Феодор же с гневом сказал ему: «Что ты искушаешь меня, зачем смущаешь душу мою: то говоришь ты мне так, то иначе. Какому слову мне верить?» — и он с досадой прогнал его от себя. После такого приема Василий пошел в монастырь, а бес, в образе Василия, снова пришел к нему и сказал: «Брат, безумствовал я, окаянный, говоря тебе другое; поэтому не принимаю я досаждения, принятого от тебя; но опять говорю тебе: поскорей уходи отсюда в эту ночь, взяв найденное сокровище». Сказав это, он ушел от него. После этого снова Василий пришел к нему, взяв с собой некоторых старцев, и сказал пещернику: «Они свидетели тому, что теперь три месяца, как я не видел тебя, ибо был отправлен игуменом по монастырскому делу, и теперь лишь третий день, как вернулся в монастырь. Ты же, едва я пришел, сказал мне, что и вчера, и до того, и постоянно я был у тебя; поэтому я думаю, что здесь был бесовский призрак в моем образе. И, если хочешь узнать истину, сделай так: не позволяй никому, приходящему к тебе, разговаривать с тобой, пока не сотворит молитву Иисусову. Если не захочет — ты поймешь, что это бес». Сказав это, Василий произнес запретительную молитву, призвав на помощь святых, и, мудро наставив Феодора, отошел в монастырь, в свою келию. И после этого бес не посмел более явиться Феодору. Феодор ясно понял прельщение пронырливого врага и с тех пор всякого приходящего к нему сперва принуждал сотворить молитву Иисусову, тогда уже беседовал с ним. Так укрепился он на врага, и Господь избавил его из уст льва, старающегося поглотить, как случается со многими, скитающимися в пустынях и в пропастях земных и безмолвствующими наедине в затворах, которым нужна великая сила и Божия помощь, чтобы они не были побеждены в единоборстве и поглощены душегубными зверями.
Избавленный от этого рва погибели, блаженный Феодор стал стараться, чтоб скорее враг упал в яму, а не он, и начал с того, что вскопал глубоко землю и, положив туда искушавшее его найденное им сокровище, засыпал его. Чтоб совершенно погибла и память этого сокровища, блаженный непрестанно молил Господа, чтоб Он дал ему забыть то место, где он скрыл его, и чтоб избавил его от всякого проявления страсти сребролюбия, и Господь исполнил моление его. Ибо с тех пор он не знал никогда о том месте и не помышлял никогда о приобретении, и золото и серебро считал за сор.
Потом, чтоб бес не приступал к нему с той же дерзостью, когда он, будучи праздным, впал бы в леность, отчего у врага родится бесстрашие, принудил себя блаженный Феодор к трудной работе. Он поставил в пещере жернова и начал работать на братию, принося из монастыря жито и размалывая его сам, своими руками, и проводил без сна все ночи, трудясь в ручном деле и в молитве; когда же наступал день, он относил муку и опять приносил жито. И так, работая много лет, немало облегчал монастырских рабочих и не стыдился этого труда.
По прошествии многого времени, келарь, видя пещерника трудящегося в такой работе и злострадании, умилился, и, когда однажды из сел было привезено в монастырь жито, послал к нему в пещеру пять возов, чтоб он не приходил за ним постоянно сам, возлагая тем на себя больший труд. Феодор же, ссыпав жито в сосуды, начал молоть, напевая наизусть псалмы; когда же утрудился и захотел немного отдохнуть, внезапно раздался как бы звук грома, и жернова стали сами молоть. Поняв действие бесовское, блаженный встал и начал прилежно молиться Богу, и потом сказал громким голосом: «Запрещает тебе Господь, лукавый бес!» Бес же не переставал молоть в жерновах. Тогда Феодор снова сказал: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа, свергнувшего тебя с неба и давшего на попрание Своим угодникам, повелеваю тебе я, грешный, не прекращать этой работы, пока не измелешь жито, чтоб и ты потрудился на святую братию». Сказав это, святой стал на молитву, бес же, не дерзнув ослушаться запрещения, измолол в ту ночь все жито. Утром же Феодор известил келаря, чтоб он прислал за мукой. Келарь удивился чудному тому делу, как пять возов были смолоты в одну ночь, и, придя сам в пещеру, вывез из нее пять возов муки. Было новое чудо в том, что из того жита вышло еще пять возов муки. И сбылось здесь, в делах блаженного Феодора, слово апостолов, сказавших некогда: «Господи, и бесы повинуются нам о имени Твоем»; также и изречение самого Иисуса Христа, который сказал: «Се, даю вам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражию» (Лк. 10:17, 19). Лукавые бесы хотели устрашить этого раба Божия и поработить себе, как прежде они прельстили его, но наложили сами на себя цепи работы, так что возопили они тогда: «Уже больше не будем мы здесь».
Феодор и Василий постановили между собой богоугодное решение никогда не утаивать друг от друга своих мыслей, но все обсуждать вместе, угодно ли что Богу. По взаимном совещании Василий вошел безмолвствовать в пещеру, Феодор же по старости вышел из пещеры, чтоб жить в стороне монастыря.
Старый монастырь был тогда сожжен, и дерево для постройки церкви и всех келий лежало на берегу Днепра, связанное плотами; чтоб возить его на горы, были наняты возчики; Феодор же, желая поставить себе келию, начал сам на себе носить дерево с берега на гору, не уступая никому своего труда. Но лукавые бесы забыли, что еще недавно, принужденные Феодором к работе, обещали не приступать к нему, и снова стали делать ему пакости. Все деревья, которые Феодор вносил на гору с великим трудом в течение целого дня для постройки своей келий, бесы ночью сбрасывали с горы, желая тем прогнать блаженного. Феодор, узнав искушение бесовское, сказал им: «Во имя Господа Бога нашего Иисуса Христа, повелевшего вам войти в свиней, повелеваю вам я, грешный раб Его, — все дерево, которое на берегу, поднять на гору, чтоб братия, работающая Господу, избавилась от труда, и молитвенный Дом Пресвятой Госпожи Богородицы, и свои келии могла построить без вашей пакости». И бесы в ту же ночь взнесли с берега на гору все дерево, так что его было достаточно на построение всего монастыря, а не только одной келий для Феодора. Поутру возчики, вставши, приехали на берег, чтоб возить с берега дерева, и не нашли ни одного. Осматриваясь по сторонам, они увидали, что все занесено уже на гору, и сложено не в одном месте, но отдельно, разобранное по роду — отдельно для крыш, отдельно для основания, отдельно большие дубы, трудно переносимые вследствие длины их. Это дело было чрезвычайно утешительно, как совершившееся сверх человеческой силы; и Бог прославился в угоднике Своем Феодоре, а вместе и в советнике его Василии, ради подвигов которых совершилось это дивное чудо. Однако эти единодушные рабы Господни не гордились повиновением бесов, следуя слову: «Не радуйтесь, что духи вам повинуются, но радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах» (Лк. 10:20).
Бесы же, явно обличаемые в наветах своих Феодором и Василием, не могли стерпеть этой укоризны, ведь некогда они были почитаемы от неверных, и им покланялись как богам. А теперь эти верные угодники Божий Феодор и Василий пренебрегают ими, уничижают и бесчестят их, принуждают работать их, словно купленных рабов — то молоть жито, то носить дрова на гору, и, кроме того, своим запрещением отгоняют от людей. Потому, когда они носили дрова, слышно было, как они вопили: «Злые и лютые для нас супостаты Феодор и Василий! Не перестанем и не успокоимся мы бороться с вами, пока не предадим вас смерти». И с этих пор лукавые бесы (не ведая, что исходатайствуют блаженным славнейшие венцы) всячески стали поощрять злых людей убить их. После чуда нанятые возчики наваждением бесовским возбудили неприятность, говоря блаженному Феодору: «Дай нам нашу наемную плату, потому что мы не знаем, какими кознями по согласию с Василием ты сделал так, что это дерево очутилось на горе. А мы готовы были везти его».
Неправедный судья, прельщенный предложенным ему золотом, забыв об осуждении Божием (ибо неправедно судящий сам будет осужден), присудил Феодору дать плату тем наемникам и осмелился выразиться так: «Пусть бесы помогут тебе платить, как помогли возить».
Тяжело было такое наваждение бесовское на нестяжательного старца Феодора и советника его Василия. Но так как этого не было достаточно для убийства, то, вспоминая прием первой своей победы, ополчившийся диавол воздвиг иную смертоносную бурю. Пришел он во образе Василия, безмолвствовавшего тогда к Варяжской пещере, к одному из советников княжеских, боярину очень сердитому и свирепому, нечестивому словом и делом, которому Василий был знаком, и сказал ему прельститель так: «Феодор, прежде меня бывший в пещере, нашел много сокровищ, золота и серебра и многоценных сосудов и, взяв это, хотел бежать в другую страну, я же удержал его. И теперь он представляется юродивым и водится с бесами, приказывая им молоть и носить дерева с берега на гору, а сокровища осторожно хранит до удобного времени, чтоб втайне от меня уйти с ними, куда захочет. Князю же от этого не будет никакой выгоды». Услыхав это от беса, мнимого Василия, боярин привел его к князю Мстиславу Святополковичу. Бес же, рассказав все это князю, прибавил еще, что его надо поскорее забрать, пока он не убежал, и присвоить себе его сокровища. Если же он не захочет отдать добровольно, то дать ему много ударов, и тогда он отдаст. «Если же и так дело не выйдет, тогда, предав его многим мукам, позовите меня, — сказал бес, — и я пред всеми вами обличу его и покажу место, где спрятано сокровище». Посеяв это искушение, бес ушел с глаз их. Поутру князь отправился со многими воинами как на охоту или как на крепкого витязя и, захватив блаженного Феодора, привел его в свой дом. Здесь сперва ласково он стал расспрашивать его: «Скажи мне отче, находил ли ты, как я слышал, сокровища?» Феодор отвечал ему: «Да, нашел, и теперь оно скрыто в пещере». Князь же снова его спросил: «Известно ли, отче, кто первый положил его, и много ли в нем золота, серебра и сосудов?» Отвечал блаженный: «Еще при жизни преподобного отца нашего Антония стало известно, что в той пещере находится варяжский клад, почему и доныне пещера называется варяжской. Золота и серебра видел я бесчисленное множество, сосуды латинские». Тогда сказал ему князь: «Отчего ты, отче, не дашь этого мне? Я разделю с тобой, и, сколько тебе нужно будет, ты возьмешь. И тогда ты будешь отец отцу моему и мне» (его отец, князь Святополк, был тогда в Турове). Блаженный же Феодор сказал: «Я не желаю брать ничего такого, что мне не на пользу; все бы я отдал вам, так как вы служите тому, от чего я свободен, но Господь отнял у меня память того места, где я скрыл сокровище». Тогда князь в гневе сказал слугам: «Приказываю оковать этого монаха по рукам и по ногам и три дня не давать ему хлеба и воды за то, что он не пожелал моей милости». Окованного его опять спросили: «Скажи, где сокровище?» Феодор же отвечал: «Как я уже сказал, не знаю я, где скрыл его». Князь приказал мучить его ударами, так что вся власяница была смочена кровью. Потом велел повесить его в густом дыме и потом опять привязать его и развести под ним сильный огонь; и многие дивились терпению его, ибо среди пламени он был точно в росе, и к власянице его не прикоснулся огонь. Один из присутствующих, видя это, передал князю, и князь, охваченный ужасом, сказал старцу: «Зачем губишь себя, не отдавая сокровища, которое нам принадлежит?» Феодор же сказал: «По правде говорю тебе, молитвами брата моего Василия и тогда я был спасен от сребролюбия, когда нашел сокровище, а теперь как я уже говорил, Господь отнял у меня память о том месте, где я скрыл его». Князь же, услыхав это, послал немедленно в пещеру за блаженным Василием, которого привели силой, так как он не хотел идти. Тогда князь сказал ему: «Все, что приказал ты сделать, я сделал с этим злым старцем, но ничего не успел. И я призвал в свидетели тебя самого, ведь я хочу иметь тебя за отца». Василий же в недоумении сказал ему: «Что я приказывал делать тебе?» Князь отвечал: «То, что ты рассказал мне о сокровище, которое он нашел, о том он мне не хочет открыть ничего, хотя я и мучил его». Василий же сказал: «Я понимаю козни лукавого беса, прельстившего тебя и солгавшего на меня и на этого преподобного, потому что ты никогда не видал меня: я пятнадцать лет не выхожу из пещеры». Тогда все присутствующие сказали: «При нас всех ты говорил князю». Василий же ответил: «Вас всех прельстил бес; я не видал ни князя, ни Василия». Князь, разгневавшись, приказал и этого блаженного мучить без милости, как Василия. И, не перенося обличения, и нетрезвый от вина, он, взяв стрелу, ранил ею блаженного Василия. Василий же, вынув стрелу из тела, бросил ее к князю, говоря: «Этой стрелой через недолгое время ты сам будешь ранен», что и сбылось по предсказанию преподобного. Но прежде того князь приказал святых, еле живых от мук, заключить отдельно в темницу, чтоб на следующий день подвергнуть их еще более тяжелым мукам.
