ГЛАВА 27
О Григории чудотворце
Но так как некоторые вводятся в обман одноименностью и книгами, надписываемыми именем Григория, то нужно знать, что есть и иной Григорий понтийский, который происходил из Неокесарии, что в Понте, и был древнее этих, ибо учился еще у Оригена. Об этом Григории много рассказов в Афинах и Берите, во всем понтийском округе и, можно сказать, во всей вселенной. Вышедши из афинских училищ, он изучал законы в Берите. Но узнав, что в Кесарии Ориген истолковывает Св. Писание, немедленно отправился в Кесарию. Слушая здесь высокое изъяснение Свящ. Писания, Григорий распрощался с римскими законами и уже не отходил от Оригена. Наставленный им в истинной философии, он впоследствии, по приказанию родителей, возвратился в отечество и там, быв еще мирянином, сделал много чудес - исцелял больных, изгонял своими посланиями бесов, и словами, а еще более делами, приводил к истинной вере язычников. О нем упоминает и мученик Памфил в книгах, написанных им в защиту Оригена, где приложена также прощальная речь Григория с Оригеном. Короче {195} говоря, Григориев было несколько: древний ученик Оригена, Назианзен и брат Василия. Был Григорий и в Александрии, которого ариане, по случаю Афанасиева бегства, возвели на епископский престол. Но довольно о них.
ГЛАВА 28
О Новате и происшедших от него новацианах, и о том как новациане, живущие во Фригии, стали праздновать пасху в одно время с иудеями
Около того времени живущие во Фригии новациане перестановили празднование пасхи. Я расскажу, как это случилось, упомянув наперед, каким образом у народов Фригии и Пафлагонии возымело силу точное правило Церкви. Новат был пресвитером римской церкви и отделился, когда епископ Корнилий принял в общение верных, принесших жертву идолам во время гонения, воздвигнутого на Церковь царем Децием. Отделившись по этой причине, он единомышленными себе епископами рукоположен был во епископа и писал ко всем Церквам, чтобы принесших жертву идолам не допускать к таинствам, но подвергать покаянию, а разрешение их предоставить Богу, могущему и имеющему власть отпускать грехи. Получив такие послания, христиане по епархиям о содержании их судили "каждый по-своему". Так как Новат объявил, что не должно допускать к таинствам людей, сделавших после крещения какой бы то ни было смертный грех, то одним изложение такого правила показалось слишком строгим и жестоким, другие принимали его, как постановление справедливое и законное. Между тем, как этот вопрос был предметом исследования, явилось послание епископа Корнилия, которым возвещалось прощение всем согревшим после крещения. Когда, таким образом, с обеих сторон выходили постановления, одно другому противные, и каждое ссылалось на какое-нибудь основание в Божественном писании, то та и другая сторона, как обыкновенно бывает, обращалась к тому, к чему особенно склонялась и прежде. Любители греха, имея в виду данное тогда разрешение, пользовались им впоследствии при всяком грехе. Но народ фригийский, по-видимому, воздержаннее других народов. Фригийцы даже редко и клянутся. У скифов и фракийцев превозмогает раздражительность, живущие к восходу солнца рабствуют силе пожелательной, а пафлагонцы и фригийцы не имеют сильного стремления ни к тому, ни к {196} другому, ибо и доселе не заботятся ни о ристалищах, ни о зрелищах. Посему они и все, настроенные подобно им, как мне кажется, легко могли согласиться с тем, что писал в то время Новат. Известно, что прелюбодеяние считается у них за страшное преступление, да и вообще можно доказать, что фригийцы и пафлагонцы живут строже, чем люди какого бы то ни было другого раскола. Полагаю, что и между жителями стран западных у людей, слушавших Новата, было подобное же основание. Впрочем, хотя Новат и отделился от точного учения (православной Церкви), однако праздника пасхи не перенес, но как совершали ее в западных областях, так совершал и он, а тамошние христиане постоянно, с давних времен, как только приняли христианство, совершают пасху после равноденствия. Во время гонения, воздвигнутого на христиан царем Валерианом 39, Новат принял мученическую смерть, и получившие от него имя фригийские новациане, уклонившись от допущенного им в этом отношении согласия с западными, почти тогда же изменили время праздника пасхи. Небольшое число необразованных новацианских епископов во Фригии составили собор в селении Паза, где находятся источники реки Сингары, и постановили соблюдать время иудейского праздника опресноков 40 и праздновать пасху в одно время с иудеями. Это рассказал мне один глубокий старец, называвший себя сыном пресвитера. Он говорил, что на бывшем соборе присутствовал и сам вместе с отцом, и что там не было ни епископа константинопольских новациан, Агелия, ни Максима никейского, ни предстоятеля никомидийского, ни даже котвейского, а эти-то новациане главным образом и управляли своим исповеданием. Так было в то время. Но немного позднее новацианская Церковь по случаю того собора разделилась. Впрочем, об этом скажем в своем месте, а теперь надобно перейти к тому, что тогда же происходило на западе.
ГЛАВА 29
О Дамасии римском (епископе) и Урсине; как во время волнения и мятежа в Риме из-за них случилось много убийств
В мирное правление царя Валентиниана, не беспокоившего никакой страны, в Риме, после Либерия, принял сан епископа Дамасий. При нем в римской Церкви случилось возмущение по следующей причине. Когда происходило избрание епископа, диакон той же Церкви, некто Урсин, был в числе лиц {197} избираемых. Но так как Урсину предпочтен был Дамасий, то первый, не могши вынести эту неудачу, стал делать в церкви непозволенные собрания и уговорил некоторых неблагоразумных епископов тайно рукоположить себя. Его рукоположили не в церкви, а в сокровенном месте базилики, которое называется Сикини. Это событие произвело в народе раздвоение - и спорили не о вере и не о ереси только, а о том, кому следует занять престол епископский. По сему случаю бывало такое стечение народа, что от тесноты многие лишились жизни. За это многие миряне и клирики тогдашним префектом Максимианом были наказаны, после чего Урсин оставил свои покушения, а вместе с ним успокоились и те, которые хотели поддержать его 41 .
ГЛАВА 30
О том, что по смерти медиоланского епископа Авксентия, во время мятежа, происшедшего при избрании нового епископа, правитель области Амвросий, вооруженной рукой укрощая мятеж, общим голосом и согласием самого царя Валентиниана, предпочтительно пред всеми, избран в предстоятели Церкви
Около того же времени случилось и другое достопамятное происшествие в Медиолане. По смерти Авксентия, рукоположенного арианами, жители Медиолана, при избрании нового епископа, опять пришли в смятение. По сему случаю у них произошла великая распря, ибо каждый спешил поставить на вид своего избранника. Так как это породило мятеж, то правитель епархии, имевший достоинство консула, по имени Амвросий, опасаясь, как бы от мятежа не проистекло в городе дурных следствий, вбежал в церковь и старался погасить возмущение. С прибытием его народ умолк, префект высказал ему много полезных увещаний и тем остановил безумные порывы толпы. Вдруг все пришли к одной мысли: все достойным епископства провозгласили Амвросия и требовали его рукоположения, говоря, что только тогда народ будет иметь единение и придет к единомыслию в вере. Находившиеся тут епископы рассудили, что единомыслие народа произошло от некоего божественного внушения и, нисколько не противореча, приняли Амвросия и, крестив его - ибо он был оглашенный, - тотчас же хотели рукоположить в сан епископа. Но так как, охотно приняв крещение, Амвросий сильно отказывался от священства, то они довели дело до сведения царя Валентиниана. Царь, удивленный единомыслием народа, признал это событие де-{198}лом Божиим и повелел епископам повиноваться Богу, повелевающему рукоположить Амвросия, ибо это избрание - скорее Божие, чем человеческое. Когда таким образом Амвросий был поставлен епископом, медиоланцы. прежде разделенные, теперь чрез него пришли к единению 42.
ГЛАВА 31
О смерти Валентиниана
После сего в связи с нападением сарматов на римскую империю 43, царь выступил против них с огромными силами. Услышав о таких силах, варвары не решились противостоять, но, отправив к нему посольство, просили мира на условиях. Когда же послы вошли и открылось, что наружность их не соответствовала достоинству звания, то царь спросил: "Неужели таковы и все сарматы?" Послы отвечали, что к нему пришли знатнейшие из сарматов. Тогда Валентиниан исполнился негодования и сильно закричал: "Несчастна римская империя, если она дошла до того, что и такой ничтожный, варварский народ не хочет наслаждаться своей независимостью, но берется за оружие, попирает римские пределы и осмеливается вступать с нами в войну". Этим криком он так надорвал себя, что открылись все его вены и разорвались артерии. Таким образом, истекши кровью, царь умер в крепости, называемой вергенийской, после третьего консульства Грациана и Экития, в 17 день месяца ноября, на 54-м году жизни и 13-м царствования 44. В шестой день по смерти царя Валентиниана, войска в италийском городе Акинике провозгласили царем одноименного с отцем малолетнего сына его Валентиниана 45. Когда же это было объявлено, цари вознегодовали - не на то, что брат одного и племянник другого сделался царем 46, а на то, что он возведен на престол без их согласия, между тем как они думали возвести его сами. Впрочем, оба они признали его царем, - и молодой Валентиниан заступил место своего отца. Надобно заметить, что он родился у царя от Юстины, на которой он женился еще при жизни первой своей супруги Севиры - по следующей причине. Юст, отец Юстины, при Константине бывший правителем пикинской области, видел во сне, будто он из правого бока родил императорскую порфиру. Этот сон рассказан был многим и наконец дошел до ушей Констанция. Констанций изъяснил сновидение так, что от Юста родится царь, и послал умертвить его. Но у Юста осталась сирота девица, дочь Юстина. По прошествии некото-{199}рого времени она сделалась известной супруге царя Валентиниана, Севире, и часто посещала царицу. Короткость между ними возросла до того, что они вместе мылись. Увидев Юстину, когда та мылась, Севира пленилась красотой девицы и сказала о ней царю, что девица, дочь Юста, дивно красива, и что сама она, хотя женщина, пленилась ее благообразием. Царь скрыл в сердце слова жены и решился жениться на Юстине, не оставляя и Севиры, от которой родился у него Грациан, незадолго перед тем провозглашенный царем. Итак, Валентиниан издал закон и объявил по городам, что всякий, кому угодно, может иметь двух законных жен. Этот закон вышел прежде их брака. Потом он женился на Юстине и родил от нее Валентиниана Младшего и три дочери: Юсту, Грату и Галлу. Две из них остались девицами, а на Галле впоследствии женился царь Феодосий Великий, от которой была у него дочь Плацидия. Аркадия же и Гонория родил он от первой своей супруги Плацидии. Но о Феодосии и его детях скажем в своем месте.
