– Чего это? – забеспокоился Палладий.
– Да вот в отпуск у Святейшего отпросился, еду к тебе в гости.
– О преславное чудесе! Мелитоша, дорогой, наконец-то ты вспомнил своего друга.
– Не юродствуй, брат, мы с тобой каждый год в Москве видимся.
– На то она и Москва, а к себе в гости заманить тебя никак не удавалось, а уж как белый клобук получил – совсем занятым стал, ну да, видать, Господь услышал молитву мою.
Владыка лично поехал на вокзал встречать дорогого гостя. Митрополит вышел из вагона не в архиерейском облачении, а в длинном летнем плаще, лакированных черных ботинках и сером берете, так как визит его был неофициальным. Но шлейф запаха розового масла и дорогих благовоний стелился за ним, как невидимая архиерейская мантия. Палладий тоже был в цивильном. Они крепко обнялись и расцеловались. Архиерейский водитель Александр Павлович, взяв один из двух здоровенных чемоданов у келейника митрополита, устремился вперед к машине, келейник кинулся вслед за ним. Вокзал был полон народу, но архиереи, не обращая ни на кого внимания, неторопливо шли с такой важностью и уверенностью, как будто они шествовали по своему собору к кафедре. И люди, чувствуя исходящую от этих двух импозантных бородачей власть, безропотно уступали дорогу.
Обед, начавшийся в архиерейских покоях, плавно перешел в ужин.
– А теперь, владыко, отведай вот это блюдо, рецепт его ты не найдешь ни в одной поваренной книге.
– Сжалься надо мной, – взмолился митрополит. – Неужто решил меня прикончить таким способом? Все очень вкусно, просто нет слов, и ты знаешь, я никогда не страдал отсутствием аппетита, но, увы, это сверх моих сил.
– Тогда пойдем, владыко, в беседку пить чай.
Круглый стол в беседке весь был уставлен сладостями и фруктами. Но оба архиерея не притронулись к десерту и, попивая душистый чай с мятой, завели оживленную беседу на тему: «А ты помнишь?»
– А ты помнишь, – восклицал один, – профессора такого-то?
– А как же! – отвечал другой. – Умнейший был преподаватель, Царство ему Небесное, таких уж сейчас профессоров нет. А ты помнишь архимандрита Варсонофия?
– А как же! Великий был старец. Помню, как-то подошел он ко мне и говорит…
Темный сад окутала ночная тьма, легкий ветерок разогнал сгустившийся над клумбой цветочный запах, который достиг беседки. Владыка вдохнул полной грудью прохладу вечера и произнес:
– Благодать у тебя, Палладий… Вели-ка ты постелить мне в саду.
– Ну что ты, владыко, еще какая муха или комар укусит тебя, а мне потом отвечать перед Синодом. Пойдем, брат, наверх, там тоже прохладно и свежо. Утром после завтрака едем в лес за грибами.
Рано утром митрополит проснулся от громких голосов во дворе. Взглянув в окно, увидел, как Палладий лично отдает распоряжения во дворе своему водителю Александру Павловичу, чтобы тот ничего не забыл. Увидев Мелитона, крикнул:
– Доброе утро, владыко, через полчаса завтрак.
Когда собрались, Палладий, посмотрев на ботиночки митрополита, изрек:
– Для леса обувка не подойдет. Тащи, Александр Павлович, мои старые боты. Поедем в лес не на «Волге», а вот на этом вездеходе, – указал владыка на стоящий во дворе темно-зеленый «уазик». – Военные списали, а я у них купил, специально, чтобы на рыбалку и по грибы ездить. Машина – зверь, никакого бездорожья не боится.
Когда свернули с дороги в лес, по стеклам машины захлестали упругие ветви деревьев.
– Нет, ты только гляди, – хвалился владыка, – ей все нипочем.
Заметив, что Александр Павлович собирается объезжать здоровую лужу, митрополит съехидничал:
– А вот и почем.
– Езжай, Павлович, прямо! – взревел уязвленный Палладий.
Водитель покорно поехал в лужу, «уазик» заехал почти по брюхо в грязь и забуксовал.
– Что теперь прикажете делать? – кисло улыбнулся митрополит.
– Прикажу включить блокировку и пониженную передачу, – пряча свое волнение и неуверенность в нарочито пафосном тоне, произнес Палладий.
Водитель переключил два рычажка, и машина, зарычав сердито, поползла по грязи, все увереннее набирая ход.
– Действительно, машина – зверь, – восхитился митрополит.
– То-то, владыко, – торжествовал Палладий.
Выехав на солнечную поляну, окруженную с одной стороны елями, с другой – березами, остановились.
– Вот там, в ельничке, маслят пособираем, а в березовый за белыми пойдем.
Маслят действительно набрали за час по полной корзине. А вот белых архиепископ только штук пять нашел, да с полкорзинки подберезовиков и подосиновиков. Митрополит и вовсе три гриба отыскал.
– Да, – сокрушался Палладий, – кто-то здесь до нас потрудился. В прошлом году, веришь ли, владыко, пять полных корзин на этом месте взял. Пойдем обедать, а после обеда еще в одно место проедем.
На поляне бессменный водитель, он же старший иподиакон архиепископа Александр Павлович, уже накрыл обед на раскладном столике, приставив к нему два походных раскладных креслица. Из термоса разлил суп с фрикадельками из осетрины, на второе – судак, запеченный в яйце.
Владыка Палладий достал маленькую походную фляжку из нержавейки и разлил в пластмассовые кружечки душистый коньяк.
– Ну, владыко митрополит, благослови нашу походную трапезу.
Митрополит повернулся на восток, прочел молитву и благословил стол.
– Что-то так хорошо здесь, может, не поедем больше никуда? – предложил он.
– Сделаем три кущи: мне, тебе и Александру Павловичу – и будем здесь жить, – засмеялся Палладий. – Вчера в саду рвался остаться, сегодня в лесу. Из тебя не синодал, а анахорет-пустынник неплохой получился бы.
– Такое житие надо было от юности выбирать, а сейчас мы с тобой только в архиереи годимся. Из нас, наверное, и путных настоятелей не выйдет.
– Твоя правда, владыко, никуда мы больше не годимся, – поддакнул Палладий, выпивая коньячок.
После обеда, попив кофейку, владыки прогуливались по поляне, пока Александр Павлович убирал посуду и раскладную мебель в багажник. Затем все сели в зверь-машину и поехали по лесной просеке вглубь леса. Побродили по лесу полчаса и, ничего не обнаружив, решили возвращаться домой.
Вдруг владыка Палладий неожиданно спросил водителя:
– Слушай, Александр Павлович, а что за этими холмами, мы ни разу туда не ездили?
– Там, владыко, прекрасная дубовая роща.
– Все, едем туда, – распорядился архиерей.
Прямо перед ними был высокий холм. Круто вверх на него уходила дорога, но было сразу заметно, что по ней мало кто ездил. Измерив глазом дорогу, Александр Павлович предложил:
– Давайте, владыко, в объезд, тут километров пятнадцать – двадцать будет, подъем затяжной и очень крутой, здесь можем не вытянуть, двигатель поизносился, слабоватый.
– Ну вот тебе и хваленая машина, – стал подтрунивать митрополит.
– Благословляю напрямую, – решительно сказал уязвленный архиепископ Палладий.
– Как благословите, владыко, – покорно вздохнул Александр Павлович.
«Уазик» взревел и понесся в гору, но с каждой минутой уверенный ход его становился все тише. Александр Павлович переключился на первую скорость, до спасительной вершины оставалось метров пятьдесят, когда на дорогу вышло стадо баранов. Автомобиль, дернувшись, заглох и остановился, покатившись назад. Александр Павлович нажал до отказа на педаль тормоза, но автомобиль продолжал катиться назад, набирая скорость. Водитель дернул ручник и резко вывернул влево. Автомобиль, качнувшись вправо, все же устоял и остановился поперек дороги. Александр Павлович, выскочив из машины, заглянул под днище и сразу понял: тормозной шланг лопнул.
Стали спускаться, двигатель ревел как раненый зверь, машину трясло, она неслась вниз с ускорением. Уже в конце спуска как-то мягко покатилась по накатанной колее.
– Все, владыко, кажется, приехали, – печально сказал Александр Павлович.
Архиереи прогуливались около машины, пока Александр Павлович, лежа под ней, что-то подкручивал. Наконец он вылез из-под машины и с сокрушением сказал:
– Ну так и есть, как я предполагал, рассыпался диск сцепления, сами мы, владыко, ехать не сможем, только на буксире. Если вы благословите, то я схожу в ближайшую деревню и приведу подмогу.
Архиепископ растерянно развел руками, а митрополит расхохотался:
– Ну, как там Александр Сергеевич Пушкин говаривал: «Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной»? Взял бы себе новую «ниву» и сейчас бы беды не знал, а хвастал: военная, ничего не боится. Да ее потому военные и списали, что она ничего не боится, а на ней-то страшно уже ездить.
Перестав смеяться, спросил Александра Павловича:
– Где тут ближайшая деревня?
– По дороге в ту сторону, километра три-четыре, Благодатовка будет, я быстро схожу.
– Нет, брат, ты оставайся здесь, а мы с твоим архиереем тряхнем стариной, прогуляемся, погода хорошая, а прогулка на пользу пойдет, а то весь мир только из окна персонального автомобиля видим, так и ходить разучимся.
