Писание учит: Больше всего храни сердце твое; потому что из него источники жизни (Притч. 4,23). Вот и в другом месте Писания упоминается все о той же предосторожности: Бдите и молитесь, да не внидете в напасть (Мф. 26,41).
Но тебе, не имеющей познаний о сущности и методах невидимой брани, непременно должно поступить в монастырь, и там от опытных людей обучаться делу непрестанной молитвы, чтобы впоследствии иметь ее как воинское оружие, которым ты сможешь поражать невидимых врагов и разрушать их бесчисленные козни. Уезжай в монастырь, непременно уезжай, не растрать понапрасну дарованный тебе Богом талант, употреби его разумно для дела спасения души своей. А мыть полы в храме да выбивать пыль из половиков и без тебя найдутся охотники.
— А что такое монастырь? — спросила я его.
— Женский монастырь, — ответил он, — это содружество христолюбивых сестер, отрекшихся от мира и посвятивших себя на служение Богу. Живут они одной семьей под начальством матери игуменьи. Монастырь — это школа духовной жизни, там постигают великую науку самопознания через знающих дело наставниц. В монашеском общежитии быстро обнаруживаются различные душевные пороки через невольные столкновения между сестрами, благодаря которым удобно исправляется кривизна характеров. Это подобно речным камешкам, которые перекатываются течением и, сталкиваясь друг с другом, делаются гладкими и округлыми. Среди всех монастырских забот основным упражнением сестер в течение всего дня является так называемое умное делание, которое заключается во внимании к своим помыслам и очищении сердца непрестанной молитвой.
Вот поступи туда и ты, сделавшись невестой Христовой, как и все там живущие, посвяти себя на служение своему Вечному Жениху Иисусу Христу, обучись непрестанной молитве. Этим служа Ему во все дни и ночи, будешь возлюблена Им вечной любовью. Придет время, и Он возьмет тебя в Свой брачный чертог для жизни в блаженной вечности, и с Ним будешь веселиться в бесконечные веки.
По сердцу мне пришлось это его наставление, хотя многое из сказанного было еще не вполне понятно. Надо сказать, что к этому времени я успела уже прочесть толкование на Евангелие епископа Феофилакта, частично Библию и еще некоторые книги, какие нашлись в епархии. Однако его упоминание об умном делании, непрестанной молитве и о внимании к своим помыслам осталось для меня пока полной загадкой.
— А где находится женский монастырь? — спросила я у него.
— Сначала поезжай в Почаевский мужской монастырь, — сказал он, — и там узнаешь обо всем, что тебе понадобится для дальнейшей жизни.
Это неожиданное предложение разбудило во мне желание впервые проехать в поезде по просторам страны и самой увидеть все то, о чем я имела лишь смутное представление благодаря учебнику географии. Не теряя понапрасну времени, я пошла к архиерею и попросила у него благословения на свое паломничество. Вот так в середине мая я отправилась в дорогу с радужными мечтами о приятном и увлекательном путешествии.
Войдя в вагон, я долго отыскивала свое место и немало была смущена тем, что оно было уже занято. Оказывается, по ошибке в билетной кассе на это место продали два билета. Проводник успокоил меня, пообещав устроить, когда тронется поезд. Наконец, он указал мне одно незанятое место. Я разостлала постель с простыней, одеялом и подушкой, положила на полку вещи и улеглась в надежде на спокойный отдых. Но на первой же станции, когда я начала засыпать, проводник разбудил меня, подойдя с пассажиром, в билете которого был указан номер этой полки. Я поднялась, свободных мест больше не было. Целую ночь, а затем и все утро просидела я на мусорном ящике возле туалета. Лишь к концу дня освободилось верхнее боковое место, и проводник предложил мне занять его.
Во вторую ночь какой-то пассажир в нетрезвом состоянии, перепутав вагон, учинил проводнику скандал, чуть было не окончившийся дракой. Но как только он, осознав ошибку, отправился восвояси, в вагон вошли две семьи с малолетними детишками, которые подняли такой плач, что разбудили всех пассажиров. Наконец, они разместились и затихли. Но я еще долго не могла уснуть, слушая тревожный стук колес.
Проснувшись рано утром, когда все пассажиры еще спали, я вышла в тамбур и стала глядеть в окно на однообразные картины зеленеющих полей с мелкими перелесками, мелькающие деревни и села с виднеющимися кое-где куполами церквей. Рассматривала привокзальные постройки на железнодорожных станциях, суетившихся при посадке пассажиров и, наконец, утомившись, снова легла на свою полку, намереваясь заснуть. Но не тут-то было, проснувшиеся дети тотчас подняли плач и крик на весь вагон. Затем возле меня начались туалетные процедуры: матери забегали с детскими горшками, окончательно испортив воздух. И от моей первоначальной восторженности не осталось и следа. Так продолжалось изо дня в день с утра до вечера. Проезжая через Вятку, отцы купили детям игрушечные гармошки, и те устроили такой невообразимый шум, что впору было затыкать уши. Невольно в голове промелькнула мысль: “Если такое начало, каков же будет конец?”
Но вот поезд прибыл в Москву на Ярославский вокзал. Впервые оказавшись в большом городе, я бесконечно путалась везде и всюду, особенно с пересадками в метро. Москвичи все время куда-то бежали и неохотно отвечали на вопросы. Накатавшись до усталости по всем направлениям, я, наконец, добралась до нужной станции.
Всю ночь продолжались мои мытарства, пока мне удалось прокомпостировать билет. В ожидании посадки я присела на диван и… уснула, а когда открыла глаза и взглянула на стенные часы — ахнула, мой поезд уже ушел полчаса тому назад. Трудно передать мое огорчение! Побежала я к начальнику вокзала. Он позвонил куда-то и узнал, что следующий поезд отправится через три часа, взял мой билет, что-то написал на нем и сказал:
— Обратитесь во вторую кассу, Вам сделают перекомпостировку.
Но вот, наконец, я подъезжаю к Киеву. Здесь, думаю, населения в несколько раз меньше, чем в Москве, и, наверное, у билетных касс не будет такой толчеи. Оказалось наоборот. Более суток пришлось простоять у кассы на ногах, и только после этих страданий я вошла, наконец, в вагон отправляющегося во Львов поезда…
ГЛАВА 46
В обители — Чудесное избавление от отчаяния — “Келья” из ящиков — Пропитание с помойки — Обучение Иисусовой молитве — Жизнь в туалете — Благодатные прикосновения
Еще сутки поезд катил по равнинам Украины, пока не остановился на ближайшей к Почаеву железнодорожной станции. Выйдя из вагона, я увидела возле автобусной остановки толпу подобных мне паломников, в большинстве своем женщин, приехавших сюда со всех концов страны, чтобы поклониться святым мощам преподобного Иова, приложиться к Почаевской чудотворной иконе Божией Матери, выпить святой воды из Ее нерукотворной стопочки и вползти через узкое отверстие в темную пещерку, где когда-то подвизался великий раб Божий Иов, подивиться тем подвижническим трудам и терпению, какие понес он, живя в этой вырытой им самим подземной пещерке.
Прибывший автобус едва вместил меньшую половину ожидавших его пассажиров и, наполнившись до предела, неспешно покатил по асфальтовому шоссе. Вскоре я рассмотрела в окно необычную картину сгрудившихся на какой-то возвышенности прекрасных зданий и церковных куполов с крестами, над которыми возвышалась высокая колокольня. Их величественный облик произвел на меня такое сильное впечатление, что я не отрывала от них своего восхищенного взора до тех пор, пока автобус не остановился у самой Лавры.
Через минуту я уже была на ее территории. Только что окончилась поздняя литургия. Толпы народа выходили из собора и словно море разливались вокруг. Никогда еще я не видела так много верующих людей.
Я поспешно вошла в храм, чтобы приложиться к иконам в искусно сделанных кивотах. На одной из стен, возле иконы Божией Матери, были прикреплены костыли. Женщина, которую я спросила о причине их появления, объяснила, что когда-то, в давние времена, один человек, передвигавшийся с помощью костылей, с верою приложился к этой иконе и получил от нее исцеление, оставив на месте чудесного исцеления свои костыли. Но и в наше время люди, имеющие большие скорби, молясь пред нею в несомненной надежде на ее помощь, получают просимое.
Я долго еще переходила от одной иконы к другой, потом внимательно рассматривала настенную живопись и, наконец, выйдя из храма, стала с интересом разглядывать внутренние постройки Лавры. Заглянула даже в глубокий колодец, но тут ударили в колокол, извещая о начале вечернего богослужения. Служба длилась до поздней ночи, а по ее окончании все прихожане, приезжие богомольцы и даже нищие, которых на территории Лавры было великое множество, куда-то разбрелись.
