Оказывается, у евреев Восточной Европы те же шутки, что у евреев Западной Европы и у евреев сефардской традиции. Почему? Да потому, что у них общая текстовая культура, и от нее оттолкнулся наш юмор. Он начинался с Торы, с вырванных из контекста слов Мишны и Гемары... Ведь практически все евреи были грамотными. Даже многие женщины умели читать. Они, правда, не умели писать, но они читали. Моя бабушка, например. И потому обыгрывание канонических текстов было всем понятно и забавно. И послужило пищей для юмора, который я называю "высоким".
З.К.: Но ведь подобная непереводимость относится не только к текстам, но и к образу жизни. После того, как стерто фашистами с лица земли еврейское местечко, наши представления о его бытии размыты или просто неверны. Как же нам понять шутки, высмеивавшие стереотипные для местечка ситуации? Как нам понять типажи местечка, если мы никогда их не видели? Ведь в анекдотах герои часто выступают под собирательными именами: ребе, резник, служка, лавочник. Можем ли мы утверждать, что знаем, какими они были? Получается, что исчезающая материальная культура тоже делает юмор достоянием ученых, специально изучающих еврейское прошлое...
Рав: К сожалению, вы правы. Была масса шуток о том, что происходило на улицах и в синагоге – этом центре еврейской общественной жизни. Всякие исчезнувшие коллизии. Но – главные шутки все-таки были связаны с изучением текста. А забвение поглощает многое: шутки талмудистов и шутки простых евреев, где весь смак – в идишских неповторимых созвучиях, и даже шутки об Израиле двадцати-тридцатилетней давности. Ведь мне они говорят гораздо больше, чем вам. Но не будем отчаиваться. Как сказал один еврейский мудрец: "Много наслаждений ожидает праведных в раю, даже хорошая шутка."
Генотип сильнее фенотипа, или как такие разные на вид люди оказываются евреями
Беседу с раввином вела Зоя Копельман (опубликовано в журнале "Отцы и дети", выпуск 33).
З.К.: Господин Рав, мне кажется очевидным, что евреи и внешне, и по поведению уподобляются местным жителям. С другой стороны, те же люди сознают себя евреями и нередко готовы жизнь отдать за свое еврейство. Не странно ли это?
Рав: Если вы хотите составить представление о жителях какой-то страны, познакомьтесь с ее евреями. Английский еврей будет квитнэссенцией англичанина, а французский еврей – более француз, чем сами французы. Почему? Ответ прост, хоть и не утешителен. Потому что надо выжить. А чтобы выжить, надо быть незаметным. Вот урок, который усваивает тот, кого часто бьют.
Еврею надо сыграть образ, впитать язык, надо быть актером, чтобы выглядеть таким, как все вокруг. Это можно наблюдать даже на членах одной семьи. У многих из нас есть родственники в разных уголках света. Собираются кузены на семейное празднество – и что же мы видим? Кузен Майкл – американец, кузен Алекс – израильтянин, а кузина Софа и ее детки – типичные белорусы. Но ведь их родители братья!
Века преследований развили в евреях необыкновенную способность подражать, имитировать, перенимать всякие ужимки, походку, словечки и интонацию. Посмотрите на выражения лиц, на то, как люди движутся, на их мимику и пластику – вот то, что создает образ, а это черты гораздо более характерные, чем даже цвет глаз или оттенок кожи. Это адаптация людей, которые все время живут на чужбине и которые очень цепко хватаются за то, что составляет характер данного места. Ситуация в некотором роде анекдотическая: евреи говорят на более правильном языке, чем коренной народ, лучше начитаны в его литературе и истории, лучше разбираются в политике, которую они при первой же возможности стараются взять в свои руки. Вам это слышать в новинку? Копия в известном смысле превосходит оригинал!
З.К.: Если на евреев так сильно влияет окружение, почему в Израиле все так не похожи друг на друга?..
Рав: Полагаю, это пройдет. Только потребует времени. Но здесь есть одна особенность. Дело в том, что в Израиле перед евреем нет модели. Когда-то, на заре государства, такая модель была. Вы слышали выражение «детки Тнувы»? Мечта сиониста-киббуцника. Воображаемая, конечно. Все в одинаковых шапочках, шортах, сандалиях. Все идут строем и поют хором. Разве заметишь тут несходство черт лица, характера… Все одинаковые. Но это не привилось. Хотя был создан типаж: жесты, прическа, мимика. То, о чем мы говорили.
З.К.: Это как поется в снова популярной Песне о дружбе: «Так припомним их всех – чуб волной и душа нараспашку…»
Рав: Сегодня этот образ больше не идеал. Да и гегемонии тех людей уже не существует. Что-то от типажа еще можно наблюдать в армии, хотя это другой типаж. Армия без унификации невозможна. Но в обществе в целом…
Этнические вопросы давно занимают меня. В связи с этим я наблюдаю за жизнью разных евреев и размышляю. Ведь в Израиле и сегодня браки чаще всего совершаются между евреями одной общины. Но около четверти браков – межобщинные. А это значит, что если так будет продолжаться, то через несколько поколений все перемешаются.
З.К.: Мне трудно с этим согласиться. Это слишком вольный прогноз.
Рав: Конечно, прогноз. Но отражает тенденцию. Впрочем, возможны всякие отклонения. Когда-то многие в Израиле уповали на модель «плавильного котла». Более того, считали, что «плавильный котел» вознесет еврев ввысь. На деле «плавильный котел», – а он, в первую очередь, выражается в том, что все израильтяне переходят на иврит, – сказался в резком снижении уровня.
Израиль – молодая страна, и она спешит. Спешит создать новое государство: новую экономику, новую политику, новую армию. Демократическое государство, где все равны. Ну есть ли у этой страны время и запас усилий для того, чтобы вникать во все наше этническое разнообразие? Конечно, нет! И потому делается ставка на усреднение, причем не от каждого по чуть-чуть, а на какой-то умозрительный «новый» образец.
Когда прибывала очередная волна алии, кто мог позволить себе роскошь изучать незнакомую еврейскую культуру новой этнической общины? Думали переплавить все в общем котле и получить унифицированного еврейского жителя Израиля. Не вышло. Шлаки, может и переплавились, и всплыли на поверхность, но благородные ценности общин ускользнули, затаились. А из половинок людей целые человечки не складываются.
З.К.: Вот мы и пришли к апологии диаспоры. Как же быть с заповедью о переезде в Землю Обетованную, которая, насколько мне известно, превалирует над многими другими заповедями?
Рав: Любая эмиграция сопряжена с потерями. Одна из потерь – культура. Новое место требует или навязывает иную культуру. Чем быстрее новые иммигранты смешаются с другой общиной, тем поверхностнее они освоют новую культуру и тем менее они будут ценить прежнюю. Но если этническая группа и на новом месте будет держаться целостности, если не поспешит пережениться с евреями из других общин, то ее укорененность в своей культуре будет более осознанной и глубокой, а знакомство с новым окружением – полноценнее.
З.К.: А что Вы скажете о евреях в сугубо религиозном квартале Иерусалима Меа Шеарим? Уж кто, как не они, укоренены в своей культуре. Тех местечек и городов давно нет на карте Европы, а наши евреи скрупулезно воспроизводят все ритуалы, которые, как они полагают, заложили в странах рассеяния их далекие предки. Каждый точно знает, к какой общине относится. Но что можно сказать об их «знакомстве с новым окружением»? Во всяком случае, оно не отразилось на их манере одеваться.
Рав: Одежда – часть культуры. Евреи боялись, что сменив одежду, потеряют и культуру. Сегодня в Иерусалиме можно встретить сугубо богобоязненных ашкеназов в перевязанных кушаками долгополых халатах. Строго говоря, это сефардское, даже арабское, одеяние, так называемое джубе. Его уж и арабы почти не носят, а евреи-ашкеназы – да. Это смешно! А говорят на идише. Идиш тоже древность, старинный язык.
З.К.: Но все-таки большинство ашкеназских ультраортодоксов носит черные шелковые лапсердаки и шапку с лисьей оторочкой – штреймл. А это, как мне кажется, одежда щеголей из польской шляхты?
Рав: Ну конечно! И снова – шляхты нет, мода почти два века, как прошла, а евреи ее сохранили! Они держатся за свою старую культуру, а культура связана с дальним местом и с дальней эпохой. Так и дошло до нас все вместе.
Просто удивительно, как евреи впитали черты других народов и остались верны себе. Известно, как горды поляки. Польскую гордость переняли и жившие там евреи. Посмотрите в Тель-Авиве. Он будет голодать, но костюм – с иголочки. И победительный вид.
