** И после «Флорентийской Унии» сношения Пап с царским правительством хотя и не стали постоянными, во все же не прекратились. Так в 1604 году Царь Борис Годунов обратился с письмами к папе Клименту VIII и к императору Рудольфу II. В письме к Папе приложены некоторые из документов, в одном из этих документов (во втором) ясно подчеркивается царем Борисом признание им nancкого авторитета, как главы вселенской Церкви. См. статью Н. П. Лихачева: «К истории дипломатических сношений с Папским Престолом при царе Б. Годунове», в «Известиях Отделения Русского языка и Словесности И.А.Н. в Т. XI за 1906 год, в книге 1, на ст. 316–336. Переписка возникла по поводу того, чтобы Папа повлиял на Сигизмунда в вопросе о Лжедмитрии.
ному, хотя все же непослушливому, решению Москва пришла после 7-летнего ожидания.*
Столь-заметная нерешительнось, столь глубокие колебания, постоянно останавливавшие вел. кн. Василия II, являются вполне достаточным доказательством против того, будто весь русский народ — весь, как один человек, стал на защиту «православия», против зловредительной «унии». Не раз уже цитированный нами историк Церкви, проф, Ё. Голубинский, желая объяснить, почему же это именно, в 1448 вел. кн. Василий П решился наконец поставить на Руси митрополита собственною властью, не дожидаясь дольше разрешения Патриарха Константинопольского и Императора Византийкого, пишет об этом так: «С весьма большою вероятностью следует полагать, что великий князь, после долгих колебаний, был, наконец, подвигнут к своей решимости явившеюся опасностью, что Исидор снова явится в России… Сохранилось до настоящего времени послание Константинопольского патриарха Григория к Киевскому князю Александру Владимировичу, которое известно давно, но которое в подлинном и полном виде на печатано только недавно».**
__________
* См. Е. Голубинский, Ук. соч., Т. 2, Первая половина. Москва, 1900, ст. 478.
** См. Е. Голубинский, Ук. соч. ст. 479. Самое послание Патриарха Григория Маммы см. в «Историко-литературном обзоре греко-русских полемических сочинений против латинян (Х-ХУв.в.)» Андрея Попова. Москва, 1875 г., ст. 332–386.
Все эти свои объяснения проф. Е. Голубинский дополняет указанием на политическую обстановку, которая могла, в известной степени, повлиять на. медлительность Василия II в разрешении церковных дел. В течение 20 лет (1430–1450) тянулось междоусобие — борьба Василия П с Василием Косим и Дмитрием Шемякой. Во время этой борьбы Василий был ослеплен. В1445 г, он попал в плен к татарам. «С… Василием Васильевичем повстречались несчастия, которые должны были замедлить его решение: в июле 1445 г. он захвачен был в плен татарами, у которых он пробыл около 3 месяцев; в феврале 1446 г. он был захвачен и лишен великого княжения своим двоюродным братом Дмитрием Шемякой, у которого успел снова отнять великокняжеский престол. Но и, возвратившись в Москву, он принял свое решение не вдруг: (он возвратился в Москву, взятую у Дмитрия его приверженцами, в Рождество 1446 г.) 17 февраля 1447 г., а решение поставить митрополита самим, без дозволения императора и патриарха, было приведено в исполнение только в. декабре следующего 1448 г.» (См. ук. соч., ст. 479).
[22]
Мы уже упоминали об этом послании. Надлежит уточнить, что в послании Патриарха Григория Маммы не содержится ни одного слова о вооруженной борьбе для насильственного восстановления митрополита Исидора на московском митрополичьем престоле. Поэтому, с этой стороны, это послание никак не могло устрашить вел. кн. Василия И. Устрашить его могла лишь моральная сила послания, указывает щего на то, что Исидор — законно поставленный и вполне православный митрополит. Вот этого и, может быть, основательно, очень боялся вел. кн. Василий II и помешал, пользуясь-своею силою, как светского государя, поставить нового митрополита иначё, как собственною властию.
Правда, цитируемый нами проф. Е. Голубинский поясняет, что, по его, как он считает, бесспорным предположениям, Исидор желал и мог желать вернуться лишь в Литовскую Русь, а отнюдь не в Московскую. Но и одно прибытие его в Литовскую Русь было де, думает Голубинский, столь опасно для вел. кн. Василия II, что он должен был спешить с предупреждением этой опасности. Чего он так боялся? Утверждения второй митрополии в Киеве? Но ведь это все равно должно было случиться и действительно случилось, и помешать этому было вне власти вел. князя. Боялся он Исидора не в Литовской Руси, а в Московской Руси, и доказательством тому было не только чрезвычайное, если не крайне боязливое обращение с Исидором, когда он был в Москве,* а также и наличие, невидимому, многих людей из духовенства, считавших Исидора единственно законным митрополитом и бывших противниками Ионы. Так, Например, препод. Иосиф Волоколамский сообщает о своем учителе Пафнутии Боровском, который велел не звать Иону митрополитом. В «Чудесах св. Ионы» рассказывается, что некоторый боярин, именем «Василий, зовомый Кутуз, неверие имел к нему, митрополиту Ионе, и не приходил к
__________
* В грамотах, отправленных Патриарху и императору о разрешении поставить на Москве своего, русского митрополита не только ни слова не говорится об "изменившем православию" митрополите Исидоре, но говорится даже, что Исидор вообще и не уезжал, а продолжает сидеть в Москве. Голуб., Ук. соч., Т. II, Первая половина тома. Москва, 1900. Ст. 472. 23
нему — благословения принимать от него не требовал». Есть еще сказания в пользу Ионы, которые, невидимому, направлены против тех, которые никак не соглашались признавать его- законным митрополитом.* Таких лиц было, невидимому, весьма не мало,** а пртому нет ничего невероятного в том, что не все на Руси были рады поставлению митрополита великим князем с явным нарушением прав патриарха. А посему совсем непрочным казалось как духовным, так и светским людям той эпохи то дело, которое затеял и выполнил, вел. кн. Василий II и которое закончилось знаменитой автокефалией в 1448 г. с митрополитом Ионой во главе всей русской иерархии.
Когда папа Калист III поставил в Литовскую Русь на место Исидора (последний отказался тогда по дряхлости: он скончался 27 апреля 1463 г.) нового митрополита, Григория, то в Москве сильно забеспокоились: и сам князь Василий и ставленник его, митрополит Иона. Стали изо всех сил стараться, чтобы Григорий не был допущен к управлению митрополиею. За помощью обратились, понятно, к польскому королю. Несмотря на все эти старания, Иона митрополитом на Литве в конце концов признан не был.*** Приходилось думать уже не о том, чтобы обезопасить себя от Григория на Литве, а о том, чтобы обезопасить себя, от него и в самой Москве. Обезопасить, но как? И вот митрополит Иона, в конце 1459 г.; созывает на поместный собор всех епископов Московского Великого Княжества и заставляет всех их дать «особое рукописательное или письменное обещание в том, что они останутся неизменно верными ему и его преемникам и что не будут» иметь никаких сообщений и никаких сношений с митрополитом-униатом.****
__________
*Голуб., Ук. соч., Ст. 490.
** См. ук. соч. Голуб. Ст. 490–491.
***Иона был признан митрополитом на Литве 3-го января 1451 г. Документ, признающий Иону митрополитом, был подписан латинским Виленским еписконом, Матфеем, как канцлером Великого Княжества Литовского. (См. Р. Ист. Библ. VI, 67; Ст. 563–566 и 569–572). Но с 1459 г. король признал законным митрополитом, вместо Ионы, Григория.
**** Голуб., ук. соч., 506.
[24]
Вот какая понадобилась подписка! это при единодушном-то, как часто думают, и враждебном отношении к унии!
Но этого еще мало. Несмотря на такую великую ревность архипастырского горения, не все епископы явились для подписания «православной» хартии.
В 1456 г. вел. кн. Василий ходил войной на Новгород, одержал над ним блистательную победу и заключил с ним мир, в условиях которого содержались ясные и прямые таги к окончательному покорению, закончившемуся потом завоеванием Иоанна III и разбойническим разгромом Иоанна Грозного. Сo времени победы Василия II, новгородцы почувствовав непримиримую ненависть к Москве, принялись изо всех сил отстаивать себя от нее. Может быть, и в Москве предвидели уже то, что потом, на самом деле, случилось: а именно, что новгородцы отдадутся, в конце концов, под покровительство польского короля. А так как, вместе с тем, являлась и опасность, что «изменяя православию», они отпадут к Литве и в церковном отношении, То, заботясь об отвращении возможной в будущем опасности, митрополит и устроил этот собор.*
И вот, двое из епископов не явилось на Собор. Не приехал на Собор тверской епископ Моисей. Его приглашали три раза и при этом самым настойчивым образом. Несмотря на это; он так и не явился и не ответил ни на одно из всех этих настойчивых приглашений. Проф. Голубинский объясняет молчание тверского епископа его болезнью: действительно, тверской епископ скончался вскоре после конца 1459 г., собор же начался в конце 1459 г.
