Отвечаю: как уже было сказано в первой части (30, 3), причиной числа является различие. Но вещи можно различать двояко: во-первых, как такие, которые полностью различны по виду, например, лошадь и вола; во-вторых, как совершенные и несовершенные в пределах одного и того же вида, например, мальчика и мужа, и именно таким образом божественный закон разделяется на Старый и Новый. Поэтому апостол сравнивает состояние человека, ходящего под Старым Законом, с детским, когда [закон] является «детоводителем», а состояние [человека], ходящего под Новым Законом, с взрослым, когда [человек] «уже не под руководством детоводителя» ((ал. 3, 24, 25).
Далее, совершенство и несовершенство этих двух законов надлежит понимать в связи с тремя относящимися к закону состояниями, о которых шла речь выше. Так, во-первых, согласно уже сказанному (90, 2), закону надлежит быть определенным как к своей цели к общему благу, но это благо может быть двояким. Оно может быть чувственным и земным благом, и к нему человек по преимуществу определяется Старым Законом (так, уже в самом его начале люди приглашаются в земное царство Хананеев (Исх. 3:8, 17)). Оно также может быть умопостигаемым и небесным, и к нему человек определяется Новым Законом (так, уже в самом начале Своего проповедничества Христос приглашает людей в Царство Небесное, говоря: «Покайтесь – ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф. 4:17)). Поэтому Августин говорит, что «в Ветхом Завете мы находим обетование временных благ, по каковой причине и называем его старым, а вот обетование вечной жизни принадлежит Новому Завету»[23].
Во-вторых, закону надлежит направлять человеческие действия в соответствии с порядком праведности (4), и в этом Новый Закон также превосходит Старый Закон, поскольку он направляет наши внутренние действия, согласно сказанному [в Писании]: «Если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное» (Мф. 5:20). Отсюда и [известное] высказывание [Петра Ломбардского] о том, что «Старый Закон удерживает руку, а Новый Закон направляет ум»[24].
В-третьих, закону надлежит побуждать людей к соблюдению заповедей. Старый Закон делает это посредством страха перед наказанием, а Новый Закон – посредством любви, изливающейся в наши сердца благодатью Христовой, которая даруется Новым Законом, хотя и предвещается Старым. Поэтому Августин говорит, что «между [Старым] Законом и Евангелием есть одно небольшое различие, а именно… страх (timor) и любовь (amor)».
Ответ на возражение 1. Как глава семейства отдает различные распоряжения детям и взрослым, точно так же один Царь, Бог, в Своем едином Царстве один закон дал людям в то время, когда они были несовершенны, а когда они благодаря этому закону достигли большей способности [разуметь] божественные вещи, дал им другой, более совершенный закон.
Ответ на возражение 2. Спасение человека не может быть достигнуто иначе, как только через Христа, согласно сказанному [в Писании]: «Нет другого имени… которым надлежало бы нам спастись» (Деян. 4:12). Поэтому тот закон, который определяет всех к спасению, можно было дать только после пришествия Христа. Но ещё до Его пришествия надлежало дать людям, от которых должен был родиться Христос, закон, содержащий некоторые начатки спасительной праведности, дабы приуготовить их к Его приходу
Ответ на возражение 3. Естественный закон направляет человека посредством некоторых общих предписаний, [равно] относящихся как к несовершенному, так и к совершенному, и потому он одинаков для всех. Но божественный закон направляет человека ещё и в некоторых частных вопросах, в которых [предписания] могут относиться к совершенному и несовершенному по-разному Отсюда и возникла необходимость в том, чтобы божественный закон был двояким, о чем уже было сказано.
Раздел 6. СУЩЕСТВУЕТ ЛИ ЗАКОН ДЛЯ СКВЕРНЫ ГРЕХА?
С шестым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что для «скверны» греха не существует закона. Так, Исидор говорит, что «закон основан на разуме»[25]. Но «скверна» греха не основывается на разуме, а отклоняется от него. Следовательно, «скверна» не имеет природы закона.
Возражение 2. Далее, каждый закон обязывает, и потому тот, кто не повинуется ему, называется правонарушителем. Но человека не назовут правонарушителем, если он не последует наущению «скверны»; скорее [его назовут так], если он последует ей. Таким образом, «скверна» не имеет природы закона.
Возражение 3. Далее, как уже было сказано (90, 2), закон определяет к общему благу. Но «скверна» склоняет нас не к общему, а к нашему собственному частному благу. Следовательно, «скверна» не имеет природы закона.
Этому противоречат следующие слова апостола: «В членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего» (Рим. 7:23).
Отвечаю: как было показано выше (2; 90, 1), закон по своей сущности находится в том, кто управляет и измеряет, а по причастности – в том, кто управляется и измеряется, и потому любая склонность или определенность, которая обнаруживается в подчиненных закону вещах, называется законом по причастности. Но те, кто подчинен закону, могут получать от законодателя двоякую склонность. Во-первых, ту, которая связана с непосредственным склонением к чему-либо тех, кто подчинен [закону], причем подчас [это могут быть самые] различные субъекты и [склоняться они могут к самым] различным действиям. В подобном смысле мы можем говорить о действии военных и торговых законов. Во-вторых, [ту, что склоняет] опосредованно, когда в том случае, если законодатель лишает свой субъект определенного положения, последний переходит в другой порядок и подпадает под действие другого закона. Так, если солдата демобилизуют из армии, то он становится субъектом сельского или торгового законодательства.
Таким образом, подчиненные божественному Законодателю различные твари обладают различными природными склонностями, причем иногда закон для одной является в некотором смысле противным закону для другой; можно было бы [например] сказать, что свирепость, которая является своего рода законом собаки, противна закону овцы или другого кроткого животного. Что же касается закона человека, который по божественному определению соответствует его естественному состоянию, то он таков, что человек должен действовать согласно своему разуму. Этот закон был настолько действенен в первобытном состоянии, что ничто из того, что отклоняло или противоречило разуму, не могло застать человека врасплох. Но когда человек отступил от Бога, то подпал под влияние своих чувственных влечений, и теперь чем больше каждый отдельный человек отклоняется от пути разума, тем больше он уподобляется руководствующимся влечением чувственности животным, согласно сказанному [в Писании]: «Человек, который в чести и неразумен, подобен животным, которые погибают» (Пс. 48:21).
Так вот, эта самая чувственная склонность, которую мы называем «скверной», будучи в других животных их непосредственной склонностью, [в них] обладает природой закона просто (в той мере, в какой вообще можно говорить о нахождении закона в подобных вещах). В человеке же она не может обладать такой природой закона, скорей её можно назвать отклонением от закона разума. Но коль скоро по справедливому приговору Бога человек лишен первородной праведности, а его разум – своей [первородной] действенности, это направляющее человека влечение чувственности в той мере, в какой оно является наказанием за отпадение от божественного закона, лишающего человека надлежащей ему чести, имеет природу закона.
Ответ на возражение 1. Этот аргумент рассматривает «скверну» саму по себе, [а именно] как побуждение к злу Но она, как было показано выше, обладает природой закона не в этом смысле, а постольку поскольку является следствием правосудия божественного закона, что подобно тому, как если бы мы сказали, что закон дозволяет отправить совершившего преступление дворянина на каторжные работы.
Ответ на возражение 2. Этот аргумент рассматривает закон в свете правила или меры, поскольку именно в таком смысле тот, кто отклоняется от закона, становится правонарушителем.
Но в указанном отношении «скверна» является не законом, а, как уже было сказано, своего рода причастностью.
Ответ на возражение 3. Этот аргумент рассматривает «скверну» со стороны присущей ей склонности, а не со стороны её происхождения. Тем не менее, если рассматривать чувственную склонность в других животных, то в них она определена к общему благу, а именно к сохранению природы вида или индивида. И то же самое можно сказать о человеке в той мере, в какой чувственность подчинена разуму. «Скверной» же мы называем её только в той мере, в какой она является отклонением от порядка разума.
