшим?
О, глубокомудрые! «Отсутствие» – это отсутствие чего? «Думанье» – что это за явление? «Отсутствие» – это отсутствие двойственности проявлений, отсутствие мирских страстей в сердце. Думанье – это самоприрода истинно сущего (бхутататхата)[148]. Истинно сущее – это основа думанья, а думанье – это использование (функция) истинно сущего. Именно истинно сущее и самоприрода могут породить думанье (мысли), а отнюдь не глаза, уши, нос и язык[149]. Истинно сущее содержит в себе изначальную природу и поэтому порождает думанье. Когда же истинно сущее подобно отсутствию, то глаза, уши, все материальное[150] и звук тотчас разрушаются.
