Константин Скурат - Великие учителя церкви

Авве Кириаку было видение: предстала Божия Матерь со святыми Иоанном Крестителем и Иоанном Богословом. На просьбу аввы войти в келью Владычица сурово ответила: "У тебя в келье Мой враг. Как же ты желаешь, чтобы Я вошла?" Оказалось, что в келье случайно находились "два слова нечестивого Нестория". Святой Кириак немедленно вынес их. "Слова" сожгли [с. 61, 62].

Космиану, жену патриция, принадлежавшую "к секте Севера акефала", Пресвятая Богородица не допустила поклониться Гробу Господню, сказав: "Ты не принадлежишь к нам, не наша, поэтому и не входи сюда". Поняв, что доступ к святыне возбраняет уклонение в ересь, Космиана обратилась к Святой Апостольской Церкви, после чего смогла беспрепятственно подойти к Животворящему Источнику [с. 63, 64]. Так же и палестинский военачальник силой Божией не допускался ко Гробу Господню, пока не ушел из "секты Севера" и не присоединился к Святой Церкви [с. 65, 66].

Весьма поучительно и предостерегающе звучит рассказ преподобного Феодула об иноке, державшемся ереси Севера Антиохийского. Однажды преподобный был приглашен нести послушание в гостинице. Здесь он встретил путешествующего инока, отличавшегося нестяжательностью, беспрестанной молитвой и безмолвием. Но узнав, что инок — еретик, преподобный со слезами ушел в свою келью, затворил дверь и три дня молил Спасителя открыть ему: кто же истинно верует — чада Церкви или последователи Севера? На третий день услышал голос: "Иди, Феодул, и увидишь веру его". Преподобный приблизился к еретику и стал внимательно смотреть на него. "И вот, — завершает свой рассказ святой Авва, — Бог мне свидетель! — вижу, чада мои, голубя, парящего над главой его, почерневшего как бы от сажи в трубе, истрепанного и безобразного. Тогда я понял, что явившийся мне черный и безобразный голубь обозначает их веру" [с. 128, 129].

Отступники от истинной веры, исказители ее вызывали на себя гнев Божий… Императору Анастасию — покровителю монофизитов и гонителю защитников Халкидонского Вселенского Собора — во сне предстал "прекрасный муж" с книгой в руках и сказал ему: "Се за твое зловерие я изглаждаю четырнадцать" — и изгладил. — Через два дня император умер [с. 50]… Некий комедиант поносил Божию Матерь, представлял Ее в театре. Трижды являлась Она ему во сне, призывая к благоразумию. Явившись в четвертый раз, Пресвятая Дева, не сказав ни слова, провела перстом черту по рукам и ногам поносителя — тотчас руки и ноги у него отнялись. "Всем, — свидетельствует блаженный Иоанн Мосх, — показывал себя несчастный, громко исповедуя свое нечестие, за которое воспринял достойное возмездие — и то еще ради человеколюбия" [с. 62, 63]… А по молитвам "великого пред Богом" старца Кириака брату Феофану в видении была открыта и загробная участь еретиков. Явившийся ему кто-то "страшный по виду" отвел его "в место мрачное, смрадное и испускающее пламя" и показал "в пламени Нестория и Феодора (епископ Мопсуетский. — К. С.), Евтихия (архимандрит в Константинополе. — К. С.) и Аполлинария (епископ Лаодикийский. — К. С.), Евагрия и Дитима (почитатели Оригена. — К. С.), Диоскора (Патриарх Александрийский. — К. С.) и Севера, Ария (пресвитер Александрийский. — К. С.) и Оригена (учитель Александрийской богословской школы. — К. С.) и других". При сем было сказано: "Вот это место уготовано еретикам… Хотя бы и всеми добродетелями украсился человек, но если он неправо верует, он попадет в это место" [с. 32, 33].

Отмечая пагубность ереси, святые подвижники взывали: "Не будь с еретиками" (авва Олимпий) [с. 19].

"Смотри — не причащайся нигде вне Святой Кафолической и Апостольской Церкви, в которой прославляются четыре святых Собора (тогда было только четыре первых Вселенских Собора. — К. С.): Никейский (318 отцов), Константинопольский (150 отцов), первый Ефесский (200 отцов) и Халкидонский (630 отцов)" [211]. "Подвизайтесь за веру православную" (некий епископ) [с. 49] (См. также: главы 29, 40, 45, 147, 148, 177, 188…).

Божии люди учили всей своей жизнью — и примером, и словом, — учили они и в минуты ухода из земного странствования. Кончина их была поистине христианская — безболезненная, непостыдная, мирная, с полным упованием на добрый ответ в день Страшного Суда.

Мне хорошо помнится кончина моих родителей. Я не дерзаю их относить к числу тех великих праведников, о которых рассказывается в "Луге духовном", но кончина и моих родителей была подлинно христианской. Отец умер в 1943 г. Это было суровое время — шла война. За несколько минут до последнего вздоха он подозвал к себе мою маму, затем моих старших братьев, каждому из них сказал последнее слово. Отдельно подозвал к себе меня, благословил крестным знамением и сказал то, что я запомнил на всю жизнь: "Молись Богу, и Господь устроит твою жизнь". Сказав эти слова, он поднял руку для ограждения себя крестом, прикоснулся тремя перстами ко лбу, груди, правому плечу и когда нес руку к левому плечу — она упала и застыла до Второго пришествия Господа нашего Иисуса Христа… Маму я навестил в больнице за два-три дня до кончины († 19 марта 1960 г.). Она долго смотрела на меня, поцеловала, благословила крестом и сказала: "Спасибо тебе, что ты приехал и застал меня живой… Хотелось бы увидеть внука, но ухожу… Живите с Богом, в мире…"

А вот как уходили в мир иной праведники, о которых повествует блаженный Иоанн Мосх.

Инок Фалалей, предузнав свою кончину, сходил во святой град Иерусалим, поклонился "святому Кресту и святому Воскресению Христа Бога нашего", омылся в водах Иордана и через три дня почил [с. 112]… Два отправленные императором Анастасием защитника исповедания IV Вселенского Собора Патриархи Иерусалимский Илия и Антиохийский Флавиан одновременно известили друг друга: "Анастасий сегодня умер, пойдем и мы на суд с ним". И через два дня скончались [с. 45]… Преподобный Феодосий Великий в час кончины зашевелил устами, вступая в беседу с миром иным, сложил крестообразно на груди руки и тихо почил [с. 10]… Некий святой старец, о котором рассказывает авва Зосима, перед кончиной помолился, преподал благословение, лег и отошел ко Господу [с. 147, 148]… Благочестивый мирянин Авив перед кончиной позвал к себе брата, которому обещал дать знать о своем последнем часе, и в его присутствии немедленно предал дух свой Богу. "Вот какой кончины сподобился он — кончины, достойной той любви, какой он возлюбил Христа, — говорили все…" [с. 251]… Когда начали рыть могилу для мирно почившего старца Сизиния, ученик его попросил: "Сделайте милость, ройте немного пошире, чтобы можно было положить двоих". Пока готовили могилу, ученик лег на рогожу и скончался. И похоронили вместе обоих — учителя и его ученика [с. 114].

Смерть же грешников, по слову Псалмопевца, люта (Пс. 33, 22). О нечестивом Солунском архиепископе Фалалее в "Луге духовном" читаем: "Вдруг почувствовав боль в желудке, должен был удалиться… Видя, что он не выходит, некоторые из дожидавшихся его снаружи вошли в отхожее место сказать ему, чтобы он выходил, и нашли, что… безбожная голова раба неключимого застряла внизу в смрадном месте, а ноги, не ходившие прямыми путями по земле, оказались торчащими на воздухе, в знамение грядущего осуждения, и того, как страшно впасть в руки Бога Живого" [с. 58]. (См. также: главы 6, 11, 57…)

Сегодня, когда человек уделяет свое внимание по преимуществу земной жизни, тратит почти все свои силы на устроение ее удобств, едва слышится голос "Луга духовного", призывающего побороть в себе все злое, скверное, плотское и развить доброе, чистое, духовное. И тем не менее сквозь толщу тленности и греховного мрака пробивается его лучезарный свет, указующий путь бессмертному духу, созданному для Бога и вечности. Великие, могучие духом подвижники Востока и своим святым житием, и исполненными глубочайшей мудрости наставлениями продолжают и сегодня напоминать суетливому земному страннику о его высшем призвании.

В заключение хочется обратиться к читателю с теми же словами, с какими когда-то в древности обратился к нему же инок-писатель: "И кто начнет сию книгу прочитати, и вы, господии мои, не поревнуйте моему грешному худоумию, где будет ся описах, и не исправих, и не досмотрих, и вы, Бога ради, исправьте как вас Бог вразумит, и вси святии. Богу нашему слава и ныне и присно и во веки веков. Аминь" [с. 270].